Анатолий Дроздов - Самец взъерошенный
— Одноглазая замучила? – ухмыльнулся десантник.
— Так! – ответил Игорь, привстав. – Давай разберемся в понятиях. Во–первых, не одноглазая. Глаз у нее есть, просто не виден под складкой кожи. Во–вторых, я не хочу, чтоб о Виталии так говорили.
— Да я ничего! – стушевался Олег. – Ты это… Того. Не обижайся!
— Забыли! – сказал Игорь, заваливаясь на мешки.
— Хочу спросить, – продолжил Олег после молчания. – У тебя с ней как? В смысле это?..
Игорь пожал плечами.
— А вот у меня…
— Что? – заинтересовался Игорь.
— Странно как-то, – вздохнул Олег.
— Хвост помешал?
— Это как раз ничего. Даже в кайф, – улыбнулся Олег. – Ты ее обнимаешь, а она тебя им гладит. Я про другое. Она меня лизала.
Игорь приподнялся на локте.
— Не там! – поспешил Олег, заметив ироничный взгляд спутника. – В лицо.
— И что?
— Ну… – Олег почесал затылок. – Непривычно. А целоваться не хочет.
— На Земле немало народов, у которых поцелуй считается развратным действием, – тоном школьного учителя сказал Игорь. – Например, у индийцев.
— Правда? – изумился Олег.
Игорь кивнул.
— Знаешь, я не сильный ходок, но школе, когда учился, мы с девками много… – Олег ухмыльнулся. – Так что разбираюсь. Видно, что я у нее первый. Ничего не знает, ничего не умеет, все приходится показывать. И в тоже время… – помялся он. – Не девочка.
— Тебе это важно?
— Не слишком, – ответил Олег, подумав. – Но хотелось бы знать.
— Особенности анатомического строения, – пожал плечами Игорь. – На Земле часть девочек появляется на свет без девственной плевы или с ее зачатками. Поэтому при первом акте ничего не происходит.
— Здесь у всех так?
— Чтобы узнать, нужен осмотр, – просветил Игорь. – Собрать девочек, поставить гинекологическое кресло и провести исследование: визуальное и мануальное.
— Во! – обрадовался Олег. – Займись! Ты же доктор!
— Во–первых, я не гинеколог, – загнул палец Игорь, – во–вторых, кресла нет. В–третьих, нахрен нужно.
Олег обиженно засопел.
— Она меня укусила! – сказал обиженно. – Здесь! – Он указал на грудь. – Мы распалились, а она как грызнет!
— До крови?
— Синяк. Но больно, блин!
— Ерунда. Среди травм, полученных при сексуальных контактах, нередки разодранные ногтями спины, прокушенные губы, вывихнутые конечности, сломанные ребра, и даже такая характерная, как перелом полового члена.
— Тьфу, на тебя! – воскликнул Олег.
Игорь захохотал.
— Тебе хорошо смеяться! – обиделся Олег. – Самого-то не тронули.
Игорь отвернул короткий рукав туники и продемонстрировал спутнику синяк на плече.
— Так это у всех! – обрадовался Олег. – Тогда нормально. Я-то думал, что мне попалась дикая.
— Отшей ее, и все дела!
— Она мне нравится, – вздохнул Олег и повел ладонями в воздухе. – Она ласковая. Меня любит. Ее Аурелией зовут.
— Золотая, – сонно пробормотал Игорь.
— Что? – не понял Олег.
— Имя ее так переводится – «Золотая».
— Красиво! – согласился Олег. – И сама рыженькая. Слушай, мне тут начинает нравиться. Кормят, заботятся, женщины любят… Кайф! А?
Ответа он не дождался. Игорь, раскинувшись на мешках с сеном, спал…
А к Виталии, скакавшей обочь, приблизилась всадница, щупленькая и, судя по лицу, совсем юная.
— Вита! – окликнула тихо.
— Чего? – вздохнула декурион.
