Николай Метельский - Клан у пропасти
Так что да, надо бы уточнить позднее. Может, и смогу обучиться. Тут главное, чтобы все то время, что Шункан простоял с поднятой рукой, не было подготовкой, а то даже и не знаю. Как оно еще все в бою будет выглядеть?
— Хорошо пошел, — перевел я взгляд с дверного проема на старого медоеда. — Эм… мне бы свитки нужные, да пойду я. Ох, прошу простить. Узумаки Шигеру, — поклонился я.
— Шункан, как ты уже понял, — кивнул он в ответ. — Один из старейшин медоедов. И не обращай внимание на Куджи. Мы, медоеды, не сумасшедшие, и как правило, — выделил он, — инстинкт самосохранения у нас присутствует. — Закончив говорить, он усмехнулся и, подойдя к небольшому шкафчику, достал оттуда свиток. — Держи. Внутри все нужные тебе печати. Если захочешь обучиться чему–нибудь новому, тебе придется побегать по долине. Библиотек у нас нет, так что только в порядке обучения. Впрочем, — усмехнулся он еще раз, — знакомым ты обзавелся. С Куджи тебе в какой–то степени повезло — очень общительный медоед. Немного более… — замялся он подбирая слова, — бесстрашный, чем остальные медоеды, но общительный. И не глуп, стоит отметить. А теперь иди, — вернулся он на свое место и вновь сел. — Моя медитация не окончена. И да, я не против ответить на твои вопросы, если они у тебя появятся, но не стоит беспокоить меня по пустякам. И отвлекать, как это сделал Куджи.
Когда я вышел из комнаты–кельи, бедолага валялся на полу, прислонившись к стене. Где они с ней встретились, там он на пол и стёк.
— Ты как? — присел я рядом с ним на корточки. — Помощь нужна?
— И чем ты мне, кха, поможешь? — выдавил он из себя. — Разве что начнешь тут в панике бегать и орать. Но тогда Шункан может и тебя приласкать. Кха–кха, демоны, тьфу. Вот ведь старый урод, мог бы и послабей ударить.
Последнее высказывание этого типа я, пожалуй, проигнорирую.
— Что хоть за техника была? — кивнул я себе за спину.
— Какая к демонам техника? — попытался он встать, но сполз обратно. Думаю, если надо, он сам попросит… ага, попросит он помочь. — Это был банальный удар рукой.
Я аж замер, помогая ему подняться.
— Это как? Он же с места не сдвинулся. Да и рукой не бил.
— Сеннины, — утвердился он на задних лапах, после чего осторожно опустился на все четыре. — Ох, что–то мне нехорошо. Это была не техника, парень, а сверх скорость сеннина.
— И зачем он тогда… ну… руку вытягивал, ладонью махал. Что за бред вообще?
— Пафос. Знаешь такое слово? — вновь встал он на задние лапы. — Ну и красовался он, как же без этого? Я б тоже так сделал, кабы мог. Красовался, кстати, перед тобой. Мне–то уже давно плевать на его выкрутасы. О–хо–хо, — повел он правым плечом. — Я все же надеялся, что смогу среагировать. Не отбить, конечно, но хоть блок поставить. Мерзкий старикашка. Видишь, на какие приходится идти жертвы, чтобы заставить учителя учить?
Учителя? Фига се у них отношения. Но вообще старик прикольный, мне нравится.
— Вижу, — произнес я медленно. — Интересный у тебя учитель.
На что Куджи просто покосился.
— Шункан — мое главное достижение, — сказал он после небольшой паузы. — Тридцать лет за ним бегал.
* * *— Выжигание печати — это неверное понятие, — поморщился старик, когда я на следующий день после восьмого дня рождения напомнил ему об обещании. — Шиноби ничего не выжигает, иначе ставить такие печати, скажем, на коже живого человека было бы проблематично. Я уж не говорю о слишком легкой возможности такую печать повредить. Нет, правильно говорить «прямая установка чакрапечати». Впрочем, — пожал плечами дед, — если надо ввести в заблуждение стороннего человека, то можно и так.
Мы находились в нашей учебной комнате, и когда дед махнул мне на стол для рисования печатей, я все же задал свой вопрос:
— Так ты будешь этому учить, или мне еще пару лет ждать?
— Буду, буду, — проворчал дед. — Раз уж обещал. Но учти, подобные печати — это управление и изменение чакры. Многие шиноби всю жизнь такому учатся. Если вообще берутся за это.
Ну, что–то такое я и подозревал.
— Слушай, деда, — решил я задать пришедший на ум вопрос. — А ведь стиль тайдзюцу Узумаки как раз подразумевает умение накладывать печати касанием, это что ж получается, у нас в клане все так могли?
— Конечно., — удивился Джиро. — Ты забыл, что дают нам наши гены?
Вот блин, и правда. Изменение и управление — именно это и дает нам улучшенный ген Узумаки. Точнее, неслабое улучшение в этих дисциплинах, но отнюдь не абсолютное. Есть еще и личный контроль, который у Узумаки в среднем так себе, но именно гены позволили Наруто так быстро освоить Разенган, а не какое–то там упорство. Клоны, конечно, помогли, но тут он скорей именно слабый контроль компенсировал.
Правда, если верить Кишимото, так как шинигами в этом случае разводит руками, у Наруто будут дети с геномом жены, и получается, он и не Узумаки вовсе, но это надо проверять, а значит, переться в Коноху. А вообще, что делать с этой немаловажной информацией я и сам не знаю. Если все правда, то последней Узумаки из ветви Широ является Кушина. Умрет она, и все, мы со стариком — последние из четырех главных ветвей. Сам шинигами в свое время признал, что в генах людей не разбирается, он по душам спец, а в этом плане что Узумаки, что Учихи — один хрен. Пока у самой души не узнаешь, не поймешь. Но после моего согласия помочь, ему глубоко плевать на Наруто. Он и следил–то за ним из–за его матери, известности и фамилии. План изначально подразумевал именно Шигеру — ту тушку, в которую я вселился. Причем даже не из–за каких–то там генов, а тупо из–за Джиро. Напомню, если кто забыл, договор с шинигами не подразумевает сохранения генной линии. Ему нужен именно клан, а из тех, кто этот клан может возглавить по праву его традиций и законов и все еще ассоциирует себя с ним, остались только мы с Джиро.
— Извини, дед, — покаялся я. — Просто редко с этим сталкиваюсь, вот и привык не обращать внимание.
— Никогда не забывай о своем наследии, — произнес он укоряюще. — Кхм… так вот. Прямой установкой печати, в той или иной степени, владеют все Узумаки, однако сама степень владения сильно разнится. Кто–то может накладывать лишь самые простые, они же боевые, печати, а кто–то и печать молчания может на человека поставить. Чакрапечати еще и по сложности различаются. И это я сейчас не буду говорить про их видовое разнообразие, — но заметив, как у меня слегка приподнялись брови при его последних словах, он все же немного пояснил: — Печати с разной сложностью узора — это одно. Постановка нескольких печатей разом — другое. А постановка одной печати с несколькими знаками — уже третье.
