Ратибор Степанов - Призма-2
— Венгард! Что ты творишь! — Закричала Милегра, молниеносно поднимаясь из пыльного капкана. — Подожди, я тебе помогу.
— Нет, я сам! Поспеши на помощь Алесии. Скорее! Я сам. — бормотал Венгард, беспомощно пытаясь выбраться из плена своей немощи. Сейчас Милегра послушалась брата и бросилась на зов Алесии.
— А-а-а!!! — донесся через некоторое время уже крик Милегры.
— Алесия! Милегра! Что с вами?! — кричал Венгард, пытаясь сдвинуться с места. Ноги его совсем не слушались. Со слезами на глазах, с помощью одной руки пытался он доскребтись до девушек, но сумел проползти не более трех метров. — Что с вами?! Я иду на помощь! — Венгард плакал, пытаясь продвинуться еще хоть немного вперед. Голова заболела, его охватило чувство тревоги и страха. Он почувствовал в какой они опасности. — Я должен! — Венгард с силой ударил по ноге, уперся рукой о камень и попытался встать. Он понимал, что сейчас от него зависят жизни двух самых близких ему людей. Он собрал всю свою силу в кулак. Ноги не слушались его, колени дрожали, но теперь он чувствовал их. Через «не могу» он заставлял себя подняться и добраться до арки.
Первым, что бросилось ему в глаза были пять статуй из черного мрамора, окружавшие сложенный из грубых камней не широкий колодец наполненный какой-то темной маслянистой жидкостью похожей на нефть. Существо с головой петуха, телом человека и змеями вместо ног почти везде имело одинаковый вид, лишь позы и предметы в руках отличали их между собой. Венгард узнал его сразу.
— Абраксас.
Хранитель мог дать голову на отсечение, что при его появлении статуи повернули свои птичьи головы и хищно усмехнулись. Ужас сковал все тело, ноги его дрожали словно осиновый лист. Он обхватил их руками, чтобы не упасть, сделал первый шаг, и рухнул на камни. Поднялся и снова упал. Пот градом катился по лицу, усталость пудовыми гирями висела на конечностях, но Венгард падал и снова поднимался. Пока, наконец, не встал уверенно на ноги. Боль в ногах была дикой, но Венгард понимал — болят значит работают. — Помоги мне Анорис! Помоги Нус Спаситель! — Превозмогая боль Венгард добрался до девушек. Алесия и Милегра были еще живы, но пульс еле прощупывался. Головная боль, будто кувалдой молотила по вискам. Интуитивно понимая, что нужно как можно дальше удалиться от опасного колодца Венгард потащил их в сторону каменного круга, спрятавшегося в одной из ниш. Какой-то внутренний магический компас, чья-то рука помогала ему. Лишь недовольные взгляды абраксасов хищно пожирали незваных гостей. Чужим здесь было не место, чужих ждала только смерть. Но кто-то или что-то мешало им приблизиться к друзьям вплотную. В ушах зазвучало «Вихри враждебные веют над нами, тёмные силы нас злобно гнетут. В бой роковой мы вступили с врагами. Нас ещё судьбы безвестные ждут». Откуда взялись эти слова Венгард не понимал. Сначала он затащил на каменный круг Алесию, затем Милегру. От прикосновений каменный круг засветился, переливаясь молниями из края в край, но этого уже Венгард не видел. Он без сил рухнул рядом с ними, теряя сознание…
ГЛАВА 6
В глухих северных лесах, тех где Копша сокровища стережет, непроходимых и труднодоступных, окруженная болотами и озерами, реками и ручьями спряталась деревенька. Скорее большая деревня, густонаселенная людьми красивыми и рослыми, свободными и равными. Жили не богато, даже бедно, по три урожая за год не снимали, каждое семечко в земле берегли, холили и лелеяли. Но зато в ноги никому не кланялись, девок перед свадьбой хозяину на первую ночь не отдавали, спины от хозяйских плеток рубцами не ветвились. Север не юг, если палку в землю воткнуть сама не зацветет, потрудиться надо. Вот и трудились с весны до осени вставая спозаранку и засыпая за полночь. Зато зимой красота, отдыхали. Соберутся вечерком мужики в общей избе, разведут огонь, достанут хмельной напиток и начнут беседу. Времени зимой много, долгая зима, да и темы все новые возникают. Так за сотни лет менялся характер ванатов, все больше становясь созерцательным и философским. За долгие годы полюбилась им эта земля, суровая, но добрая. И эоры мест сразу приняли ванатов за своих, помогли освоиться на новой земле, хотя, возможно, знали, что на самом деле не новая то была земля для родовичей, а хорошо забытая старая, настолько старая, что и старики о том не знали, только духи земли помнили о древних родованах за многие тысячи лет до того гонявшие по полям и лесам мамонтов, да зубров. Потрескивал костер, в небе горели яркие звезды, давая повод, под хмельную чарку вспомнить старые легенды пращуров о звездах и вселенных, о великих предках с далеких планет, о ярь-мощи и ледяной стреле, о волшебниках и чародеях севера, магах и колдунах юга, ведунах и волхвах срединных краев, о покинутой родной земле и о совсем легендарной, великих предков. Поспорить о том, что в рассказах ведунов и ведуний правда, а что сказка и над тем лишь посмеяться должно мужчине. Много тем было у ванатов долгими зимними ночами. Но и про женщин своих, да чего скрывать, иногда и чужих, не забывали. Один из таких разговоров случайно (травы целебные ровно в полночь заваривала) подслушала Ана, дочь Главной ведуньи ванатов Власки. Хоть и не зима на дворе была, а лето, пора трудолюбивая, страдная, но то был период, когда выдались такие летние деньки, что одно дело сделано, а следующее еще не начали. Совсем стемнело и зрелые уже мужики, почти старцы, с длинными бородами у кого с проседью, а у кого совсем седые, развели костер на окраине, у леса. Чинно расположились вокруг, передавая из рук в руки хмельную чашу с забродившим медом. Первым, по старшинству, отхлебнул совсем уже седой, дед Гордей.
— Знатная медовуха получилась, ребята, знатная. Вот и мяты бабка моя к месту добавила. Во рту так свежо, приятно. На вот, возьми, Усень, подтверди мои слова. — дед неспешно передал деревянную резную чашу в виде уточки сидящему по правую руку такому же древнему старцу. Тот неспешно отпил, утвердительно склонив голову.
— Добрая брага, ничего не скажешь. Вот что умеет твоя баба делать, то умеет. Не поспоришь с этим. Лучшая в этом деле. Попробуйте и вы. — Чаша пошла по рукам, вызывая одобрительные похмыкивания, кивки и другие утробные звуки. Последним хмельной напиток пробовал самый молодой, но уже почтенный дядька Иван.
— Хороша, ничего не скажешь. Но честно вам скажу, пивал я и получше.
— Не бреши Ванька. — заголосили недоверчиво товарищи Ивана.
— Да где ты мог? — намеревался было уже обидеться дед Гордей. Он хоть и каждый день ругался со своей старухой по каждому поводу, но такие слова был готов принять как личное оскорбление. Хоть и сварливая была у него бабенка, но пятьдесят восемь весен совместной жизни это вам не баюн чихнул.
