Василий Доконт - Ура, Хрустальная Корона!
- Чем же, Ваше Величество? - Лонтир был явно за отмену любых поединков, в которых никогда не принимал участия, - Я не вижу, чем может навредить запрет поединков.
- Если люди не смогут решать вопросы чести в честном поединке, они найдут более бесчестный способ отстаивать оскорблённую честь - убийство из-за угла, например, да ещё и не своими руками.
2.- Капитан, мне это надоело! Прекратите, наконец, меня запугивать! Я не уличный воришка, и не бандит, и, в конце концов, вы находитесь в моём доме, - Ардифф возмущённо носился по своим покоям, злой и растрёпанный, - Я - первосвященник Храма Поводыря, я - высшее духовное лицо в своем Храме…
- Только что вы сказали, что это - Храм Поводыря, - Паджеро невозмутимо сидел в удобном кресле первосвященника, - Чей же это Храм - ваш или, всё-таки, Поводыря?
- Не придирайтесь к словам, капитан, и не прикидывайтесь идиотом. Вы прекрасно меня поняли. Даже Фирсофф не позволял себе…
- Даже - кто?! Что-то я плохо расслышал вас, Ардифф.
- Я имел в виду Его Величество. Вот видите, до чего вы меня довели - чуть не нарушил…
- Нарушили-нарушили, Ардифф. Лейтенант Илорин, вы слышали, как этот человек нанёс оскорбление Его Величеству?
- Разумеется, слышал, господин капитан. Я уже не первый час слушаю этого человека, и мне - не по себе. Господин капитан, я солдат, я давал присягу. Кроме того, по приказу короля, я отвечаю за его безопасность, но…
- Вы слышали, капитан, он только что назвал Его Величество "королём"? Я этого так не оставлю, я буду жаловаться Его Величеству…
- Сядьте, Ардифф, и прекратите орать - здесь глухих нет. Вы хотите сказать, что Его Величество - не король? А кто же тогда король в Раттанаре?
Ардифф растеряно остановился перед Паджеро, не в силах хоть что-нибудь сказать. Ему хотелось оправдаться, добиться уважительного к себе отношения, вернуть былую уверенность своим словам и поступкам. Два офицера дворцовой стражи, свободно расположившиеся в его покоях, с интересом наблюдали за тщетными попытками Ардиффа овладеть если не ситуацией, то хотя бы собой.
- Кто сегодня допрашивает арестованных? - Паджеро вопросительно посмотрел на Илорина.
- Хромой Кабан, господин капитан. Ненавижу этого мясника! После него арестованных приходится тащить не в камеру, а на кладбище, да и то - по частям.
- Сегодня же не его день?! Пора прекратить это разгильдяйство.
- Одноглазый обжог себе руку во время беседы с бароном… ну, вы знаете, о ком я, капитан…
- Для вас - господин капитан, лейтенант Илорин! Вы заразились от Ардиффа неуважительностью к старшим и презрением к дисциплине. Соскучились по телесным наказаниям?
- Виноват, господин капитан, - Илорин вытянулся и щелкнул каблуками, - Когда целый день слушаешь одни только бредни - начинаешь бредить и сам. Больше этого не повторится, господин капитан.
- Надеюсь, лейтенант, надеюсь. Что же нам делать с этим наглецом в радужной сутане? Его Величество, конечно же, не желает, чтобы безвременная кончина, я бы даже сказал - трагическая смерть - первосвященника Ардиффа была связана с именем Его Величества. Но оставлять в живых такой набор мятежности и хамства нельзя, никак нельзя!
- Господин лейтенант, Его Величество поручил вам заботу о моей безопасности! Вы не можете позволить господину капитану расправиться со мной, - голос Ардиффа дрожал, временами опускаясь до мышиного писка, - Вы же давали присягу, господин лейтенант!
- Что я могу сказать на это, господин первосвященник? Я - всего лишь человек и не могу один справиться со столь сложным поручением Его Величества. Мне нужно спать, есть, ходить в туалет, в конце концов. Кстати, где он тут у вас?
Ардифф стал белым, словно вылепленный из гипса:
- Постойте, господин лейтенант! Прошу вас - погодите! Я сейчас же подпишу эту бумагу - Храм Поводыря не может стоять в стороне от такого благородного почина. Где расписаться? Здесь? Вот, готово. Поймите, господа офицеры, нет никакого мятежа, да и быть не могло. Всего лишь досадное недоразумение из-за некоторых моих ошибок. А что вы думали? Первосвященник - тоже человек, и может по-человечески ошибаться. Даже близость к божественной благодати не всегда спасает от ошибок. Любой человек слаб, даже первосвященник.
Паджеро поднялся, свернул подписанный Ардиффом свиток и двинулся к двери, бросив по дороге:
- Благодарю вас от имени Раттанара, господин первосвященник Ардифф, и от имени Его Величества Фирсоффа Раттанарского. Лейтенант, проводите меня.
И, уже прощаясь, на улице:
- Перевозку оружия начинайте немедленно, Илорин, и глаз с Ардиффа не спускать - когда он придет в себя, обязательно начнёт всё сначала, такой уж это человек. Кстати, кто такие Хромой Кабан и Одноглазый? Где вы слышали такую несуразицу? Даже мне стало неуютно, дрожь пробрала! Ай да Илорин, ай да лейтенант! Вам бы сказки детям писать, только не пишите такие страшные. Я рад, лейтенант, что вы служите под моим началом - вы хороший офицер, Илорин.
3.Магда второй час сидела перед зеркалом - у Огасты что-то не ладилось: причёска не нравилась ни королеве, ни её фрейлине.
- Огаста, что с тобой? Ты хочешь продержать меня у зеркала до самого бала? Уверяю тебя, что не испытываю удовольствия от разглядывания своего морщинистого лица. Соберись, девочка, и заканчивай: старость всё равно ничем не украсишь!
- Ваше Величество, я стараюсь, только…
- Только волос у меня жидкий, скоро лысина будет больше, чем у Фумбана.
Огаста прыснула, прикрываясь кулачком с зажатым в нем черепаховым гребнем:
- Он же совершенно лыс - ни одного волоска нет.
- И меня это ждёт. Старость - не самое лучшее время для женщины. Мне повезло, что Фирсофф не бабник - хоть не стыдно показываться на глаза придворным.
- Вы наговариваете на себя, Ваше Величество, да и король никого не любит, кроме Вас, - Огаста ловко прихватила непокорную седую прядку золотой шпилькой, - Вот так. Теперь здесь подберу, подколю тут, и всё будет готово. Так, вроде бы, неплохо. Осталось закрепить бриллиантовую диадему. Если бы Вы, Ваше Величество, не отказывались от париков и шиньонов, не нужно было бы так мучаться почти каждый день.
- Я не хочу носить чужие волосы - противно. Человек должен быть самим собой, чтобы с ним не случилось. Твой Тахат еще не осмелился просить твоей руки?
- Я отговорила его - отец сейчас сильно раздражен и сватание переписчика не воспримет даже как шутку.
- Я поговорю с ним.
- Не надо, Ваше Величество, лучше приберечь Ваше заступничество до поры, до времени. Вдруг отец захочет выдать меня против моей воли? Вот тогда королева спасет бедное дитя от насилия.
