Шеррилин Кеньон - Бесславный (ЛП)
Повернув голову, Ник попытался отыскать ее. Но она пролетела так быстро, да и он не был уверен, что в сумраке глаза не подведут его.
Неожиданно гримуар под его рукой нагрелся. Зашипев, Ник отдернул руку. Подул на ладонь, а затем другой рукой открыл книгу.
— Ладно, что ты пытаешься мне сказать? – достав маятник, он уколол кончик пальца. Повторив заклинания, чтобы активировать его, Ник капнул три капли крови на страницу. Пару мгновений ничего не происходило. Затем кровь завертелась на странице, формируя слова.
Ужас. Страх. Кошмары. Сны вместе свяжутся.
Не все вещи такие, как кажутся.
Вражда. Раздор. Позор и Боль.
Встретить в каждой жизни изволь.
Но не ранит так сильно их рука
Как врага, что ты не видел пока.
Он все еще пытался расшифровать это, когда его взгляд наткнулся на подставку для салфеток. На блестящей металлической поверхности Ник увидел будущее.
Это была Брайнна, повесившаяся в своей спальне.
Глава 4
Ник вскочил и потянулся за телефоном. Он должен был связаться с Брайнной, прежде чем ее раненые чувства возобладают над рассудком. У каждого сложная жизнь, но боль мимолетна, и, в конце концов, она уйдет. Он знал это хорошо, как никто, ведь его постоянно кормили с ложечки позором, унижениями и мучениями, с момента его рождения.
Лишь Смерть вечна. Ее уже было не изменить. Можно лишь в том случае, если знаешь, как призвать Артемиду, и то не факт, что она примет тебя.
Его руки тряслись от паники, пока он набирал номер Брайнны и ждал.
Она не ответила.
Когда он отменил вызов, вернулась его мама с гамбургером и картошкой фри. От волнения она нахмурилась.
— Что случилось?
— Мам-ам, мне нужно идти.
От гнева ее голубые глаза метали в него молнии.
— Опусти свой зад. Ты наказан.
— Я знаю, но…
— Никаких но, — огрызнулась она. – Сядь и берись за домашнюю работу. Немедленно!
Он покачал головой.
— Тебе придется добавить мне дней к домашнему аресту. Я должен проведать Брайнну. У меня плохое предчувствие, и она не берет трубку. Я должен убедиться, что с ней все хорошо.
Она сделала шаг назад и уставилась на него с подозрением.
— Ты собрался сделать именно это?
— Клянусь, мам, — он нарисовал маленький крест по центу его грудной клетки. Он так поступал, когда говорил правду.
— Ладно. Иди, проверь ее. Я не стану за это наказывать. Хочешь взять с собой бургер?
Ник ухватил его с подноса и поцеловал ее в щеку.
– Можно я оставлю книги тут? Я вернусь, как только буду знать, что она не наделает глупостей.
— Конечно.
Откусив кусок от гамбургера, он направился к двери.
— Эй, Ник.
Он остановился, посмотрел на маму и проглотил еду.
— Да, мадам.
— Ты отличный ребенок. Гораздо лучше, чем я заслуживаю. Я просто хочу, чтобы ты знал, что когда я жестко обхожусь с тобой, то все равно знаю, что ты замечательный. Я действительно горжусь тобой.
Ее слова обогрели его.
— Спасибо, ма. Я тебя тоже люблю, — улыбнувшись ей, он поспешил на трамвай, чтобы как можно быстрее добраться до Брайнны.
«Было бы намного проще, если бы у меня была машина».
Или Амброуз или Смерть научили бы его телепортироваться. Вот эту силу он бы с удовольствием освоил. Конечно, учитывая его везучесть, он бы телепортировался в плохое место, вроде Северного полярного круга, в одном нижнем белье.
Или совершенно голым в школу посреди выступления в поддержку футбольной команды. Что было бы намного хуже, чем отморозить гениталии во льдах. Пусть уж лучше на него тычут пальцем и смеются пингвины, чем девчонки из его класса.