— У тебя с ним было? С Игрром?
— Да! – ответила Виталия, помедлив.
— И как?
Губы Виталии непроизвольно расплылись в улыбке.
— Передай его мне!
— Ниоба! – покачала головой Виталия. – Он же не вещь!
— У самой же получилось! Такой…
«Уродливой!» – мысленно закончила Виталия.
— Я не ждала этого, – сказала она. – Велела ему лечь мне в палатку, чтоб девочки не передрались. Думала, будем просто спать. А он…
— Значит, уложи его со мной!
— Он не захочет.
— А ты прикажи! Он тебя слушается.
— Ниоба! – покачала головой Виталия. – Ты моя сестра. Если я стану пихать Игрра к тебе в постель, девочкам это не понравится. Я взяла тебя к себе в турму по просьбе тети, но мужчин не обещала.
— Ты просто жадная! – надула губки Ниоба. – Не хочешь делиться!
Виталия нахмурилась и отвернулась.
— Прости! – Ниоба в раскаянии коснулась ее руки. – Я не хотела. Я знаю: ты хорошая и любишь меня. Сама не понимаю, что со мной. С тех пор, как увидела Игрра, хочу его, не переставая. Он мне снится.
«Не только тебе одной!» – мысленно вздохнула Виталия.
— Приходит и ласкает меня, – продолжила Ниоба. – И мне становится сладко–сладко. Откуда это? Ведь у меня сейчас нет Дней.
Виталия не ответила.
— Пожалуйста! – Ниоба умоляюще смотрела на Виталию. – Поговори с ним. Пришлые любят золото. У меня есть деньги. Я заплачу!
— Ниоба! – вспыхнула Виталия. – Только посмей! Они не должны об этом знать!
— Тогда придумай другое! – воскликнула сестра. – Ты же у нас умная.
Она пришпорила лошадь и умчалась вперед. «Начинается! – подумала Виталия. – Ниоба совсем девочка, поэтому говорит, что думает. Другие смолчат, но затаят обиду. Как сказать это Игру? Объяснить? А ведь надо…»
Эту мысль Виталия не додумала. На колонну напали сармы.
* * *
Сотня Тарготао, высланная задержать алу и потрепанная в тычке с ней, двигалась на соединение с ордой. Выйдя к Степному ручью, она наткнулась на разгромленное становище. За сутки, прошедшие после боя, трупы не успели почернеть, хищные птицы их не тронули, так что предводительницу и ее спутниц узнали без труда.
Сотница, выражая горе, расцарапала себе лицо и долго выла, катаясь по земле. Воины не мешали – обычай. Они деловито стащили трупы в кучу и кое-как, используя топоры, котлы и шлемы, присыпали их землей. Все прекрасно осознавали: курганчик простоит лишь до первого дождя, после чего вода вымоет тела, но устраивать похороны и насыпать высокий курган не было времени. Сотница завершила ритуал плача, кратко объявила: «Месть!»
От недавней стычки с алой от сотни уцелела половина, запасы припасов и стрел подходили к концу, но воины воодушевились. Судя по следам копыт, рома ушли малым числом, и при внезапном нападении сарм ждал успех. А, значит, – и добыча. Оружие, доспехи, кони… В кочевье воинов, потерявших предводительницу, встретят не ласково, однако богатая добыча заставит недовольных умолкнуть. Сотня тронулась в путь и скоро вышла к месту ночевки рома. Следы говорили, что ушли те утром и, что особенно обрадовало сотницу, с повозками. С ними рома будут двигаться медленно, а добыча возрастет. Глубоко вдавленная колея от колес, говорила, что повозки груженные. Сотня заночевала, не разжигая костров, а с рассветом двинулась в погоню. Шли осторожно, высылая дозоры, поэтому рома настигли с закатом. Нападение отложили на утро. Воинам следовало отдохнуть, к тому же рассвет – самое время для атаки. Часовые устали, враг – полусонный и не готов защищаться.
