Тимофей Печёрин - Город отражений
— Муниципальная жандармерия, — голос его звучал устало, но уверенно и властно, — предъявите документы.
Быстро же отреагировали! Еще суток не прошло, а участники налета со стрельбой на Дом Прозрения уже установлены и объявлены в розыск. Просто удивительно, как при столь качественной работе правоохранителей даже в этом искусственном мирке есть преступность. А она имелась наверняка. Не то б для чего бравые ребята на машине с мигалкой вообще приехали в этот район да посреди ночи?
Мы замешкались, чуть ли не паникуя — все четверо, но особенно сидевшая за рулем Эдна-Наталья. А жандарм и рад был стараться: успел подойти к машине почти вплотную. И вот только тогда Эдна наконец поняла, что нужно делать. А может, просто подумала, что любое действие в данной ситуации было лучше покорного ожидания.
Взревел двигатель, красный автомобиль резко дал задний ход. После чего столь же молниеносно развернулся, подпрыгивая на неровностях асфальта. Кто-то из местных жителей испуганно взвизгнул, кто-то по той же причине послал в наш адрес многословную и на сто процентов бранную фразу. А машина, движимая опытной рукой Натальи Девяткиной, уже нырнула в другую улочку — пересекавшую эту почти перпендикулярно.
Стало еще темнее, беспощадно трясло, кое-где на нашем пути асфальт отсутствовал вовсе. Еще в одном месте улицу перегораживала куча разнообразного мусора — начиная от обломков стройматериалов и заканчивая предметами мебели. Ни дать ни взять, баррикаду кто-то возвел.
Потом двухэтажные дома сменились вовсе одноэтажными, а затем пригородными коттеджами. Миновав и их, мы выбрались на тракт. Колеса буквально заскользили по ровному асфальту, вдоль широкой ленты дороги — едва ли не с облегчением. И впору было гнать на пределе всех лошадиных сил, таившихся под капотом. Но беда пришла, откуда не ждали.
— У-упс, — встревоженно и, кажется, с ноткой смущения проговорила Эдна, сбрасывая скорость.
А когда мы все втроем устремили на нее озадаченные взгляды, еще и объяснила, в чем дело:
— Бензин кончается, — учитывая ситуацию, в которой мы оказались, слова эти, тихие и виноватые, прозвучали как приговор, — простите… не рассчитала. Не догадалась заправиться… а потом не до того стало.
Да еще руками развела, как будто от этого выслушивать недобрую весть было бы легче.
Казалось бы, экая невидаль. В мире, где автомобиль давно не считается роскошью, но успел стать средством передвижения, причем самым популярным, автозаправочные станции наверняка были натыканы через каждый километр. И даже за городом нам не потребовалось много времени, чтобы найти заправку. Опять же бензин раньше времени не закончился. Но несмотря на это лично я нервничал от нетерпения, пока вялый, сонный работник АЗС выходил обслужить нас. Пока вставлял шланг, пока живительная для машин, но смертельно опасная и мерзко пахнущая для всего живого жидкость перетекала в бензобак. Каким же медлительным мне казался этот работяга. И как утекают драгоценные секунды — я ощущал чуть ли физически.
…а потом, уже с совершеннейшим фатализмом я взирал на подоспевший к заправке даже не автомобиль с мигалкой, но целый бронированный фургон. Как распахнулась задняя дверь его кузова, как наружу выскакивали вооруженные люди в шлемах и бронежилетах. Как занимают они позицию, окружая АЗС со всех сторон… но держась-таки от нее на почтительном расстоянии.
На миг в голове промелькнула спасительная мысль: а не рискнуть ли, пойдя на прорыв? Посоветовать Эдне. Ведь если преследователи наши не законченные идиоты, устраивать стрельбу на заправке они не станут. В противном случае их даже бронежилеты не спасут. Так что стволов бояться нечего… вроде как.
С другой стороны, они ведь могли бы открыть огонь нам вслед. И потом с чистой совестью написать в рапорте: «убиты при задержании и сопротивлении». Тоже хорошего мало.
Интересно, что думали на этот счет мои спутники — особенно Эдна-Наталья, коль машина ее? В любом случае, бравые бойцы, настигшие нас, не собирались давать времени ни на раздумья, ни на сомнения, ни, тем более, на попытку к бегству.
«Внимание! Это отряд специального назначения «Оборотень», — загрохотал, давя на уши и мозги голос, усиленный громкоговорителем, — бросайте оружие, вы окружены. Повторяю, это отряд специального назначения…»
3. Оскал Фемиды
Часть студии была оборудована под места для зрителей, чем напоминала амфитеатр. Гости, знаменитые и не очень, но в любом случае призванные поддерживать передаче рейтинг, занимали первые два ряда. Остальные были заполнены простой публикой вперемежку со специально набранной массовкой. Людьми позаметнее и пошумнее общего фона. Участники массовки хлопали, развевали рты, нарочито выставляли перед собой руки с отогнутым и смотрящим вниз большим пальцем. «Хуп-хуп-хуп!» — сливались их выкрики и хлопки в этакие однородные ритмичные звуки.
Камеры водили объективами, рыская по студии и ловя в кадр то мячиком подскочившую со своего места девицу, то парня с лицом, искаженным от беззвучного крика. И все это — под вступительную мелодию, неизменную уже много лет и не первую сотню выпусков.
Затем объективы камер сместились, нацелившись на вход в студию. Туда же устремился луч прожектора, отмечая явление ведущего. Ведущий приплясывал, гримасничая перед камерой и крутился волчком на ходу. Конец же своего пути до центра студии вовсе отметил, отхватив чечетку.
Выглядел ведущий экстравагантно, одет был безвкусно, однако явно с претензией на стильность. Голову украшал парик — по форме вроде бы судейский, но цвета не белого, а розового. Одеждой служили фиолетовый фрак, брюки в шахматную клетку и белоснежная рубашка с кружевами. Выбеленным было и лицо ведущего, что придавало ему сходство с клоуном. Имидж довершали галстук-бабочка, остроносые туфли и трость с набалдашником в виде злобно оскалившейся обезьяньей морды. Ее, трость эту, ведущий крутанул в руке по окончании чечетки.
— Это снова вечер, и снова я, Вольдемар Якуб-Макалов в эфире Высшего канала, — провозгласил он торжественно, но торопливо, когда все камеры сконцентрировались на его лице, — а это значит, что с вами снова ваше любимое шоу «Час с Фемидой».
— Хуп-хуп-хуп! — долетело со стороны мест для зрителей еще даже громче прежнего.
— …кто-то преступает закон ради наживы, кто-то — из ненависти или по незнанию, — говорил Якуб-Макалов, с серьезным лицом глядя в камеру, — но наши сегодняшние подсудимые пошли на убийство, похищение человека… больного человека, я подчеркиваю, на сопротивление правоохранительным органам. И все это, как сами они считают, из благородных побуждений. Встречайте!
