Наталья Резанова - Крепость Спасения
– Проклятые! – крикнул кто-то.
Кочевники увертывались, соскальзывали с коней и укрывались за их боками, сами вытягиыая луки из чехлов, ибо в стрельбе они не уступали Проклятым. Но сейчас преимущество было ими упущено. Они не видели цели и стреляли наугад, а стрелы Проклятых летели неумолимо. Несколько отчаянных всадников прорвалось вперед, и тут выяснилось, что безобидную лужайку пересекает ров, замаскированный сетью. Они падали вместе с лошадьми, а из деревни уже бежали люди, крестьяне по виду, вооруженные кривыми ножами и дубинками – добивать раненых. Мирные жители Круга оказались не такими уж безобидными. Ров заполнялся бьющимися телами. Самих Проклятых по-прежнему не было видно. Они продолжали стрелять. Очевидно, в деревне они тоже засели. И одно Небо знает, что там еще есть, в этой деревне!
Ловушка! Тевтат стиснул зубы. Он хотел заманить Проклятых в ловушку, оставить их без защиты, а вышло наоборот. И не был ли тот деревенский мальчик добровольной жертвой, приманкой для дичи? Ведь предупреждали же в городе о беспримерном коварстве и жестокости Проклятых… Так нет! Не был он дичью и не будет. Но некогда рассуждать. В деревню, ясное дело, идти нельзя, там хорошо подготовились к встрече (повесить Кьяра, чтоб не зевал на разведке), но и отступать он тоже не собирался.
– Вперед! – крикнул он. – Их стрелы не страшны нашим латам!
Действительно, галарца, закованного в тяжелый доспех с ног до головы, можно было обстреливать, пока не надоело, или пока не кончатся стрелы. И, хотя галарцев было мало, они отважно поскакали за своим предводителем, чувствуя, что у них есть шанс не только пробиться, но и победить. Под их защиту сбились и уцелевшие кочевники, теперь оценившие преимущество тяжелого вооружения. Но изощрившийся в злобе разум Проклятых предусмотрел все. Стрелявшие недаром расположились на деревьях. Галарцы так и не встретили противника, но через несколько мгновений под копытами их мощных коней зачавкала грязная жижа. Это было болото, а разогнавшиеся всадники не в силах были сразу становиться, либо летели через головы коней.
– Тропу! Ищи тропу! – кричал Тевтат подвернувшемуся под руку Кьяру (или это был Сьет?) – должна быть тропа!
Но в упавшей ночной темноте смешавшиеся воедино галарцы и кочевники метались, теряя ориентир, и все глубже погружаясь в топь.
– Смотри! – Сьет (или это был Кьяр?) схватил его за повод. За деревьями скапливались быстрые тени, бесплотные в свете звезд.
* * *Всего лишь несколько человек уцелело после бойни у лесной деревни, среди них – ни одного галарца. Распатланный, грязный Сьет сполз с коня и направился к стоящему на крыльце Анарбоду, волоча за собой седельную сумку. Шатаясь, поднялся по ступенькам, и раскрыл ее. Анарбод метнулся к Сьету, схватил его за ворот куртки.
– Все, что я смог, – просипел один рыжий другому. – Он был в тяжелых латах, никак не вытянуть. Только голову…
Анарбод выпустил Сьета, оглянулся. За его спиной был вышедший из постоялого двора Гриан. От коновязи торопился Хрок, за ним, по деревенской улице – еще несколько воинов.
– Я, капитан правой руки принимаю власть! И все сюда!
Отрубленная голова Тевтата была выставлена на деревенской площади, где скопились все участники похода. Анарбод вышел к ним. Его ждали и ждали его слов. Ну, так он им скажет.
– Воины! Мерзкие шлюхи и их хвастливые прихлебатели в сермягах предательски убили наших братьев. Демоны возьмут их черные души, но мы сами будем хуже Проклятых, если прежде не отомстим!
