Марина Дементьева - Князь черного заката(мгмж-2)
- Как?…
- Не знаю, - повторил Демиан. Он действительно не мог толком выразить своих мыслей. Одни витающие в воздухе ассоциации, смутные ощущения. Наконец подобрал более-менее подходящий пример и тепло улыбнулся, вспомнив приятные моменты из детства. Ох, как это давно уже было… - Как тетя Фьора, когда таскала мне пирожки в подвал, во время очередного моего 'вынужденного пребывания' там.
- Ну ты и скажешь тоже! - усмехнулся Трей, вспомнив сердобольную стряпуху из телларионского замка. Как она постоянно жалела их, вечно голодных, лохматых и оборванных сорванцов, обреченных забыть родительский дом и никогда не обрести собственный. Обязанных проводить жизнь в вечной борьбе.
Как мог Демиан описать эту бесконечную нежность и неизжитую боль в изумрудном взгляде? Что поделаешь, его никто не учил произносить это светлое слово 'мама'…
***
Дыхание перехватывало от глухих безнадёжных рыданий, взгляд застилала радужная пелена слёз. Счастья ли?… Непонятно. Столько долгих лет ее глаза были сухими, и вот вновь пролилась эта чистая влага, кровь ее истерзанной души.
Пробежала мимо группы авалларских воинов, радушно принятых в доме богатого синарского купца, так бесшумно и легко, как могут двигаться только изящные эльфийки. Забылась. Теперь сыновья заката наверняка поймут, что зеленоглазая целительница не принадлежит к людскому племени. Пусть. Теперь всё неважно. Кроме него одного…
Раздался осторожный шорох шагов по мелким камушкам, и Эстель торопливо вытерла глаза. Как бы тихо не ходила Ясна, она ее услышит и всегда узнает. 'Ясна, милая Ясна, если б не ты, дорогая моя подружка, что бы сталось со мной?' Хотя, что тут думать. Она бы так и осталась лежать на холодном снегу, расцвеченном ее кровью, и ее бы укрывал невесомой пуховой шалью снег, уже не тающий на бледных щеках и скорбно сжатых губах. Ведь это именно она вернула Эстель к жизни. Хотя нет, не так - оназаставилаее жить. Жить вопреки. Если бы не Ясна, эльфийка бы так и не узнала, что Стихне не вполне удалась ужасная месть. Что ее сын жив…
- Ну что ж ты творишь такое, дурочка? - Ясна укоряющее покачивала головой и тепло обнимала плачущую эльфийку за хрупкие плечи. - Беги и расскажи ему всё! Не этого ли ты ждала столько лет? Дождешься ведь, что он снова исчезнет, и ищи тогда в небе дракона.
Эстель, не выдержав, разрыдалась, уткнувшись мокрым лицом в плечо подруги. Та, тяжело вздыхая, гладила ее по спине и вздрагивающим от всхлипов плечам. Ну как же она не понимает?…
- Что я не понимаю? - спросила женщина. Оказывается, она уже настолько не контролировала себя, что задала вопрос вслух - телепатией Ясна не владела, она вообще была обделена даже искрой магического Дара.
- Ну что я могу ему сказать? Здравствуй, сыночек, я твоя мама! Ты меня не помнишь, да и не можешь помнить, потому как видела я тебя единожды в своей несчастной, глупой жизни… А как узнала? Да просто сердце подсказало, и уж очень ты похож на своего отца! А какие еще тебе нужны доказательства, родной мой? А где была столько лет… Пряталась в чужих землях, под чужим именем, потому как приговорили меня к позорной казни, к долгой и мучительной смерти. А за что? Да так, пустяки, сынок, всего лишь за убийство. Но я всё равно милая и замечательная, самая лучшая на свете, ведь я так люблю тебя, пусть и не растила тебя, не видела твоих первых неуверенных шагов, не слышала твоих первых, еще смешных таких слов… И пусть ты уже красивый, взрослый мужчина, которому не нужна ни моя забота, ни моя нежность, и уж тем более - мои робкие оправдания, будто бы в том, что ты провёл детство среди чужих людей, я виновата меньше всех. Прости меня, сыночек мой, за то, что не смогла тебя сберечь. Прости меня ради тех лет отчаяния и пустоты, холодных дней и бессонных ночей, до утра наполненных мыслями о тебе…
Теплая ладонь подруги гладила по длинным светлым волосам, с которых в горячке бега слетел и потерялся темный траурный платок. Как маленькую плачущую девочку.
- А я ведь только сейчас узнала, как его зовут, - прошептала Эстель, не поднимая головы. - Демиан… Красиво и страшно. Но ему подходит, надо признать.
- Ты должна ему во всём сознаться, - внушала Ясна. - Это глупо, дорогая, этот твой страх. Уверена, что он поймет, вот увидишь. В любом случае нужно собраться с духом, ведь ты сильная, я знаю, ты сможешь, ты же у меня умница! Ваш с Эджаем сын просто не может не понять, не поверить, не простить. Да и за что ему тебя прощать-то?! Разве только пожалеть. Да и не вправе ты лишать его живой матери!
- А нужна ли ему теперь мать? Не лучше ли оставить всё так, как было? Зачем его мучить? А мне для того, чтобы жить, достаточно знать, что мой мальчик жив, видеть его… Изредка, хоть издалека…
- Эста! Да что ты такое говоришь?! Я тебя просто не понимаю!!! А ты сама понимаешь,чтоговоришь? Эста, да приди же ты в себя! - От полноты чувств Ясна тряхнула подругу за плечи. Умолкла, натолкнувшись на отрешенный взгляд, устремленный внутрь себя.
- Ты не права насчёт меня, подружка. Какая же я сильная? Я слабая. Я очень слабая…
Демиан… Де-ми-ан. Как же непривычно проговаривать про себя это странное имя и ассоциировать его со своим сыном, самым родным и дорогим существом. А уж видеть его таким - взрослым, опасным, красивым… Боги, как же он похож на Эджая! Какое мучительное, сводящее с ума сходство… Насколько это больно - узнавать своего любимого, давно погибшего мужа в чертах сына. Злая ирония судьбы - еще в то время, когда она носила свое драгоценное дитя под сердцем, то горячо просила у Хозяйки, чтобы ее сын походил на Эда. Мечта сбылась. Но ее единственного нет рядом.
И Коган, их общий с мужем друг, тоже здесь. Он наставник Демиана! Причудливы и непонятны игры Хозяйки. Сколько сил она потратила на то, чтоб не попасться ему на глаза, сколько раз вздрагивала в страхе, что давний знакомый узнает для всех погибшую хранительницу в провинциальной лекарке. Да видно зря боялась - Когану Согрейну сейчас было явно не до смутных подозрений. К тому же Эстель была не уверена, разглядит ли он полузабытые черты той, что давно уже успел похоронить в своей памяти и сердце в простой синарской знахарке?
Месяц первого снега девять тысяч девятьсот семьдесят пятого лета Второй эпохи. Подземелья телларионского замка
Тяжелый, одуряющий запах прелой соломы и разлитых помоев. Запах отчаяния и страха, обреченности без надежды. Холодно, темно и сыро. Повсюду грязь, грязь… Мерзко, боги, как мерзко! Догорающий факел на стене чадит и искажает линии, отбрасывает гротескные тени, отражается в полубезумных глазах напротив. Тонкие пальцы, судорожно обхватившие стальные прутья решетки. Молодой маг едва сдержался, чтобы не завыть в голос, видя Эстель здесь, в этом ужасном подземелье, грязную, оборванную, в оковах. Лишенную силы, чести, свободы. На закате следующего дня ее лишат и жизни…
