Аманда Хокинг - Ледяной огонь (ЛП)
- Такая практика всегда казалась мне варварской. - Мама закрыла духовку, очевидно решив, что ужин еще не вполне готов, и села рядом с папой. - Берут ребенка и бросают его в окружении незнакомцев. Я не представляю, как вот так можно расстаться с ребенком. Я бы ни за что не согласилась, чтобы это произошло с тобой.
У Скояре не было подменышей, ни единого. Они зарабатывали свои деньги более честным способом. Население, в основном, рыбачило, и в течение столетий обменивали рыбу на драгоценности и золото. Сейчас это был в основном кредитный бизнес, и они поддерживали свое богатство благодаря большим процентам.
Это одна из причин, почему Скояре так сократились по сравнению с другими племенами троллей. Жизнь не была особо добра или щедра к тем, кто не был потомком знати.
- Практика подменышей не так плоха, как кажется. - Сказал отец.
Мама покачала головой, отметая его ответ:
- Ты не был подменышем. Ты не знаешь.
- Я нет, но мой брат был, - сказал он, и как только мама метнула на него взгляд, я поняла, что он пожалел об этом.
Дядя Эдмунд был на пять лет старше моего отца. Я встречалась с ним всего несколько раз, когда была совсем маленькой, потому что Эдмунд был слегка не в себе. Никто точно не знал, что с ним произошло, но когда я пошла в школу, Эдмунд покинул Дольдастам и теперь кочевал по Субарктике, как бродяга.
- А ведь правда, Ивер, - сказала мама. - И где он теперь?
Папа откашлялся и глотнул вина:
- Это был плохой пример.
Мама снова повернулась ко мне:
- То есть, если мальчик Берлингов вернулся, ты побудешь здесь какое-то время?
Я кинула:
- Похоже на то.
- Ну, хорошо. - Она тепло мне улыбнулась. - Тебе лучше не быть там, когда творится такое безумие.
- Я точно знаю, почему должна быть там, - сказала я, несмотря на то, что знала - лучше держать рот на замке. Это была приятная встреча, и нам не нужно было снова проходить все сначала. Это старый аргумент, который повторялся слишком много раз, но это меня не остановило. - Я должна защищать подменышей.
- У нас не должно даже быть подменышей. Ты не должна рисковать своей жизнью из-за какой-то архаической традиции, - настаивала мама.
- Может, выпьешь стакан вина, Руна? - спросил папа в тщетной попытке вернуть разговор в мирное русло, но и мама и я проигнорировали его.
- Но у нас все-таки есть подменыши. - Я наклонилась вперед, упираясь руками в стол. - И пока они есть, кто-то должен возвращать их домой и бережно охранять.
Мама покачала головой:
- Будучи следопытом, ты поддаешься этой ужасной системе. Ты оправдываешь ее.
- Я не... - я замолчала и продолжила совсем другими аргументами. - Я не говорю, что это хорошо, или правильно...
- Хорошо. - Она прервала меня и откинулась на спинку стула. - Потому что это не так.
- Мама, чем, по- твоему, наши люди должны заниматься? Это происходит в течение тысячелетий.
Она рассмеялась, словно не могла поверить, что я так говорила:
- Это не значит, что от этого все становится лучше, Брин! Просто потому, что что-то происходит в течение тысяч лет, не значит, что это правильно. Каждый раз, когда подменыша оставляют в человеческой семье, они рискуют их детскими жизнями, чтобы потом украсть у незнакомцев. Это больно.
- Руна, возможно сейчас не время, чтобы обсуждать это. - Папа потянулся, положить свою руку на ее. Она позволила ему, но посмотрела на меня с гневом.
- Я не оправдываю воровство, - сказала я.
- Но ты способствуешь этому, - настаивала мама. - Работая на них, по- своему помогая, ты молча соглашаешься со всем этим.
- У Канинов свой образ жизни. Я не говорю о маркизах или следопытах, или подменышах. Я говорю о среднестатистическом жителе, около десяти тысяч человек, которые живут в Дольдастаме, - пришлось ответить, пытаясь разбудить в ней чувство здравого смысла и честной игры.
- У них нет подменышей, - напомнила я ей. - Они зарабатывают деньги. Они учителя и пекари, владельцы магазинов и фермеры. Они содержат семьи и живут спокойно и мирно, ближе к природе. Им не запрещают уехать и, все же, они снова и снова решают остаться. И это хорошо. Ты ведь не знаешь, на что похожа жизнь вне городских стен. Ты нигде не была, кроме Сторваттена и Дольдастама.
Мама закатила глаза, но ничего не сказала, позволяя мне закончить.
- Жизнь людей снаружи в реальных городах не похожа на нашу, - сказала я. - Наркотики, насилие, чрезмерный меркантилизм. Все -товар, даже сами люди. Я знаю, что здесь не идеально. У нас тоже есть проблемы. Но нашу жизнь в целом я ни на что не променяла бы.
- И способ, которым мы поддерживаем эту жизнь с помощью подменышей. - Я продолжила. - Мне жаль, что не было другого пути, лучшего, но и сейчас его нет. И если бы у маркизов и маркиз не было денег от их подменышей, им нечем было бы платить учителям и пекарям, владельцам магазинов и фермерам. Этот город истощился бы и умер. Вот что я делаю возможным.
- Я часть того, что удерживает все это единым целым, и вот почему я стала следопытом. Вот почему я делаю то, что делаю. - Я откинулась назад на стуле, удовлетворенная своими доводами.
Мама сложила руки на груди и в ее глазах светилась смесь сочувствия и разочарования:
- Цель не оправдывает средства, Брин.
- Может так, а может, и нет, - я пожала плечами. - Но я люблю этот город. И я думаю, что и ты тоже.
Усмешка исказила ее лицо:
- И снова ты ошибаешься.
- Ладно, - я вздохнула. - Разве ты никогда не любила место, где живешь?
- Нет, я люблю людей. Я люблю тебя и твоего отца. - Она потянулась и взяла руку отца в свою. - Везде, где вы двое, я буду счастлива. Но это не значит, что я люблю Дольдастам, и это, конечно же, не означает, что мне нравится, что ты, рискуя жизнью, защищаешь его. Я терплю это, потому что у меня нет выбора. Ты взрослая, и такую жизнь выбрала ты сама.
- Это так. И было бы замечательно, если бы каждый мой приезд не превращался в спор по этому поводу.
- Разве неправильно, что я хочу для тебя чего-то лучшего? - Почти с отчаянием спросила мама.
- Да, да, конечно. - Безжизненно ответила я.
- Почему это неправильно? - Она всплеснула руками. - Каждая мать хочет лучшего для своего ребенка.
Я наклонилась вперед и стукнула рукой по столу:
- Это и есть лучшее. Как же ты не понимаешь?
- Ты дешево продаешь себя, Брин. У тебя все может быть намного лучше. - Мама попыталась накрыть мою руку своей, но я отстранилась от нее.
- Так больше нельзя. - Я отодвинула свой стул и встала. - Я знала, что мой приезд был ошибкой.
- Брин, нет. - Ее лицо вытянулось, неодобрение сменилось раскаянием. - Прости. Я обещаю, что не буду больше говорить о работе. Не уходи.
