Саманта Хант - Изобретая все на свете
Действительно, цирк! Пусть слоны ходят по канату и рычат львы — все равно всех затмит изобретение — звезда арены!
Мое появление в этом хаосе не осталось незамеченным, кое-кто наморщил лоб, но вторжение мало кого заинтересовало. Люди в темных костюмах смотрели сквозь меня — их головы были заняты цепями, цилиндрами, цимбалами. Поэтому я сумел пройти прямо к столу, где громоздились, угрожая оползнем, бумаги, прямо к человеку, ведущего беседу по меньшей мере с двоими — по одному на каждое ухо.
Его окружали клиенты и ассистенты. Я узнал его сразу. То был То-с. Эд. — красивый, хотя и несколько мрачноватый мужчина. Казалось, губы его изогнуты в вечной угрюмой усмешке. У него была седина в волосах и широкий лоб, который он непрестанно потирал. Я приблизился, и он оторвался от одного разговора, склонив голову так, что между его барабанной перепонкой и потоком оскорблений, изливавшихся из уст рассерженного мужчины, стоявшего слева от него, возникла некоторая дистанция. Оскорбления, по-видимому, совершенно не задевали Эдисона. Он поднял бровь в мой адрес, как бы спрашивая: «И чего же вы хотите?» Я не отвечал, предпочитая подождать, но целиком завладеть его вниманием. И мне пришлось ждать: пять минут, десять минут, пятнадцать…
Я переминался с ноги на ногу двадцать минут и за это время не раз видел, как его помощники врываются в разговор. Тогда я понял, что безраздельного внимания мне не дождаться, и шагнул вперед. Я начал:
— Я Никола Тесла. У меня письмо от Чарлза Бечлора.
С этими словами я вложил развернутое письмо в его свободную руку. Он прочел — или притворился, что прочел: «Я знаю двух великих людей, и один из них — вы. Второй — этот молодой человек». [10]
Мистер Эдисон хмыкнул и пополнил письмом бумажный курган, грозящий опрокинуться на пол.
Я продолжал:
— Сэр, я сделал изобретение, которое, как мне кажется, может оказаться чрезвычайно полезным для вас. Видите ли, — сказал я, — это двигатель, генерирующий энергию переменного тока, так что…
— Ха! — это было первое слово, сказанное мне Эдисоном, хотя я до сих пор не уверен, обращался ли он ко мне. — Минуту, — остановил он одного из ассистентов и повернулся ко мне. — Боюсь, молодой человек, что переменный ток никому не нужен. Он не работает. Он весьма опасен, дорог и невозможен.
— Но, сэр, — начал я, потянувшись за письмом Бечлора, чтобы набросать на обороте чертеж.
Он опять перебил:
— Сейчас мне нужен инженер, способный привести в порядок динамо на судне, которое должно было выйти в море на прошлой неделе. Вы можете?
Я выпрямился и кивнул.
— Да, конечно.
— Отлично. Отправляйтесь на пятьдесят седьмой причал. Судно называется «Орегон», и я надеюсь, что не увижу вас, пока оно не отправится на Азорские острова. — Он повернулся к одному из оравших. По-видимому, это был капитан «Орегона». — Я даю вам лучшего из своих людей, — сказал он и, откусив от толстого, готового лопнуть сэндвича, мановением могучей руки отпустил и меня, и остальных.
Грянула музыка. Я уходил под громкий торжествующий хор, под полковой оркестр, под напевы мюзик-холла, сопровождавшие меня к «Орегону», и шаги мои были легки. Я мигом добрался до судна по шумным улицам, сквозь крики торговцев, политиков и рассерженных мамаш, отчитывающих своих сорванцов — их голоса песней звучали у меня в ушах. Я отремонтирую эти генераторы, и тогда великому Эдисону придется меня выслушать. Я представлял нашу беседу в сопровождении торжественной мелодии, на сей раз — оперной. Я пропою:
— Уважаемый мистер Эдисон, примите во внимание, что мое изобретение перевернет мир. Видите ли, вы поддерживаете технологию постоянного тока, но его невозможно передавать на расстояние больше двух миль, а генератор переменного тока, изобретенный мной, может без потерь посылать энергию в Калифорнию и обратно. И он работает!
— Что вы говорите! — пропел бы он густым баритоном.
— Позвольте, я вам покажу!
Мы шагнем к рабочему столу на краю оперной сцены, и я разложу перед ним свои чертежи и пояснения.
Он с минуту будет изучать мои расчеты и…
— Вы ге-е-е-ений! — пропоет он, раскинув руки.
— Может быть и так, — в тон ему подпою я, и тем закончится первый акт. Эдисон возьмет меня за руку, и мы вместе станем раскланиваться перед публикой, а зрители, вскакивая ногами на сиденья, станут рукоплескать и кричать «Браво!» Упадет занавес, и, вместо роз, зрители осыплют нас долларовыми бумажками, а я благоразумно вложу полученные деньги в собственную лабораторию, столь же продуктивную, как у Эдисона.
Два динамо «Орегона» были в кошмарном состоянии. Изоляция прогорела и по всей системе шли короткие замыкания. Весь корабль погрузился во тьму, только генераторы трещали и искрили — опасное состояние, учитывая, что конденсатор протекал. Я работал при тусклом солнечном освещении, проникавшем в трюм через открытые люки, а когда солнце зашло, велел одному из помогавших мне матросов принести газовые лампы. Конструкция с самого начала была собрана на скорую руку, и я горько разочаровался в изделии «Электрической компании Эдисона». Я работал с командой матросов до восхода. Я отработал пятнадцать часов подряд, мне пришлось сменить всю обмотку, но радость заставила меня забыть об усталости, когда я услышал гудение корабля, в сеть которого снова пошел ток.
Уходя ранним утром с судна «Орегон», я был свеж и легок. Я был доволен своей работой. Я сбросил пиджак и шагал по пустым улицам в одной рубахе, неся Эдисону весть, что работа закончена. Было пять часов утра, солнце едва коснулось крыш Нью-Йорка. Издали я заметил знакомую фигуру. Меня уже не удивляли совпадения, которыми кишел этот город. Я застал Эдисона за разговором с Чарлзом Бечлором, только что вернувшимся из Европы.
— Слушайте, Чарлз, этот ваш молодой человек прогулял ночь напролет, — услышал я слова мистера Эдисона.
Я не стал молча терпеть насмешки:
— Я только что с «Орегона». Оба динамо там великолепно работают.
Эдисон промолчал и только резко втянул воздух. Слух мой еще не утратил повышенной чувствительности, поэтому я услышал, как, отойдя в сторону, он зашептался с Бечлором. Музыка заиграла снова.
— Бечлор, — сказал Эдисон, — ваш человек дьявольски хорош. [11]
Моя работа произвела немалое впечатление на мистера Эдисона. В следующий раз я столкнулся с ним в химическом отделе. Длинный ряд столов был уставлен колбами, ретортами, пипетками и толстостенными стеклянными банками, заполненными удивительными составами. Все это выглядело как во сне, но я подумал тогда, что если мне удастся остаться у мистера Эдисона, мои изобретения обретут дом. Я сделал ему предложение.
