Максим Свиридов - Я - природник
Именно тогда Тиллеада и Тимберлан, нарушив запрет отца, даровали людям свободу воли. Им нужна была поддержка и дополнительные силы. Люди могли подниматься в своём могуществе до необозримых высот, становиться равными богам, но всегда были послушны создателю, до момента своего "освобождения". Раа, разгневавшись, низверг обоих и, поместив их сущности в два меча, погрузил в недра планеты.
Люди, обретшие свободу, частью своей продолжили дело малых богов, нарушая покой между мирами. Те же, кто желал мира и спокойствия, начали переселяться на другие планеты. Но война продолжалась. Людей было много, и они упорно шли к своей цели. Постоянно прорывая ткань между мирами, они истощили одного из вечных богов тёмного мира и тот, уже понимая, что погибает, сам перешёл в светлый мир. Пожертвовав своей сущностью, он создал черную сферу вокруг бога Раа, заперев от остального мира и его, и Мераалу. Так законилась эра Великих.
Все боги - светлого и тёмного миров признали, что Дэмгх (так звали погибшего тёмного бога) всё сделал правильно, лишь восстановив баланс между мирами. Это было ошибкой светлых. Боги тёмного мира, поняв, в чём просчитался Раа, начали творить. Они создавали великое множество разных существ, даровав им свободу, как сделали Тим и Тил, но... Не полную свободу. Подарив им возможность развиваться самостоятельно, они умело направляли их действия. Не создавая глобальных прорывов, тёмные боги понемногу истощали светый мир. Медленно. Долго. Но продвигались к своей цели.
Нет, светлые боги не ждали, созерцая, как их мир истощается, они творили. Первой попыткой противостоять постоянным нападкам со стороны тёмных были эльфы. Сотворённые свободными и вечными, они со временем занялись изучением мира и созиданием, война им опротивела. Потом были гномы. Лишенные дара магии, но и стойкие к ней, они хорошо подходили для защиты планет. После них - несколько рас оборотней. Те тоже были отличными бойцами, имея возможность принимать обличие зверей, сражались с тёмными тварями на равных. Баланс в итоге был почти восстановлен. Но проблема осталась - все существа, свободные от воли богов, плохо уживались между собой. Исключения были, но они были редки. И наш мир, из века в век, уже сотни тысяч лет таял по капле...
Враги боялись воина. Его называли седой. За голову этого человека давно была назначена награда, офицерское звание и немалая сумма тому, кто остановит его. Но тщетно, казалось, он был неуязвим. Появляясь из ниоткуда, вместе со своим отрядом он убивал всё живое, и вновь исчезал. Его считали зверем, убивающим для наслаждения и утехи. Ведь он не щадил никого, ни пленных воинов, ни мирных жителей, переселившихся на новые земли. Никого. Так может поступать только зверь. Ведь теперь это их земля, уже давно.
Он не считал себя зверем. Нет. Просто нужно было убивать, очищая свою землю от врага, вырезать его долго и усердно, пока он не уйдет прочь. Прочь с нашей земли.
Воин не знал, когда поседел. Наверное в тот вечер, когда в его деревню вошёл враг. Наверное, в тот вечер, когда полегли все его близкие, погибла мать, а он, трусливо спрятавшись в доме сидел и ждал, пока враг уйдёт. Да.
Он искупал эту трусость, несколько лет убивая, кромсая врага, но не считал, что убил достаточно. Будет достаточно, когда они уйдут. Тогда... Тогда, может быть, он снова будет жить, просто жить.
Как умирают герои
Я сидел в единственной на всю колонию корчме и допивал вторую кружку сладковатого местного пива. Рол всё не появлялся, о чём исправно докладывали Ярил и Лорк - ещё один десятник из стражи, хороший, кстати, парень. И я, в перерывах между делами, повадился посиживать тут, задумчиво поглядывая в глубокую деревянную кружку.
Корчма располагалась на площади у крепости и была довольно приятным заведением. На всех стенах были развешены рисунки хозяина таверны, довольно грубо намалеванные углём на всём, что попадалось этому любителю живописи под руку. Изображали они, так сказать, "колонию в лицах" и гордо именовались картинами. По вечерам, за большим общим столом, здесь собирались старатели и, рассаживаясь вокруг очередного рассказчика, обсуждали последние новости из большого мира, а иногда просто травили старые и всем известные байки. Мне нравилось.
А с пивом и хозяином корчмы, коего звали Жива, вышла отдельная история. Хм. Знакомство получилось знатным. Однажды я возвращался с занятий, от Клига. Этот бывший служака неплохо владел мечами, и я попросил его дать мне несколько уроков. Как он сам выражался, до мастера меча ему было так же далеко... Ну, не буду в точности повторять его слова, но думаю, так далеко даже Кхорг не ходил, а уж его куда только не посылали. Так вот, возвращался я хмурый и расстроенный очередными неудачами на тренировках, думая о том, что если Клиг не мастер, то, что же сказать обо мне? И решил зайти к Живе. Мне не раз уже рассказывали о корчме, но всё как-то ноги не доходили. Единственное, о чем забыли упомянуть - что Жива слегка жуликоват. Этот пройдоха, каждый раз, завидев нового клиента, разбавлял ему пиво до такой степени, что оно больше напоминало чистейшую родниковую воду. И если клиент был не против, хозяин брал это на заметку и потчевал незадачливого посетителя таким "пивом", уже постоянно. Так же он поступил и со мной. Очень зря. Я ведь сказал уже, что был не в духе?
Опробовав этого редкостного по своим вкусовым качествам напитка, я, не мудрствуя лукаво, подтолкнул его со дна кружки потоком воздуха и, заключив в сферу, медленно стал перемещать к стойке, за которой стоял Жива. Хозяин, раскусив мой подлый план, начал потихоньку, как бы невзначай, смещаться в залу. Он с полчаса улепётывал от взбесившегося пива по всей корчме, чем немало порадовал меня и всех старателей. Но всё же придумал, как расправиться с грозным преследователем: пробегая мимо дверей кухни, Жива подхватил забытый кем-то из прислуги дуршлаг и, радостно улыбнувшись, с разворота отбил от себя шар с пивом. Идея была бы признана отличной, не попади он этим снарядом... В собственную жену, дородную тётку с очень пышными формами и невообразимо большой грудью. Герза - так звали пострадавшую, немного обиделась на своего благоверного. Следующие полчаса Живу по таверне гоняла уже она, вся пропитанная "пивом". При этом пострадали три стула и два старателя, случайно попавшиеся на пути этого монстра с дуршлагом, отобранным у мужа. В итоге, Жива две недели ходил с отменным синяком, в редкую точечку - последствием близкого знакомства с нехитрым предметом быта.
Да, развлеклись мы тогда на славу, подумал я и отхлебнул последний глоток отличного Живского пива.
