Тиа Атрейдес - Сумрак и Гитара
Глава 6. Таверна в Асмунде
239 год от основания Империи. Асмунд, конец весны.
Асмунд, ближайший к столице крупный город, встретил Хилла неприветливо. Высокие розовато-серые стены вздымались над цветущими садами предместий, солнечные блики радостно прыгали по начищенным до ослепительного блеска шлемам и кирасам, через ворота оживленно сновали туда-сюда деловитые люди. Так же, как и в столице, жизнь в Асмунде кипела и бурлила. Но вот только, в отличие от Суарда, не было в нем ощущения мира и спокойствия. Больше, чем обычно, торопились торговцы, внимательнее, чем всегда, приглядывались к въезжающим и выезжающим из города повозкам и всадникам стражники, больше нищих бродило по улицам. И на бродячих артистов горожане смотрели не с радостью и предвкушением, а с настороженностью и подозрительностью.
Явно бывавшие в Асмунде не раз циркачи прямиком направились в маленькую дешевую таверну ближе к западной окраине. Неопрятный хозяин приветствовал четверку жонглеров по именам и сам подсел к ним за стол. Хилл, как человек в компании новый, особо в разговор не встревал, если его напрямую о чем-либо не спрашивали, в основном прислушивался и запоминал.
Брейгус, как циркачи назвали трактирщика, выглядел весьма понурым и озабоченным. Судя по его жалобам, для города настали тяжелые времена. Цены на провизию подскочили почти втрое, торговля с Империей теперь шла не через Асмунд и Луаз, как в мирное время, а окольными путями. Горожане припрятали кубышки на черный день, приезжего торгового люда не стало, и вместо прибыли таверна стала приносить одни убытки. Зато голодных оборванцев, покинувших насиженные места и имеющих ничего, кроме собственных рук и пустых животов, в городе скопилось неимоверное количество — а толку от них, кроме вреда?
По мнению Брейгуса, менее удачного времени для менестрелей и циркачей трудно было и придумать. Городские власти гнали из Асмунда всех бродяг, невзирая на пол и возраст, но каждый день приходили толпы новых. Даже Лига Нищих присоединилась в этом деле к городской страже — при такой конкуренции им самим скоро есть станет нечего. Трактирщик настоятельно посоветовал артистам обходить десятой дорогой стражников, чтобы не быть ненароком изгнанными из города, а заодно и ограбленными.
То, что Хилл услышал в таверне, как и то, что он видел в городе, заставляло торопиться, но, в то же время, действовать как можно осторожнее. Несколько угрюмого вида мужчин, занявших стол в дальнем углу, почти не стесняясь посторонних ушей, всерьёз обсуждали, как им присоединиться к Армии Справедливости. В их речах не было ни слова о вере или той самой справедливости. Для них самозваный Пророк был лишь главарем самой большой и удачливой банды разбойников, с которыми вместе и они смогут вволю пограбить. Из их разговора Хилл понял одну немаловажную вещь. А именно, что Пророк в скором времени может подойти к стенам Хурригсы, небольшого города севернее Асмунда, и без особых проблем взять его. И что среди шайки Пророка много мелких лидеров, приведших свои ватаги, или выделившихся по ходу мятежа, но нет ни одного, близкого по влиянию. То есть, вся Армия Справедливости подчиняется Пророку, и только ему. Даже так называемые священники, выполняющие функции адъютантов и внутренней охраны, без Пророка — пустое место. Вот это Хилла весьма обрадовало.
Постепенно у Лунного Стрижа начал вырисовываться некий план. Пока довольно расплывчатый, но, по крайней мере, определяющий направление действий. Вот только не передумают ли жонглеры идти в Луаз? Стоит попасться в лапы бандитов, и их приключения закончатся весьма печально.
Будь Хилл один, он бы, не задумываясь, заявился хоть в само логово банды, притворившись очередным облапошенным придурком. Но втравливать в это дело ни в чем не повинных артистов… да ещё и девушек… да ещё и ту, с которой он уже неделю проводит ночи… уговорить их, что ли, топать назад? Хотя, если рассуждать, отбросив сантименты, под прикрытием бродячего цирка подобраться к Пророку, не вызывая подозрений, будет проще. И Хилл решил пока посмотреть, что надумают сами артисты. Только не долго — на исполнение заказа оставалось всего две с половиной недели.
Размышления Призывающего Тень прервали угрюмые личности из дальнего угла. Они обратили, наконец, внимание на появившихся в таверне девушек, и восприняли это, как приглашение повеселиться. Шестеро здоровых мужиков не посчитали двух циркачей и одного хрупкого юношу заслуживающей внимания преградой, трактирщик же предпочел смотреть мимо.
Бородатый, воняющий чесноком и перегаром тип вразвалочку, с полным сознанием собственного превосходства и безнаказанности, подвалил к артистам и бесцеремонно ухватил Лусу за плечо.
— Иди к нам, красотуля! С этими хлюпиками небось позабыла, что такое настоящий мужик? Я тебе напомню, детка, — остальные пятеро поддержали его хохотом и неприличными жестами.
— И двух подружек прихвати! Мне та белобрысенькая по вкусу!
Предводитель шайки сально ухмыльнулся. Как и многие до него, он обманулся гладкой кожей, длинными ресницами и бархатно синими очами убийцы.
— Давайте, двигайте сюда, девочки!
Ещё двое не торопясь поднялись со своих мест, видя, что девочки не горят желанием упасть к ним в объятия.
Луса попыталась стряхнуть с плеча настырную лапу, но разбойник держал крепко. Бледная и дрожащая, она сжалась, как затравленный зверек. Рядом Горик и Ишран замерли в сомнении. Ввязываться в драку — безнадежно. Отвернуться и отдать девушек на растерзание — совесть не позволяет.
Осторожное движение Павены, приготовившей ножи, не укрылось от взгляда Хилла. До этого момента он ещё выжидал и высматривал, не удастся ли по-тихому смотаться, но теперь оставался только один вариант. И, пожалуй, самый приятный. Ну не любил Лунный Стриж пошлых намеков в свой адрес, и, тем паче, гнусных предложений. Наслушался уже, хватит.
«Развлечься желаете, господа бандиты? Развлечемся» — хмыкнул про себя Хилл, выпуская сущность Тени наружу.
Быстрый взгляд на расположение противника. С кошачьей мягкостью прыжок с лавки — на стол.
Шелест метательных ножей из рукавов. Короткий вскрик и тяжелый шмяк двух тел — на полпути к девочкам. Удар в кадык носком сапога — самому ретивому. Вскинув руки к раздробленной гортани, тип валится на пол.
С руки срывается третье лезвие, с тихим чмоком впивается в плоть встающего душегуба.
Одновременно из-за спины — свист пары ножей и удивленный вскрик Павены. Бандит не успевает упасть, его настигает второй нож. Он хватается за рассеченную артерию и падает. Второй ранен в плечо, гневно орет и отшатывается.
