Вера Чиркова - Принцип подлости
– Очень просто! – горько вздыхаю я. – Все факты говорят против тебя! Я как последняя дура, пожалев, не тебя, нет! Пожалев глупую влюбленную девчонку, потому что сама когда-то была такой! Как дура еду, чтобы помочь восстановить справедливость! Жертвую жизнью преданного друга, прошу его одеть рабский ошейник и рисковать собой, охраняя тебя! И что получаю взамен? Моего друга ты поишь кайфом, меня пыряешь кинжалом! Почему, спрашивается? Очень просто, потому, что мы мешаем тебе незаметно расправиться с больным стариком! Ведь именно к нему ты направлялся сейчас? Как всегда, ночью, крадучись!
– Что? – поднимая копье, гневно кричит принц. – Как ты смеешь такое говорить!
– Заидал! Остановись! – бросается к нему, ворвавшись через смежную дверь Талила. – ради меня, умоляю, остановись!
– Уходи Талила, прошу тебя, я потом все объясню! – сквозь зубы просит Заидал, пряча за спину копье.
– Я говорила, тебе девочка, он слеп и глуп! – продолжаю подначку. – Его снедает гордость и высокомерие, за желанье помочь он готов убить преданных друзей, тогда как за подлость врагов спокойно отправляется на скалу, как теленок на бойню!
Заид вновь вспыхивает было, но, политый обильными слезами Талилы, обессилено опускается на край кровати, закрыв лицо руками. Тихо звякнуло упавшее копье. Ласково и мягко журчат тихие слова девушки, успокаивающе гладящей согнутую спину возлюбленного. Мне уже начинает казаться, что я недостаточно расшевелил принца, когда он, наконец, поднимает голову.
– Прости меня, Марта, – глухо произносит он, – я не узнал тебя в коридоре. Да, я шел к отцу, я не видел его много дней, и просто хотел взглянуть. А Граса усыпил, чтоб не помешал. Ты слишком перестраховываешься, думая, что меня в родном доме ждет опасность.
– Я же сказала, ты глуп. – Печально вздыхаю я. – Но я еще глупее, раз взялась помогать тому, кто не хочет помочь себе сам. Как ты думаешь, тот, кто сумел убедить всех вокруг, что лекарство украл ты, остановится на полпути? А ты не думаешь, что он обрадовался, узнав, что ты вернулся? Как просто сейчас нанести твоему отцу последний удар и сопоставить его с твоим возвращением!
– Но тогда нужно защищать не меня, а отца! – Вскидывается принц.
– А что я там ещё делала, по-твоему?
– Но до спальни отца еще три двери! – обличающе смотрит он.
– Откуда мне знать?! Я что, когда-нибудь была здесь?! Или ты мне что-нибудь захотел объяснить?! Вот и пришлось ходить потихоньку туда сюда, пока не встретила тебя! – атакую я.
– Ладно, я опять неправ. Наверное, я действительно глуп. Идем, я покажу тебе комнату отца. – Кается Заидал, но мне нужно вовсе не это.
– Сначала разбудим Граса, затем ты мне расскажешь кое-что, а потом к отцу.
– Ты же сама сказала, что он в опасности! – вновь бунтует принц.
– У нас есть немного времени, не забывай, я гадалка! – останавливаю его, прикасаясь к щеке Граса амулетом. – Скажи, что из себя представляют твои братья, и где их комнаты?!
– А они то тут при чем? – опять бунтует он.
– Может и не при чем, – пожимаю плечами, рассматривая недоуменное лицо проснувшегося горца, – а разве это секрет?
– Я расскажу, – решительно вмешивается в разговор Талила, – можно, Заид?
– Как хочешь, – сдается он, и девушка коротко, точными фразами рисует портреты принцев.
Младший родной брат Заидала Аремат еще совсем парнишка, потерявший мать при рождении. Живет напротив. Он обожает брата и старается во всем ему подражать. Когда Заид ушел на скалу, Аремат заявил, что уйдет за ним, как только проводит отца. Эта новость заставила глухо застонать принца, ничего не подозревавшего о планах братишки. А Талила, как бы не заметив этого, продолжает рассказ, и я ставлю ей пятерку. Молодец, девочка, заставь его прочувствовать чужую боль, без этого нет милосердия.
Трезен, старший сын от первой жены короля, очень тихий и мягкий человек. Живет с семьей в замке жены, в Джаде. Обожает детей, цветы и живопись, с Заидалом в дружеских отношениях.
Его младший брат Лиудат всего на три года старше Заида, высокомерен и замкнут. Живет в комнате по соседству. С Заидалом в ровных, но прохладных отношениях. Хотя братья почти ровесники, им не пришлось бегать вместе по полянкам дворцового парка в коротких штанишках. Лиудат все детство провел с матерью в Трайне.
– Как с матерью, разве она жива? – вырывается у меня.
– А почему она не должна жить? – пожимает плечами Талила. – Когда она обнаружила, что Лейсана, ее двоюродная сестра, ждет ребенка от мужа, то тут же покинула дворец с младшим сыном. Вершина мудрого дерева выделил ей хорошее содержание и Трайнский замок. Но если бы она захотела, то могла жить и тут, у лесовиков часто бывает по две и даже три жены. Впрочем, она часто приезжает в гости, особенно после того, как короля поразила болезнь.
Великий космос! Как же все просто-то! А я себе всю голову сломал, ища мотив! Шерше ля фам, как говорил один веселый народ в древности.
Выясняю, где комнаты королевы, и отправляюсь к мудрой вершине. Принца, несмотря на его горячие просьбы, заставляю остаться в спальне. Граса тоже, объяснив ему, для бдительности, причину его необычайной сонливости. Оскорблённый горец одарил принца таким презрительным взглядом, что у того зарделись уши.
Комнаты короля оказались вовсе не там, где я их первоначально искал. Да и кто смог бы догадаться, что вершина мудрого дерева занимает не шикарные апартаменты, а две небольшие смежные комнатки? Причем король спал в дальней, меньшей комнате, а в передней дежурил его бессменный камердинер. Остановившись у двери, осторожно запускаю в скважину крошку разведчика и через пару минут получаю цветное изображение комнаты. Простенько, но со вкусом, усмехаюсь про себя, увидев почти пустую комнату, обставленную лишь диванчиками вдоль стен. На одном из них спит камердинер, а над его головой висит связка звонких колокольчиков. Шнурок от них, протянутый через всю комнату исчезает за дверью в спальне короля. Рассмотрев это нехитрое на вид сооружение, понимаю, что на самом деле невозможно открыть дверь, не потревожив колокольцев. Проникнув в первую комнату, пару минут стою, раздумывая, что лучше, перерезать шнурок, или усыпить камердинера. И едва я, решившись на первое, протягиваю руку к шнуру, как колокольчики вздрогнули и зазвенели. Не знаю, каким чудом мне удалось не рвануть с места, а замереть, затаив дыхание. Слуга, мотая со сна всклокоченной головой, нашарил около себя на полу тапочки и, прихватив с полочки лампу, широко зевая, двинулся к двери. Почти не дыша, шагаю за ним. Распахнув дверь, камердинер протопал к кровати, стоящей против окна, и, приподняв лампу, осветил лежащего на ней человека.
