Роджер Желязны - Создания света – создания тьмы
– Кто ты такой, что ходишь тут без оружия и в одной набедренной повязке, да еще приказываешь страже ворот славного Лигламенти?
– Я – Гор.
– Как смеешь ты называть себя этим именем?
– Если ты не откроешь ворота, жить тебе, осталось меньше минуты, – усмехается Гор. – Перед смертью ты успеешь убедиться, что Гор не лжет. Затем я сорву эти ворота и войду, наступив на твой труп.
– Подожди! Если ты действительно Гор, пойми, что я только подчиняюсь приказам своего Повелителя. Не лишай меня жизни лишь за то, что я отказываюсь впустить всякого, кто вздумает назвать себя богом. Как я узнаю, что ты не враг, желающий обмануть меня?
– Неужели враг решился бы на такую глупость?
– Конечно, ведь все люди – глупцы.
Гор пожимает плечами и сводит пальцы в кулак. Странный музыкальный вздох звенит в воздухе, и ворота Лигламенти трясутся на своих петлях, а стражник – в своих доспехах.
Гор становится выше ростом на треть, его набедренная повязка темнеет, словно пропитанная кровью. Факел мерцает перед ним на земле. Разгневанный бог стоит у ворот Лигламенти.
– Подожди! Я впущу тебя!
Гор опускает кулак, и музыка умирает, а рост его вновь уменьшается.
Стражник отпирает, и Гор входит в Лигламенти. Приблизившись к окутанному туманом дворцу Правителя – Лорда Дилвита, Герцога Лиглы – Гор уже знает, что весть о его прибытии опередила его. Мрачный чернобородый герцог с короной, вживленной в череп, встречает гостя самой широкой улыбкой, на какую только способен: двойной ряд зубов чуть приоткрывается меж туго натянутых губ. Правитель слегка кивает.
– Ты действительно Гор?
– Да.
– Говорят, что каждый раз, когда Гор приходит сюда, его узнают не сразу…
– Еще бы, – говорит Гор. – Скорее достойно удивления, как в этом тумане вы ухитряетесь узнавать хотя бы друг друга.
Дилвит фыркает, что должно обозначать смех.
– Верно. Частенько мы не узнаем и убиваем по ошибке своих. Но каждый раз, когда Гор приходит, правящий Лорд проводит испытание. В последний раз…
– В последний раз для Лорда Булваха я послал деревянную стрелу в мраморный куб так, чтобы оба ее конца торчали наружу с двух сторон.
– Ты помнишь?
– Разумеется. Я – тот, кто послал стрелу. У тебя еще сохранился этот камень?
– Да, конечно.
– Тогда веди меня к нему.
Они входят в освещенный факелами тронный зал, где единственное, что отвлекает взгляд от сверкающего на стенах оружия, – это косматые шкуры хищников. На невысоком постаменте слева от трона – серый с оранжевым мраморный куб, пронзенный стрелой.
– Вот он, – сообщает Дилвит. Гор задумчиво разглядывает реликвию.
– В этот раз я сам придумаю себе испытание, – говорит Гор. – Пожалуй, я верну тебе стрелу.
– Ее можно вытащить. Это не…
Гор взмахивает рукой и резко опускает ее на мрамор. Осколки разлетаются по залу, а Гор с улыбкой поднимает стрелу и подает ее Дилвиту.
– Теперь, Лорд, я убедил тебя?
Дилвит смотрит на стрелу, косится на куски мрамора.
– Ты действительно Гор, – соглашается он. – Чем мой город может служить тебе?
– Д'донори на все Средние Миры знаменит своим гадальщиками. И первые среди них – гадальщики Лигламенти. Поэтому я хочу поговорить с твоим главным гадальщиком – есть несколько вопросов, на которые мне нужен ответ.
– Это мог бы сделать старый Фрейдаг, – говорит Дилвит, смахивая мраморную пыль со своей красно-зеленой юбки. – Он действительно мастер, но…
– Но что? – Гор уже прочитал мысль Дилвита.
– Он, великий Гор, лучший чтец по внутренностям, но никакие, кроме человеческих, ему не подходят. Сейчас мы редко держим заключенных, поскольку это вводит нас в некоторые, расходы, а добровольцев для такого дала найти затруднительно.
– А если уговорить его использовать для этого случая внутренности какого-нибудь животного?
Гор читает ответ и вздыхает..
– Конечно, великий Гор, но Фрейдаг предпочитает все же привычный материал, иначе не обещает точности.
– Интересное почему?
– Я не гадальщик, могущественный Гор, хотя мои мать и сестра могли прозревать истину, Из всех провидцев гадальщики по внутренностям – самый странный народ. К примеру – Фрейдаг. Он говорит, что близорук, как летучая мышь, и тем не менее…
– Дай ему все, что попросит и скажи, когда он будет готов ответить на мои вопросы!
– Да, великий Гор! Я сейчас же соберу отрад для набега. Ты озабочен, Могущественный?..
– Очень.
– …А у меня есть сосед, которому надо бы преподать урок уважения чужих границ.
Дилвит взбирается на подушки трона и, потянувшись вверх, снимает со стены длинный рог. Три раза дует в него Правитель, пока щеки его не краснеют от натуги, а глаза не вылезают из орбит. Затем вешает рог на место и обрушивается на бархат сиденья.
– Мои вожди будут здесь с минуты на минуту, – задыхаясь объявляет он.
Раздается стук копыт, распахиваются двери, и три воина в юбках, верхом на мохнатых голинди скачут, пришпоривая своих зверей, вокруг трона и останавливаются только когда Дилвит поднимает руку и кричит:
– Набег! Набег, мои храбрецы! На Юискига Рыжего! Полдюжины пленников нужны мне прежде, чем туман озарится завтрашним рассветом!
– Пленников, Повелитель? – кричит воин в черном и желтовато-коричневом.
– Ты правильно понял.
– До завтрашнего рассвета! – взлетает копье.
– До завтрашнего рассвета! – еще два сверкают рядом.
– Айи-и!
Они делают круг по залу и уносятся прочь. На рассвете Гора будят и проводят в маленькую холодную комнату, освещенную четырьмя факелами, за единственным окном которой – стена тумана. Шестеро обнаженных мужчин лежат неподвижно. Их руки и лодыжки притянуты к спинам, тела покрыты рубцами и ранами. Листы ежемесячной «Дотла Тайме» полностью покрывают пол. Низенький плешивый человечек, розоволицый, со впалыми щеками и косоглазый, наклонившись вод подоконником, правит на точильном бруске полдюжины коротких ножей. На нем белый фартук, а улыбка на лице кажется неумело наклеенной. Его водянистые глаза ощупывают Гора, он несколько раз кивает и кланяется.
– Как я понимаю, у великого бога есть ко мне несколько вопросов, – говорит он, и одышка прерывает его слова.
– Ты понимаешь правильно. Три.
– Только три, великий Гор? Это значит, что на все, несомненно, хватит одного набора внутренностей. Такой мудрый бог, как ты, может, конечно, придумать больше вопросов. Мы имеем столько материала, что обидно было бы его потерять. Прошло так много времени…
– И все-таки у меня ровно три вопроса.