– Месть! Месть! – кричали в ответ.
– Готовы ли вы идти за мной? Признаете ли меня предводителем?
– Да! Да!
Да. Теперь он поведет их, куда захочет. И не повторит ошибок Тевтата. В деревню возвращаться бесполезно – там наверняка никого нет. Да и успеем мы вырезать убогих. Только на Крепость.
– Братья! Пока они упиваются своей ложной победой, мы немедленно ударим по вражескому оплоту – Крепости Проклятых. Не дадим им передышки! Мы победим. И я, ваш предводитель, разрешаю вам делать с ними все, что захотите! Помните – они прокляты!
Раздался общий вопль:
– Мы с тобой! Ты наш!
И он ответил старинным боевым призывом рыцарей Галара:
– Готовьте поле!
Он гнал их, пока общее возбуждение еще не спало.
– Эйкин! Где твоя демонова стенобитка? Выводи немедленно!
– Она не готова… здесь камня нет почти…
– Ничего, как есть повезешь. Они от одного ее вида сдохнут!
Он видел, как выстраивали своих стрелков Сьет и Хрок. Им он не доверял, в особенности Сьету, подозревая, что тот сам убил Тевтата, чтобы спасти собственную шкуру. Старик бы за просто так не погиб, разве что предательство… Сейчас уж не узнаешь – все галарцы, бывшие с Тевтатом, погибли, а кривоногие не скажут. Ничего, он первыми бросит дикарей на стены, тем более, что они сами туда рвутся.
Подошедший Гриан сказал:
– Тевтат считал – Крепость с нашими силами не взять. А сейчас нас еще меньше.
– Ничего. Истинного галарца грудой камней не запугаешь. Или струсил?
Тот скрипнул зубами, отошел.
Попался на глаза кочевник.
– Эй, Зу!
– Я не Зу, – он трудно подбирал слова. – Зу убит. Моя имя – Хач.
– Ну, все равно. Ты был там – у лесной деревни?
– Был.
– Какие они из себя – Проклятые?
Хач посмотрел снизу вверх – он был невысок ростом, но как то так… как не положено смотреть снизу вверх.
– Мы их не видели. Они приходят, как демоны, и уходят, как демоны.
Демоны! Анарбод и забыл про них. Демоны, союзники Проклятых… Но ведь они не появлялись с тех пор. И не появятся. Небо за нас. По иному быть не может. Только бы успеть, только бы успеть!
Первым выступил отряд Хрока, на некотором отдалении – люди Сьета, потом самая отборная часть – Анарбод со своими рыцарями, и Гриан в арьегарде. Несмотря ни на что, он прикроет. там же Эйкин с катапультой и обслугой. И вперед, вперед, под палящим светом дня, в раскалившихся латах, туда, где за холмами простирается равнина, а за ней – губительная для всего живого, кроме демонов, Пустыня Песка, а на их границе – страшная, огромная, непостижимая разумом Крепость.
Но до Крепости они не дошли.
Проклятые возникли сразу же после окончания полосы холмов, так неожиданно, что движение колонны резко становилось. Проклятые не двигались с места, стояли ровной цепью. Доселе невидимые, теперь они словно нарочно давали себя рассмотреть. И противники смотрели, как завороженные.
Трудно поверить, что это женщины. И еще трудней отличить их друг от друга.
Трудно поверить, что это женщины. И еще трудней отличить их друг от друга. Единокровные, единообразные. И вооружение у всех одинаковое – сразу же можно узнать шкуру броненосного льва – панцырь, наручи, поножи поверх сапог. Шлемы без забрала, только с защитной платиной, низко надвинуты – лиц не разглядишь. Мечи, круглые щиты на руках, луки и колчаны за спиной, витые плети за поясом. Стоят и молчат, неподвижные и темные. И лишь кони, грызущие удила, позволяют верить, что это живые существа.
