Эмили Дрейк - Костяные врата
— По одному только запаху тебя сразу можно узнать, Джоннард. Опять якшался с волкошакалами? — Несмотря на то что голос у нее был тихий и приятный, прозвучал он язвительно.
— Из волкошакалов получаются отличные домашние животные. Возможно, я как-нибудь пришлю вам парочку, — усмехнулся Джоннард, заметив, как инстинктивно отшатнулась ФайрЭнн. — Как приятно бывает зайти к вам и обменяться любезностями. Жаль, что когда-нибудь этому придет конец. Но, разумеется, не сегодня. Ваши приятели подъехали почти к самым нашим воротам, посмотрели и повернули обратно.
Прежде чем Джоннард успел заметить выражение лица Элеоноры, ФайрЭнн быстро накинула ей на голову полотенце и пригнула ее голову к миске с отваром, так что он не расслышал ее ответа, лишь какое-то невнятное бормотание донеслось из-под полотенца. Однако он заметил удивление в глазах ФайрЭнн, прежде чем она отвернулась, продолжая хлопотать вокруг Элеоноры и разминая суставы рук, мучимых артритом. Да, этим двум женщинам приходилось здесь несладко. Джоннард считал, что они растрачивают свой драгоценный дар впустую, и не мог им этого простить.
Магия не была возобновляемым ресурсом, как это им внушал Грегори. Она не текла свободным потоком во всех предметах или живых существах вокруг них. Ее запас нельзя восполнить, разве только от другого Мага, и то с большим трудом. Единственным источником Магии были сами Маги, и когда энергия иссякала, они переставали существовать. Энергию можно накапливать и хранить, но когда все топливо выгорает, остается зола.
Если бы Элеонора и ФайрЭнн это понимали, они, может, поблагодарили бы его за то, что он не дает им пользоваться Магией, сохраняет им жизнь. Хотя, конечно, несмотря на все его с матерью усилия, полностью блокировать их магические способности невозможно, даже сейчас он чувствовал в этой комнате присутствие Магии. ФайрЭнн, очевидно, использует свои навыки колдуньи, травницы и целительницы. Магия сквозила в ее движениях, но значительно ослабленная. Интересно, если бы Элеонора знала, какую услугу он ей оказывает, была бы она благодарна ему? Глупенькая, верит только своему отцу. Ей в голову не может прийти, что он ошибался насчет энергии.
Лицо Джоннарда приняло мрачное выражение. Он взглянул с презрением на ФайрЭнн. Настоящая ирландская ведьма: копна рыжих, вьющихся волос под косынкой, все равно торчащих во все стороны, длинное, широкое платье и передник с множеством карманов! ФайрЭнн стояла спиной, но ее ненависть к нему, Джоннарду, все равно чувствовалась.
— Да, повернули обратно. Боюсь, сегодня они не придут спасать вас, — наконец произнес Джоннард.
— Надеюсь, я буду присутствовать, когда кто-нибудь сотрет усмешку с твоего лица, — пробормотала Элеонора из-под полотенца.
— Я тоже на это надеюсь. Но, увы, ты слабеешь с каждым днем, несмотря на все старания ФайрЭнн.
Ответом ему было ругательство ФайрЭнн, хотя она делала вид, что очень занята полотенцем. Она сняла его с головы Элеоноры, и Джоннард увидел нескрываемую ими ненависть. Он спокойно выдержал их взгляд.
— Напрасно вы вините меня, — заметил он. — Уже давно вы стали последователями ложной доктрины, и теперь пожинаете плоды своих заблуждений.
— Заблуждений?! — Элеонора была вне себя. — Твоя мать — паразит, а эти Левкаторы… эти мерзкие создания — они забирают жизнь из меня по капле, и этим она живет.
Джоннард зевнул и выпрямился:
— Шутки в сторону. Вам следует помнить, что вы пока целы лишь благодаря снисходительности Изабеллы, и должны быть ей благодарны.
ФайрЭнн сплюнула на деревянный пол.
— Благодарны? Ты, парень, живешь рядом с гадюкой. Смотри, как бы она не вцепилась тебе в задницу.
Элеонора протянула свою дрожащую руку и предостерегающе дотронулась до руки подруги:
— ФайрЭнн…
— Да, ФайрЭнн, тебе лучше быть поосторожнее, — усмехнулся Джоннард, поворачиваясь, чтобы выйти, но следующая фраза рыжеволосой ведьмы заставила его остановиться.
— О да, прекрасный совет от сына, который убил отца ради матери.
Джоннард развернулся и сказал:
— Я вижу, ты мало что знаешь о нас. — Он решительно выпятил подбородок. — Мой отец кончился, выгорел, лишился энергии, и он сам бы предпочел умереть, чем прожить хоть один день без Магии. Я проявил к нему милосердие; это все равно что усыпить старого, беспомощного пса. Он знал это, и мы с мамой знали.
— Не сомневаюсь, именно в этом ты убеждаешь себя, когда не можешь заснуть по ночам, — уколола его Элеонора, твердо глядя Джоннарду в глаза.
Он холодно улыбнулся ей:
— Я тронут твоей заботой, но по ночам я сплю совершенно спокойно. Надеюсь, ты тоже, — и двинулся к выходу.
Навалившись всем телом, Джоннард захлопнул тяжелую дверь, задвинул засов и запер замок.
Глупец! Он все же позволил им вывести его из себя.
Кто бы мог подумать, что наступят дни, когда он будет скучать по своему отцу Бреннарду? Кто бы мог предположить?
Джоннард убрал ключ в кошелек и покинул тюремное крыло.
Гэйвен, нахмурившись, смотрел на Бейли:
— Надеюсь, мне не надо объяснять, что ты подверглась опасности и чудом избежала ее?
Бейли потрепала лошадь по шее, постаралась изобразить на лице раскаяние, но не слишком удачно.
— Я ничего такого не сделала. Я не виновата, что ребята уехали вперед и оставили меня.
Синие глаза Гэйвена потемнели, он явно рассердился и уже готов был разразиться гневной тирадой, когда вмешался Трент:
— Она права, это действительно не ее вина. Смотрите, — указал он на какую-то линию, видимую лишь ему. — Это было проложено здесь, и Бейли просто не повезло; на самом деле, любой из нас мог бы двинуться по ложному пути.
Гэйвен ничего не сказал, лишь обменялся взглядом с Джейсоном.
— Что ты видишь, Трент? — тихо спросил юный Маг. — Мы ничего не видим.
— Ну, — его друг щелкнул пальцами, — это что-то вроде низенького забора. Возможно, лошадь как-то почувствовала его и пошла вдоль него. Это, конечно, не настоящий забор, что-то вроде… — он нахмурился, подыскивая слова, — что-то вроде силовой линии. Пока мы с вами говорим, она уже почти исчезла.
— Значит, попасться мог кто угодно. — Ренарт поежился и крепко вцепился в поводья, так что костяшки пальцев побелели.
Гэйвен хлопнул парня по плечу.
— Это предназначалось не тебе, приятель, а кому-то из нас.
— Я уже видел волкошакалов, — прозвучал напряженный голос Ренарта. — И они мне не нравятся.
«Еще бы», — подумал Джейсон, но озвучил совсем другое:
— Видимо, эта ловушка не должна была стать смертельной, иначе исход был бы иным.
