Ольга Денисова - Берендей
– Ну? – спросил он, стараясь, чтобы голос прозвучал непринужденно.
За что боролись, что называется…
Усатый продолжал смотреть ему в лицо своими пронзительными глазами. И Берендей по его взгляду понял, что вовсе не победил. Что его поведение – мальчишество и бравада. И возмутители спокойствия приехали сюда по делу, и это дело гораздо важней, чем безмятежность этого дома и его собственные гордость и самолюбие. И, наверное, усатый выбрал наилучший способ дать это понять – простой и действенный. Во всяком случае, Берендей догадался, что ситуация намного серьезней, чем ему показалось вначале.
Хамить усатому не было ни повода, ни желания.
– Я здесь случайно оказался, – сказал он вполне мирно, – меня никто не приглашал.
Берендей опустил голову и робко глянул на Антонину Алексеевну. Но почему-то не увидел ни гнева, ни даже осуждения в ее глазах. На Юльку он взглянуть побоялся.
– Ну ни фига себе, – совершенно нелитературно высказался Андрей. Ему никто не ответил.
– Ты видел Ивана? – прогрохотал «большой босс», не оценивший жеста доброй воли.
– Нет. Он уехал до того, как я появился. Я слышал, как отъезжает его машина.
Берендей все же глянул на Юльку – она смотрела на него, широко открыв глаза. И он не понял, что она думает сейчас. Возмущена она, удивлена или восхищена?
Услышав это, «большой босс» вдруг размяк, опустился на низкую скамеечку, на которой до него сидела Юлькина мама, и разрыдался. Это было так неожиданно и нелепо, что растерялись все, даже усатый.
– Мы того… – начал усатый, ни к кому конкретно не обращаясь, как будто оправдываясь вместо хозяина, – мы машину его нашли. Здесь недалеко, метров пятьсот… И следы в лес уходят…
Юлькина мама опять ахнула и прикрыла рот рукой.
– Как? – выдохнула Людмила.
– Вот так, – ответил ей усатый, – я собак хотел… по следу. Но снег кругом.
– Этого не может быть, – вскочил Андрей, – он бы вернулся обратно. Наверное, это вовсе не его машина?
«Большой босс» всхлипнул и поднял лицо:
– Вот и я говорю – это не его машина. А Семен говорит – его.
– Наверное, надо милицию вызвать, – робко предположил Виталий, но Света дернула его за рукав.
– Не надо, – «босс» размазал слезы по лицу, – Семен сам себе милиция.
– Слышь, Николаич, не раскисай, – попросил усатый, беспокойно оглядывая присутствующих.
– Дать ему воды? – спросила Юлькина мама. Усатый кивнул ей.
Людмила вскочила с места, обойдя Юльку, и подлетела к «большому боссу», присела рядом с ним на корточки и положила руку ему на плечо. Как ни странно, Берендею захотелось сделать тоже самое. Он скрипнул зубами и опустил голову. Он был уверен, что перед ним нервный папаша, который не умеет держать себя в руках. Он не предполагал, что перед ним человек, убитый горем, которому требуется это горе заглушить любой ценой. Пожалуй, напрасно он не вспомнил, что кроме себя, надо уважать еще и других.
Он виновато глянул на Юльку, но она смотрела на него все так же, не отрывая глаз. Андрей с Виталиком молча переглядывались между собой, посматривая на рыдающего «большого босса», и не знали, надо ли что-нибудь сделать или достаточно просто помолчать. Наташка кусала свой кулак, силясь понять, что это вызвало у всех такие сильные чувства. Только Света оставалась равнодушной.
Берендей не выдержал чувства неловкости и тронул Семена за плечо:
– Может, стоит пойти поискать? – спросил он в полголоса.
– Там снегу по пояс, замело все, никаких следов не видно. Уж если собачки мои след не взяли… Надо бригаду собирать, на лыжах. Иначе ничего не найдем.
– Я егерь, хорошо знаю лес. Может, подскажу чего. Что стоять-то без толку?
– Пошли, – неожиданно согласился Семен и шагнул через порог на веранду.
Берендей вышел вслед за ним, натянул сапоги и накинул ватник. Обожженная рука болела невыносимо, просунуть руку в рукав оказалось тяжелей, чем он думал.
– Ты это… – Семен тронул его за плечо, – ты извини.
– Да ладно, – пожал плечами Берендей, – может, так оно и надо было.
– А че ты Николаичу хамил? Не мог с ним спокойно?
Они направлялись к выходу, подхватив по дороге истукана с бочкообразной грудью, когда на веранду выскочила Юлька.
– Можно, я пойду с вами? – спросила она, и Берендею показалось, что она запыхалась.
Берендей от неожиданности опешил и глядел на нее, хлопая глазами. Она спрашивала разрешения у него, а не у Семена, и Семен это понял.
– Может не надо? – усатый скептически осмотрел Юльку, и Берендею не понравилось, как он смотрит. Просто не понравилось и все.
Юлька подарила Семену взгляд полный ненависти, и снова вопросительно посмотрела на Берендея.
Ему очень хотелось, чтобы Юлька пошла с ними. Он прекрасно понимал, что ей там делать совершенно нечего, но ему так этого хотелось! После того, как она вела себя сегодня, это вообще были первые ее слова, обращенные к нему. Он все утро не мог найти себе места, и не понимал, в чем провинился. Так неужели придется снова ее оттолкнуть?
– Одевайся, – сказал он коротко и вышел на крыльцо.
Семен покачал головой, но не возразил.
Небо посветлело, и над горизонтом повисло унылое зимнее солнце, проглядывающее сквозь мутную дымку перистых облаков. Берендей огляделся и не почувствовал страха. Он сгреб немного снега с перил крыльца и приложил к ожогу. Стало легче.
Мимо него прошел Семен, направился к джипу, и ему навстречу тут же выскочили две шавки. От счастья они повизгивали и припадали на передние лапы. Семен, ласково улыбаясь, потрепал их холки.
«Да, знатные ищейки», – подумал Берендей. Не хотелось огорчать Семена, но они никогда не будут ходить по следу. Можно научить собаку брать след, но нет способов улучшить ее нюх. И у этих собак нюха быть не могло, для Берендея это было очевидно. Он, правда, не понимал, откуда. Впрочем, он тоже с удовольствием потрепал их гладкую, лоснящуюся шерсть, совершенно нетипичную для дворняжек.
– Красавицы? – спросил Семен.
– Хорошие девчонки, – согласился Берендей.
– Нюх – во! – Семен показал большой палец.
Берендей вежливо кивнул, пряча улыбку.
Юлька сбежала с крыльца, огляделась, и, натолкнувшись на взгляд Берендея, зарделась и потупилась.
– Пешком пойдем или поедем? – спросил Семен.
– Если метров пятьсот, то пойдем. Дольше мотор греть будем, – ответил Берендей.
– Эт точно, – согласился Семен, свистнул собак и пошел к воротам. Вслед за ним направился молчаливый истукан. Как будто и ему Семен свистел тоже.
Берендей шагал рядом с Юлькой и чувствовал, что она напряжена. Не так, как утром, но все же напряжена. И поэтому он тоже чувствовал скованность и неловкость. И боялся хоть что-нибудь сказать. Она молчала. Он мучительно искал слова, с которых можно было бы начать разговор, и не находил. Они вышли на дорогу, по которой вчера возвращались в дом, после того, как часа два бродили по зимнему поселку. Почему вчера все было так хорошо, а сегодня так неуютно и непонятно?
