Елена Федина - Наследник
— Бывают понятливые, — усмехнулась Эджелия, — а бывают — нет, — и почему-то холодно добавила, — бывают живые, а бывают мертвые.
Я спокойно разнял ее руки и встал, чтобы только не прикасаться к ней. До такой степени она была не Эска.
— Ошибаешься, — сказал я с горечью, — это я мертвый. Я. И в этом всё дело.
Но на этот раз она меня не поняла. Проницательность изменила ей, осталась только задетая гордость. Пронзительные глаза ее нехорошо сверкнули и потупились.
— Вы наследник, — сказала она сдержанно, — вам позволено всё, даже это.
Я сам не ожидал от себя такой верности, кроме того, понял, что тем самым нажил себе еще одного врага в лице умной, красивой и знатной женщины, у которой наверняка туча поклонников-фанатиков, способных на любые подлости ради нее. Впрочем, я не собирался опасаться ее больше, чем своего главного врага, которого еще не знал.
17
С утра король был в хорошем расположении духа, но всё же высказал мне, что не одобряет моего участия в пирушках Фларьо.
— Ты слишком много пьешь. Это непростительно для будущего короля, — сказал он строго.
— Вы слишком много от меня хотите, — признался я, — у меня трещит голова от отчетов и справочников, да еще от вашего этикета, надо же ее чем-то затуманить хоть иногда.
Как ни странно, он посмотрел на меня с сочувствием, даже похлопал по плечу как старого приятеля.
— Понимаю. Тебе тяжело здесь. Но нельзя же скатываться! Мы с тобой не можем себе этого позволить!
Я чуть не взвыл от такой перспективы.
— Ничего, мой мальчик, скоро я сделаю тебе такой подарок, о котором ты можешь только мечтать. Думаю, он примирит тебя с действительностью.
Лучше б он разрешил мне вдрызг напиться! В прескверном настроении я поднялся в библиотеку и поменял пятый том хроники жизни Эриха Второго на шестой. Эрих Второй, хоть и считался великим королем, мне не нравился своей прямолинейностью и любовью к казням. Что-то было в нем звериное, ото льва или от тигра, благородное и ужасное одновременно.
В кабинете у Советника, куда я зашел вернуть карту, прямо на его огромном столе сидел Альфин и листал какие-то бумаги. Его наглость меня и раньше удивляла. На нем был голубой камзол, ярко-красные штаны и белые сапоги с золотой вышивкой, поза надменная и слегка кокетливая, как будто он девица за сто дорлинов.
— Не боишься, что Советник тебя отшлепает? — спросил я заходя.
— Он меня обожает, — скромно ответил этот красавчик.
— Ты что, девушка?
— Был бы я девушкой, он не обратил бы на меня никакого внимания.
— Понятно. Что смотришь?
— Счета. Он обещал построить мне обсерваторию. Проверяю, чтоб не обманул.
— Неужели Мезиа обманщик?
— Он скряга! Обещал мне луну с неба, а сам пожалел тысячу дорлинов на линзы!
— В обмен на твою любовь? — усмехнулся я.
— Что?! — Альфин посмотрел на меня с притворным возмущением, на самом деле ему было просто забавно, — вы чего-то не понимаете, ваше высочество. В обмен на мой теплый взгляд, не больше.
Огромные карие глаза его были так прекрасны, а взгляд так выразителен, что я поверил. В его лице было совершенство, на него хотелось смотреть и смотреть, со всех сторон, сверху и снизу, издалека и вблизи. Я с сожалением подумал, что пройдут годы, он возмужает, обрастет бородой, раздастся в челюстях, огрубеют его руки, вытянется нос, станет мощной и короткой шея, подсядет голос, и ничего не останется от этого странного маленького эльфа, такого самовлюбленного и такого избалованного жизнью и сильными мира сего.
— Так вот на кого тратится королевская казна, — усмехнулся я.
— Вы ничего не понимаете! — возмутился Альфин, — у каждого уважающего себя государства уже есть обсерватории, даже у этой дикой Озерии! Только у нас нет!
— Ну и что? Зачем нам обсерватория?
— Боже мой! — он закатил глаза к потолку, — с кем я говорю! Наследник, вы хоть знаете, что Земля круглая?
— Мой личный опыт говорит, что она плоская.
— Вы что, умудрились посмотреть на нее сверху?
— Нет. Просто много ходил.
— Хо! Приходите ко мне, я посажу муравья на глобус, и уверяю вас, он ни за что не догадается, что ползет по шару.
— Прекрати дерзить, — сказал я беззлобно, — я тебе не Советник, пять минут послушаю, а потом голову сверну как куренку.
Сидя на столе, он моргал на меня удивленными карими глазками.
— Вот это настоящий научный спор! Вы бесподобны, ваше высочество! Но разве я виноват, что Земля круглая?
Через час я прослушал обширную лекцию по астрономии, увидел огромный синий глобус с зелеными материками и еще больший черный глобус, на котором белыми звездочками были изображены созвездия. Альфин показывал мне странные рисунки со сказочными пейзажами и уверенно рассуждал о межзвездных расстояниях. Мне всё это было интересно и почему-то казалось отдаленно знакомым, словно я всё это уже слышал или видел когда-то.
Странное, щемящее чувство тревоги и невыполненного долга вызывали его рассказы. Но, кажется, я никому ничего не был должен, кроме Эски.
У Альфина было много книг, они стопками лежали на столах и на диванах, на камине и на подоконниках, он был напичкан цитатами как бараний рулет перцем. Он немного красовался передо мной, освещая мою дремучую неграмотность, но я охотно прощал ему это.
— Завтра я расскажу вам о Театре, — сообщил этот умник и довольно развалился в кресле, — уверен, что вы не знаете, чем отличаются пьесы Гарлена от сценок Луциуса.
— Пожалуй, — согласился я, — зато я знаю, какие лучше поставить подпорки для сцены и на чем крепить занавес.
— Вы невыносимы! Я же говорю о Театре!
— А я о жизни.
Он посерьезнел, как будто я опустил его с небес на землю.
— Лучше расскажи мне, что творится у вас во дворце, — попросил я.
— А что тут творится?
— Не притворяйся. Я думаю, ты знаешь лучше меня.
Альфин хмурил черные бровки и молчал.
— Здесь живет страх, — сказал я.
— Не только, — усмехнулся он, — здесь живет разврат, и месть, и ненависть и хитрость, одиночество и непроходимая тупость!
— И еще кое-что, — добавил я уверенно, — то, что я чувствую всем существом как собака след, то, что я ненавижу больше всего на свете…
— Что же? — Альфин смотрел на меня растерянно и почти испуганно.
— Смерть, — закончил я.
Он опустил глаза, помолчал немного, прикрываясь длинными ресницами, потом спокойно признал
— Да, это правда.
Я понял, что держу в руках нить. И я за нее потянул.
— Как это происходит?
Альфину очень не хотелось после своих звезд и книг говорить о смерти, но теперь уже я влиял на него, а не наоборот.
