Дуглас Найлз - Темные cилы над Муншаез
Тристан оставил копье в лагере, и при нем был лишь меч – принц нанес сильный удар, и клинок глубоко вошел в плечо зверя. Но рана, казалось, только еще больше разбудила в нем жажду крови.
Лошадь Тристана заржала от страха и отскочила в сторону от озверевшего кабана. Принц успел заметить, что из щетинистого бока уже торчат две стрелы, а Арлен и Полдо готовятся выстрелить еще раз.
Кабан развернулся, и в нерешительности стал крутить головой, переводя взгляд своих маленьких, налитых кровью глазок с Тристана на лучников.
Наконец, опустив голову, он метнулся к принцу. Кровь густой струей текла по его плечам, из раны, нанесенной Тристаном, а с другой стороны торчали две глубоко вошедшие стрелы. Животное злобно хрипело, но нападало с прежней свирепостью.
Вдруг словно огромная стрела пронеслась по поляне. Это Кантус, намного опередивший остальных собак, ударил кабана в бок. Сила удара была так велика, что тот покатился по земле. Стрелы обломились, а кровавая рана покрылась грязью и сосновыми иголками. Кабан вскочил на ноги, сердито хрюкнул и яростно попытался вонзить свои клыки в Кантуса.
Мощные задние ноги кабана напряглись, толстая шея изогнулась, но достать до длинного поджарого бока Кантуса ему не удалось: пес был слишком хитер и ловок для своего неуклюжего противника. Молниеносно развернувшись, Кантус сомкнул свои могучие челюсти на морде кабана, прямо над клыками.
Тот попятился назад и отчаянно завизжал, но стряхнуть с себя безжалостного врага никак не мог. Дарус, проскакав по каменистому берегу озера, выехал на поляну и улыбнулся с мрачным удовольствием.
– Кончай его, Кантус, – спокойно сказал он, наблюдая, как все сильнее сжимаются могучие челюсти пса. Через несколько секунд вся свора присоединилась к Кантусу. Расправа над кабаном была малопривлекательным зрелищем. Кантус так до самого конца и не разжал своих стальных челюстей, а остальные собаки рвали бока, живот и горло зверя. Целую минуту кабана было практически не видно – со всех сторон его окружала свора, но, наконец, сказалась потеря крови, и он с предсмертным хрипом упал навзничь.
Тристан соскочил с лошади и подбежал к безжизненному телу старого охотничьего пса. Ангус приоткрыл глаза и слабо шевельнул хвостом, узнав хозяина, затем темные глаза, уже затуманенные смертью, закрылись навсегда.
На мгновенье принц вспомнил беззаботные прогулки, когда они с Ангусом, еще молодым и полным сил, бродили в окрестностях замка. Но тут он подумал о Робин и бросился к девушке, которая, раскачиваясь на руках, висела на ветке. Она отпустила ветку до того, как к ней подоспел Тристан, но тут же со стоном покачнулась – раненая нога дала о себе знать. Тристан успел подхватить ее и помог ей сесть на мягкую подушку из сосновых иголок.
– Я в порядке, – сказала девушка, скидывая руку принца, обнявшего ее за плечи.
Принц чувствовал, что ее бьет дрожь, да и голос ее не слушался, но он убрал руку и встал. Робин с благодарностью посмотрела на него, но когда девушка перевела взгляд на Ангуса, ее глаза наполнились печалью. К ним подошел Арлен и, откашлявшись, сказал:
– Не горюйте о нем – Ангус погиб смертью воина. Он вряд ли пожелал бы другого конца.
На берегу озера они возвели небольшую пирамиду из камней, а Робин прошептала тихую молитву, чтоб дух старой собаки успокоился в свой смертный час.
– Давайте подведем итоги, – проворчал Арлен.
– Давайте, – согласился принц. Он с облегчением отвернулся от каменной пирамиды и посмотрел на Даруса. – Как остальные собаки?
– У Корвис глубокая рана на боку, но она быстро заживет. Остальные в порядке.
Принц наклонился над растерзанным кабаном и, глубоко вонзив свой острый охотничий нож, провел стальным острием по тому, что осталось от глотки кабана. Пока он вспарывал тощий живот зверя, Арлен начал выкапывать в земле небольшую яму для внутренностей. Остальные отправились с погребального места обратно в лагерь. Кантус со сворой бежали по дальнему берегу озера, в то время как всадники ехали по более гладкому ближнему берегу. Собаки уже почти догнали их на другой стороне озера, когда Кантус вдруг остановился и зарычал. Злобно лая, он отказывался сдвинуться с места и, не сводя глаз, глядел на что-то.
– Пойду посмотрю, – вызвался Дарус, ведя свою лошадь между высокими береговыми скалами к нетерпеливо лающей своре собак. Он подошел к Кантусу и посмотрел на землю.
– Мне кажется, вам тоже стоит на это взглянуть, – позвал он. – Я ничего подобного до сих пор не видел. Когда остальные охотники присоединились к Дарусу, они увидели, что он стоит на плоском камне.
Вокруг разлилось мелкое озерцо, но у основания камня воды почти не было, и вот тут-то в грязи они обнаружили след.
След был оставлен, судя по всему, грубым сапогом с гладкой кожаной подошвой. Гвозди были вбиты в подошву неравномерно, и не вызывало сомнений, что сапог был далеко не новым. Впрочем, ничего бы особенного этот след из себя не представлял, он вполне мог бы принадлежать леснику или какому-нибудь пастуху – если бы не тот факт, что длина его была полных два фута.
* * * * *
Эриан проснулся от невыносимой боли. Плечи и голова нестерпимо ныли, а вся нижняя часть тела онемела. Вдруг он понял, что совершенно обнажен и находится вовсе не у себя дома.
Подняв пульсирующую дикой болью голову, Эриан изумленно огляделся. Он лежал на грязном берегу мелкой речушки. Нижняя часть тела была погружена в ледяную воду, которая и лишила его чувствительности. Медленно, с невероятным усилием Эриан выбрался из воды, и остался лежать в грязи на берегу, дрожа от холода. Переплетение древесных корней и окружавшие его кусты служили надежным укрытием. Эриан попытался вспомнить, как он здесь очутился, но его сознание отказывалось в этом помочь. Решить такую задачу он был не в состоянии. Эриан понял, что время рассвета уже прошло, но события ночи полностью стерлись из его памяти, оставив лишь темное неясное пятно. Что же с ним произошло? С тяжелым стоном Эриан сел и еще раз огляделся. Речушка текла справа налево, и до него донесся соленый запах моря, – он понял, что находится недалеко от побережья. По берегам речки росли кусты и небольшие деревья, но дальше местность была совершенно открытой.
Оглядев себя, Эриан с удивлением увидел, что он весь в крови. Грязь, вода и кровь нанесли на тело причудливый грязно-алый рисунок. При этом он сам, вроде бы, ранен не был, очевидно, кровь попала на него откуда-то еще или, может быть, с кого-то другого.
Вскочив на ноги, Эриан увидел Кер Корвелл и понял, наконец, что находится в устье реки Корлис, которая впадала в море как раз в северной части города. Медленно, прячась в зарослях прибрежного кустарника, Эриан, спотыкаясь, побрел в Корвелл.
