Игры богов - Анисимов Александр

Теперь пришла очередь оружия. Берхартеру не нужен был ни меч, ни нож, чтобы в случае чего защитить свою жизнь, но Охотник не желал вводить в соблазн лихой люд видом безоружного человека.

После беглого осмотра соседней кладовой, оказавшейся на удивление богатой, Берхартер выбрал для себя меч приблизительно двух локтей в длину, с простой рукоятью и деревянными, обтянутыми кожей ножнами. Приблизив факел к самому клинку, Охотник придирчиво рассмотрел его: он не хотел, чтобы меч — если его все же придется использовать — подвел его в поединке. Однако рисунок, покрывающий лезвие, вполне удовлетворил его. Меч, несмотря на свой неказистый вид, был выкован из отличной стали. Таким оружием не погнушался бы ни бывалый воин, ни даже король. Все же, решив завершить проверку, Берхартер взял меч за оба конца и, стараясь не исполосовать ладонь, согнул клинок почти пополам, а затем отпустил. Сталь с легким шелестом распрямилась, принимая первоначальную форму. Охотник прищурил глаз и осмотрел лезвие — не осталось даже следа изгиба.

Закрепив меч за спиной под плащом так, чтобы рукоять торчала над правым плечом, Охотник нашел пару недлинных метательных ножей. Один он засунул за пояс, а другой спрятал за голенище в специально предназначенный для этого чехол. Берхартер хотел было взять еще и кистень, но вовремя одумался: незачем тащить с собой лишний вес — оружие всегда можно добыть в дороге.

В последний раз проверив, удобно ли сидит новая одежда и надежно ли закреплен меч, Черный Охотник быстрым шагом направился к воротам. Он знал, что там его ожидают еще двое слуг Незабвенного. Именно с ними ему, Берхартеру, придется объединить силы, чтобы добыть для своего хозяина Камень.

При виде спешащего, облаченного во все черное Охотника, монахи торопливо расступались и уже не порывались следовать за ним. Берхартер даже не взглянул на них: долгополые должны знать свое место, на них незачем обращать внимание.

Едва выйдя из пещеры, он нос к носу столкнулся двумя молчаливыми темными фигурами. Капюшоны их плащей были откинуты на плечи, ветер трепал длинные волосы, в бытность Охотников монахами заплетенные в косы. Некоторое время они стояли внимательно разглядывая друг друга. Берхартер все больше и больше убеждался, что добыть Камень для Незабвенного при помощи этих двоих не составит труда.

Охотник, отведя наконец взгляд, посмотрел поверх голов на высящуюся вдалеке каменную стену с распятым на ней отцом-настоятелем. Ни один монах так и не решился снять Гуарама со скалы, хотя сделать это никто не запрещал.

— Ты избрал довольно забавный способ казни, — нарушил затянувшееся молчание один из Охотников, взглянув через плечо на настоятеля. Затем, вновь впившись глазами в лицо Берхартера, коротко представился:

— Дэфин.

— Энерос, — назвался второй, лениво почесав шею.

— Я — Берхартер, — выдержав небольшую паузу, произнес Охотник и первым шагнул на тропу. — Нам нужно торопиться, кто-то собирается добраться до Камня раньше нас.

Говорить об этом не было нужды — это чувствовал каждый Охотник. Кто-то хотел добыть осколок Пламенеющего Шара. Берхартер был готов к этому и потому не слишком беспокоился. Камень искал простой смертный, который не мог являться серьезной угрозой для планов слуг Незабвенного. Охотники ни секунды не сомневались, что сметут дерзкого со своего пути, даже не заметив этого. Смертные слишком ничтожны, чтобы противиться воле Райгара.

Первым спускался по тропе Берхартер, следом за ним шли Энерос и Дэфин. Поравнявшись с распятым отцом настоятелем. Охотники чуть замедлили шаг и с Удивлением увидели, что грудь Гуарама слабо вздымается, а веки, прикрывающие глазницы, чуть подрагивают. Настоятель был еще жив.

То ли услышав, то ли почувствовав рядом с собой Охотников, Гуарам, громко застонав, приподнял голову. Посиневшие от холода губы раскрылись, и Берхартер услышал обращенные к нему одному слова:

— Да не видеть тебе удачи… Будь проклят!

