Стивен Кинг - Темная Башня
— Не больше пятнадцати фунтов, — Роланд вытирал руки о джинсы, глядя на лежащий на полу мотор, — но я уверен, что буду радоваться избавлению от него к тому времени, когда эта телега сослужит свою службу.
— Когда выступаем? — спросила Сюзанна.
— Как только загрузим ее консервами по максимуму. Положим, сколько я смогу увезти. — Тут Роланд тяжело вздохнул. Его бледное лицо заросло щетиной. Под глазами темнели мешки. Новые морщины прорезали щеки и спускались к челюсти из уголков рта. И он буквально высох, стал тощим как жердь.
— Роланд, ты не можешь! Не так скоро. Ты же совершенно вымотался!
Он указал на Ыша, который, не сдвигаясь с места, сидел в сорока шагах от черного зева тоннеля.
— Ты хочешь оставаться рядом с этой дырой после наступления темноты?
— Мы сможем разжечь костер…
— У этой твари могут быть друзья, для которых огонь — не помеха. Пока мы были в тоннеле, тварь не хотела делиться нами с кем бы то ни было, потому что не думала, что ей нужно поделиться. Теперь тварь может и забыть про эгоизм, особенно если она мстительная.
— Такая тварь не способна мыслить. Конечно же, не способна. — Теперь, когда они выбрались из тоннеля, Сюзанна с легкостью могла в это поверить. Но знала, что настроение ее может перемениться, как только тени начнут удлиняться и расширяться.
— Не думаю, что это тот риск, на который нам стоит идти, — добавил Роланд.
Она признала, пусть и с неохотой, что правота на его стороне.
4К счастью для них, первый отрезок извилистой тропы, уходящей в Плохие Земли, выдался ровным, а когда начался подъем, Роланд не стал возражать против того, чтобы Сюзанна слезла с Роскошного такси Толстяка Хо, как она окрестила повозку, и на руках и культях добралась до вершины холма. Мало-помалу расстояние до замка Дискордия все увеличивалось и увеличивалось. Роланд продолжал идти, когда за скалами скрылась разрушенная башня, а вот когда исчезла и целая, указал на каменный навес у тропы.
— Если не возражаешь, лагерь сегодня разобьем здесь.
Сюзанна не возражала. Они привезли с собой достаточно тряпок и костей, чтобы разжечь костер, но она знала, что этого топлива надолго не хватит. Тряпки сгорали так же быстро, как и газеты, да и кости прогорели бы до того, как стрелки новеньких часов Роланда (которые он показывал ей с благоговением) слились одна с другой в полночь. А в следующий вечер их скорее всего ждал привал без костра и холодная еда прямо из банки. Она понимала, что все могло быть гораздо хуже (по ее прикидкам, дневная температура составляла порядка сорока пяти градусов[171] с небольшим плюсом или минусом, и еды им хватало), но многое отдала бы за свитер и еще больше за теплые подштанники.
— Возможно, по пути мы найдем топливо для костра, — с надеждой предположила она, когда вспыхнул огонь (от горящих костей шел зловонный дым, так что они сидели так, чтобы ветер дул в спину). — Траву… кусты… кости… может, даже засохшие деревья.
— Я так не думаю, — покачал головой Роланд. — С этой стороны замка Алого Короля едва ли. Не найдем даже бес-травы, которая в Срединном мире растет практически везде.
— Ты же этого не знаешь. Во всяком случае, наверняка. — Мысль о днях и ночах в холоде казалась невыносимой, с учетом того, что оба были одеты так, словно решили погулять в Центральном парке в погожий весенний день.
— Я думаю, он убил эту землю, когда покрыл мраком Тандерклеп, — пояснил Роланд. — Тут и раньше скорее всего мало что росло, а теперь земля стала стерильной. Но кое в чем тебе повезло. — Он протянул руку и коснулся прыщика, который выскочил у нее на лице под полной нижней губой. — Сто лет назад он бы почернел, расползся и сожрал бы твои кожу и мышцы до кости. Проник бы в твой мозг и свел с ума до того, как ты успела бы умереть.
— Рак? Радиация?
Роланд пожал плечами, как бы говоря: какая разница.
— А вот за замком Алого Короля мы скорее всего вновь увидим степь, а может, даже и лес, но только траву, вероятно, укроет снег, потому что мы пришли сюда в неудачный сезон. Я чувствую это по воздуху, об этом говорит и то, что день очень уж рано переходит в ночь.
Она притворно застонала, пытаясь вызвать у него улыбку, да только в стоне явственно прозвучали страх и слабость. Такая перспектива пугала ее. Уши Ыша тут же встали торчком, он посмотрел на них.
— Лучше бы ты подбодрил меня, Роланд.
— Ты должна знать правду, Сюзанна, — ответил он. — Мы сможем достаточно долго продолжать путь в таких условиях, но удовольствие это маленькое. Еды на повозке хватит на месяц или больше, если мы будем расходовать ее экономно… а мы будем. Снова выйдя на живую землю, мы найдем животных, даже если все будет в снегу. Они нам понадобятся. Не потому, что к тому времени нам захочется свежего мяса, хотя и от него мы не откажемся. Что нам потребуется, так это шкуры. Я надеюсь, что шкуры не станут для нас предметом первой необходимости, хотелось бы, чтобы до этого не дошло, но…
— Ты боишься, что именно так и будет.
— Да, — согласился Роланд. — Боюсь, что так и будет. Если брать долгий период времени, постоянный холод — одно из верных средств сломить человека. Даже не такой сильный, чтобы убить, постоянный холод отнимает энергию, силу воли и жир, каплю за каплей. Я боюсь, что нас ждет тяжелое испытание. Ты увидишь.
Так оно и вышло.
5Постоянный холод — одно из верных средств сломить человека.
Дни давались легче. По меньшей мере они двигались, а потому хоть как-то могли согреть кровь. Однако иной раз и дни становились сущим кошмаром, когда они попадали на открытую равнину, где завывал ветер, проносясь над милями разбитых камней, на которых ничего не росло, да иной раз наталкиваясь на редкие холмы с крутыми склонами или столовые горы. Холмы поднимались навстречу неизменно синему небу, словно красные пальцы похороненных в земле каменных великанов. Ветер, похоже, становился еще резче, когда им проходилось идти молочными завитушками облаков, плывущих вдоль Тропы Луча. Сюзанна закрывала лицо руками и злилась, что пальцы никогда не немели, только начинали ныть изнутри. И глаза тут же наполнялись влагой, а потом слезы стекали по щекам. Полоски слез никогда не замерзали, температура воздуха так сильно не падала. Но холод забирался в них глубже и глубже, все более превращая жизнь в сплошной кошмар. И за какой пустяк продала бы она свою бессмертную душу, пока эти малоприятные дни сменялись ужасными ночами? Иногда она думала, что для покупки дьяволу хватило бы паршивого свитера. Случалось, что в голову приходила и другая мысль: Нет, сладенькая, ты ценишь себя гораздо выше, даже сейчас. Неужто ты согласишься провести вечность в аду, а может, в тодэшной тьме, за какой-то свитер? Конечно же, нет.
