Артем Каменистый - Сафари для победителей
Итак, пастух виновен, потому что должен быть виновным. Остается мелочь — узнать, в чем именно.
А какие у него великолепные глаза… почти бычьи… навыкате… Достойные экземпляры для коллекции… Жаль, что это жалкий простолюдин: советник предпочитал калечить аристократов. Как приятно унизить того, кто всю жизнь занимался унижением других, — лучшее развлечение.
Пастух дергано поклонился, сгорбился, начал суетливо мять в руках войлочную шапку. Граций молчал — просто смотрел в глаза варвару. Тот, все больше нервничая, начал вилять взглядом, затем, найдя для него удобную мишень, уткнулся в земляной пол нищей хижины (кстати, самого богатого дома в этой мерзкой деревушке).
— Не отворачиваться — смотреть на меня, — зловеще-спокойно приказал Граций.
Пастух, с ужасом уставившись в красные глаза альбиноса, протараторил:
— Господин, на мне нет вины! Я не трогал этих солдат, и я сразу рассказал про них старосте!
— Так ли уж сразу? — Наобум придрался Граций.
Пастух, едва не бухнувшись из-за слабости в коленях, пошатнулся, удержал равновесие, затараторил еще быстрее, подпуская в голос слезы:
— Господин, сразу никак не получалось! Я ведь не могу бросить стадо в горах. А солдаты эти лежали прямо под Тещиным Носом. Это скала такая, очень высокая. Она поднимается до Козьей Пятки — ступеньке среди круч. А выше уже обрыв идет под самый перевал. Я думаю, солдат сбросили как раз оттуда — тропа к Козьей Пятке есть, но пройти по ней можно лишь в начале осени, да и то опасно очень. Туда только охотники за целебной горной смолой ходят — кроме них, никто про тамошние тропы и знать не знает ничего. У меня брат старший ходил с ними, потому и ведаю немного. Если они упали с перевала, то катились как раз до Пятки. А сейчас там снега понизу тают вовсю, так что их, наверное, смыло уже к нам. Видно же: издалека катились. Все размолотило — вороны такое не сделают. Не будь снега, вообще бы в труху разорвало — далеко ведь падать пришлось. Зима нынче снежная выдалась — даже понизу в ложбинах до сих пор кое-где не растаяло. Я как их увидел — понял, что надо старосте сказать. А как скажешь, если пасу стадо в одиночку? Пригоню к деревне — мне не поздоровится: стадо должно пастись на лугу почти до темноты. Я ведь общинник — не мое оно. А спрос-то с меня. Вот и ждал, когда время выйдет, ну а потом бегом их гнал — дело ведь важное могло быть. Нам ведь на днях ваш офицер читал бумагу громко, где приказано было про всех мертвецов обязательно сообщать. И награда обещалась хорошая. Я и подумал…
— Награда действительно обещалась хорошая, — признал Граций. — Но тебе ее выдали по ошибке — ты не заслужил ее. Даже более того — ты преступник. Помнишь, что тот офицер вам читал? А он читал следующее: «Обнаружив такого мертвеца, следует незамедлительно сообщить об этом офицеру армии Коалиции Светлых Сил». А ты что сделал? Вместо того чтобы бежать в сторону ближайшего поста или гарнизона, ты до вечера продолжал пасти свое никчемное стадо. А потом сообщил не офицеру, а вашему старосте, который тоже потерял немало времени. День в итоге потрачен зря. Целый день… Ну что скажешь?
— Господин!.. Я…
— Да нечего тебе сказать — для подобного не найти оправданий… Так, что же с тобой теперь делать будем? Для начала придется вернуть награду, а уж потом…
— Но, господин! Я раздал долги и немного потратил! Я не смогу вернуть сейчас все деньги! Можно я это сделаю завтра? Я обещаю — до завтра успею все собрать!
— Завтра, говоришь? Ты мошеннически получил награду, нарушив все условия. А теперь завтра?! Ты знаешь, что полагается за кражу денег у армии Коалиции?!
— Господин! Я ничего не крал!
— Получение награды обманным путем — то же воровство, а насчет обмана мы уже все выяснили. Так знаешь или нет, что тебе полагается? Вижу, что нет. Ну, так вот — ты сейчас будешь наказан. А твой старший брат немедленно отправится в горы, на ту самую Пятку, откуда свалились тела, и поведет туда моих солдат. Они осмотрят там все. Хорошо осмотрят. Если он выполнит свою работу плохо, с ним я поступлю так же, как и с тобой. Да и тебе не поздоровится. Выходи, будем тебя наказывать.
Пастух выбрался во двор, будто сильно пьяный — темнобожника пошатывало, а ноги отказывались держать. Слизняк: даже запугивать по-настоящему не пришлось. А может, ну его? Кому он интересен? Местным, конечно, надо сразу преподать урок — пусть знают, что их ожидает в случае чего. Так, может, выбрать того же старосту — уж его-то уважают точно. Их тогда сразу проймет — забегают как угорелые. Всех солдат Коалиции не хватит, чтобы быстро прочесать эти горы, без содействия местных жителей не обойтись. А как добиться содействия от таких закоренелых врагов? Метод лишь один — насилие. Эх… Глаза у пастуха хорошие… очень хорошие… Ну, невозможно удержаться…
Решено.
Граций брезгливо направил на пастуха палец, коротко произнес:
— Взять!
Солдаты у двери быстро скрутили мужичку руки, вопросительно уставились на советника. Тот, неспешно обведя взглядом двор, убедился, что майор уже выполнил один из его предварительных приказов: у низкого забора, сложенного из необработанного камня, выстроилась дюжина рядовых и унтер-офицеров. Ну что ж, самое время проверить их в деле.
— Солдаты! Этот человек повинен в военном преступлении. Он не заслуживает смерти — вина его не настолько велика, но должен быть наказан. Я не люблю забивать тюрьмы мясом — предпочитаю решать сразу. А еще я не забываю тех, кто мне преданно служит, — они всегда всем довольны. Увы, мои старые верные помощники пережили войну, но не пережили мира. Им взбрело в голову развести костер на руинах императорского дворца. И надо же было такому случиться — под тем мусором, на который они навалили дров, лежал неразорвавшийся снаряд. Такие штуки огня не любят… Один выжил — потеряв руку и ногу, остальных попросту разорвало. Калеку я отправил назад, к берегам родной Скрандии. Он ни в чем не будет нуждаться до конца своих дней — я об этом позаботился. И теперь я остался без помощников… От моих помощников требуется всего три вещи: первое — абсолютная преданность мне и только мне, предательства я не потерплю ни в каком виде; второе — беспрекословное подчинение моим приказам: мои приказы должны быть выполнены любой ценой; третье — идеальное хладнокровие и полное освобождение головы от таких глупых понятий, как милосердие, гуманизм, честность и прочий моральный хлам. Дело прежде всего — ему ничто не должно мешать. Итак, этот человек виновен. Я выбрал наказание. — Продемонстрировав солдатам стальную ложку с острыми краями, Граций пояснил. — Пастух прекрасно может обойтись без левого глаза… и до конца дней своих будет трястись над правым, стараясь не потерять и его. Не думаю, что он вновь рискнет пойти на преступление против армии Коалиции. И если его брат, который пойдет в горы с важной миссией, наделает ошибок, то с ним поступим так же, а вот этот человек до конца своих дней будет нуждаться в поводыре — останется без второго глаза. Итак: кто из вас готов исполнить приговор?