Он на полном ходу завернул за угол Французского рынка. В этот раз удача была на его стороне. Трамвай подъехал в тот момент, когда он добежал до остановки.
И он очень быстро добрался до дома Брайнны. По сравнению с этим огромным, темно-серым, довоенным особняком, его дом выглядел карликом. Хотя он и чувствовал себя некомфортно в таком красивом и элегантном месте, но все же любил сюда приходить. Когда мама Брайнны была в городе, на стеклянной поверхности их кухонной столешницы всегда стояло свежее печенье или пирожные. И ее отец никогда не смотрел на него, как на отброса, или говорил, что Ник не подходит к кругу друзей его дочери. Все Аддамсы были очень милыми.
И это он глубоко уважал.
Ник открыл кованые ворота и быстро пробежал через маленький дворик к лестнице у парадного входа. Он позвонил.
Через несколько секунд, маленький брат Брайнны Джек открыл дверь и уставился на него.
— Че?
— Брайнна дома?
Джек пожал плечами.
— Не знаю. Мне пофиг.
«Слава богу, что я единственный ребенок…» — Ник вздохнул и попробовал снова. – Папа тут?
— Бегает по делам, вернется позже.
— Могу я войти и проверить, вдруг Брайнна в комнате у себя?
Джек сузил глаза.
— Никакой мальчик, который не является нашим родственником, не может находиться в ее комнате. Никогда.
— А я не буду входить. Можешь пойти со мной и убедиться, что я останусь в коридоре. Пожалуйста. Я не надолго. Я просто хочу убедиться, что с ней все хорошо.
— Ладно. Я слышал, как она плакала. Думаю, из-за какой-нибудь глупости. Она все равно вечно плачет. Когда счастлива, когда злится, когда грустит. Когда ломает ноготь или ей нужно выпить лекарство. Девчонки такие странные. Я стараюсь не обращать на них внимание, — Джек отошел, чтобы Ник мог войти в дом.
Ник пошел к лестнице.
— Где ее комната?
— Первая налево, — но Джек за ним не пошел. Вместо этого он, миновав лестницу, направился на кухню.
Он бежал, перепрыгивая через ступеньки, и остановился лишь у ее двери. Пусть все будет хорошо. Пусть…Напуганный тем, что мог обнаружить, он постучал.
-Эй, Брайн, это я, Ник. Ты там?
— Уходи, — в ее голосе звучали слезы.
— Не могу. Пока не удостоверюсь, что ты в порядке, — Ник прижался головой к светлому дереву и желал хоть как-то помочь ей. Он ненавидел, когда кого-то заставляли так переживать, и из-за чего? Подлости? Зависти? Правда? Зачем кому-то с душой, так поступать с другим? Разве они могли почувствовать удовлетворение или радость так жестоко втыкая нож в спину?
— Я знаю. Что тебе больно, Брайн. Поверь мне, я знаю, как ты себя чувствуешь, когда такое ощущение, что твои зубы вогнали в твою глотку так глубоко, что ты кашляешь остатками чувства собственного достоинства. Я знаю. Только ты думаешь, что можешь держать свою голову прямо, и все будет хорошо, как появляется твоя мама с безвкусной оранжевой рубашкой с рыбами, которую она хочет, чтобы ты одел в школу и тогда все смогут шутить над ней и обзывать тебя. И в желудке появляется дурное чувство, что ты этого больше не вынесешь. Что жизнь чертовски тяжела и не станет лучше. Что ты гуляешь по канату и пытаешься удержаться на нем вцепившись пальцами ног, потому что страховочной сети нет, а ты буквально в одном чихе, чтобы размазаться по полу. Но ты не одна, Брайнна. Не одна. Куча людей переживают за тебя. Людей, которые любят тебя, и если с тобой что-то случиться, они этого не вынесут.