Охотник схватил Гуарама за волосы и рывком приподнял его голову. Чуть наклонившись, Берхартер прошептал настоятелю в самое ухо, так чтобы не расслышал больше никто:

— Позаботься лучше о своей душе, старикан. Охотник даже не заметил, что слова эти он говорил уже мертвому.

Маленький рудокоп по имени Озенкольт, спрятавшись среди камней, внимательным взглядом провожал медленно спускающиеся с гор три темные фигуры. Они были словно близнецы — одного роста, в одинаковых плащах, ветер трепал их волосы, разбрасывая по плечам жесткие, нечесаные локоны.

Озенкольту эти люди не нравились. Он не знал, кто они — эти ребята совсем не походили на Черных Монахов, хотя и вышли из их пещер. Один показался маленькому рудокопу знакомым, но Озенкольту никак не удавалось вспомнить, где он мог его видеть.

Путники, спускающиеся с гор, были какими-то странными, от них веяло чем-то нелюдским. Озенкольт дождался, пока они скроются за поворотом, и выбрался из своего укрытия. Сначала рудокоп думал последовать за путниками и проследить, куда они направляются, но что-то удержало его от этого. Сделав несколько несмелых шагов, Озенкольт замер и, постояв некоторое время, медленно побрел назад. К дому.

Интермеццо

ГДЕ-ТО НАД ЗВЕЗДАМИ

Негромкая чудесная музыка лилась с потолка, покрытого невероятной красоты фресками. Стены огромного зала были расписаны под стать потолку. Здесь уже почти не встречались фрагменты, на которых неведомый художник изобразил похотливых смертных, любящихся с Вечными в самых неестественных позах. Автор фресок обладал чересчур воспаленным воображением, однако те, кто заказал эти картины, остались довольны. Хотя, похоже, им не было совершенно никакого дела до того, как расписаны стены и потолок.

Гул голосов почти не перекрывал звучания музыки. Изредка слышалось тихое позвякивание посуды да плеск вина, льющегося в хрустальные бокалы.

Мужчина, облаченный в голубой хитон и с диадемой из плавно текущей чистой воды на челе, наклонился к сидящей рядом девушке в прозрачном синем плаще, закрепленном на шее и талии золотыми обручами, и что-то прошептал ей на ухо. Заливистый смех прокатился над длинным столом, заставив собравшихся на миг примолкнуть. Однако разговоры почти тут же возобновились: мало ли о чем могли болтать отец с дочерью — здесь не интересовались чужими секретами.

— Воистину почаще надо нам вот так собираться, — громко произнес стройный юноша, из глаз которого вырывались языки невещественного огня. — Это мне по душе.

— Конечно, Имиронг, тебе бы только веселиться, о делах ты и не думаешь, — откашлявшись, ответил сидящий напротив старик, поглаживая толстую косу, перекинутую через плечо. В волосы его были вплетены пучки сочной зеленой травы, от которой разносилось приятное благоухание.

— Да ладно тебе, Везэльд! — отмахнулся юноша и, в два глотка осушив кубок, полный искрящегося, бордового цвета вина, довольно крякнул. — Какие дела? Вспомни, когда ты сам сотворил что-нибудь в последний раз. С тех пор как мы создали оба мира — поднебесный и Изнанку, — а после заселили их тварями, мы только и делаем, что время от времени безучастно поглядываем на них, позволяя жить самостоятельно.

— Собственно, из-за этого мы и собрались здесь сегодня, — вступила в разговор чуть полноватая женщина в свободного покроя сарафане с вырезом почти до пояса. — С того момента, когда мы решили посадить на престол поднебесного мира тварей с Изнанки, которых там назвали Великими Змеями, прошло уже довольно долгое время. С приходом Змеев в мире стало еще скучнее. Смертные и Вечные остепенились и успокоились, их перестали волновать отношения друг с другом.

— Поэтому-то мы и позволили смертным выступить против Змеев, — перебил женщину сидящий рядом мужчина, который на вид был чуть старше ее.

Лица их были удивительно похожи, и если бы не разница в одежде, то отличить этих двоих друг от друга было бы не так просто. — Встряска в поднебесном мире получилась основательная, прямо как буря после затишья, только это гораздо интереснее.