Ник Перумов - Черное Копье
Сотник уже оценил хоббита по достоинству. Его рассказ о корне этой войны, о двухлетней погоне за Олмером слушали, раскрыв рот; и теперь его авторитет стал непререкаем.
— Значит, пойдем лесом прямо на север, — решил предводитель отряда. — Эй, вставайте, слышите вы! Давайте двигаться, пока нас не изжарили тут живьем!
Отряд потянулся на север, повернувшись спинами к полуденному солнцу. Ехать оказалось нетрудно, об их появлении врагов могли бы предупредить сойки, поднимавшие дикий гам, но у Вождя было мало лесного народа.
Примерно через час дорогу им преградил широкий степной язык. Справа от них он упирался в предгорные всхолмья, слева — впадал в бескрайнюю травянистую Минхириатскую равнину. Впереди виднелась деревня, по левую руку проглядывала дорога, пока пустая — но кто знает, что может появиться на ней через минуту.
— Смотрите! — поднял руку, призывая всех к вниманию, Амрод. — В деревне орочий отряд!
Сотник скомандовал взять западнее. Двигались сторожко, выпуская далеко вперед парные дозоры. Отряд шел в неизвестность; никто не знал, уцелел ли кто-то еще из Маршалов Марки, кроме Эодрейда, сколько осталось в живых после битвы, собирают ли где-то уцелевших… Пять десятков выживших просто уходили к Арнору.
На следующий день они едва сумели скрыться от прочесывающего местность большого отряда истерлингов и орков в добрых пять сотен мечей. Товарищи хоббита затаились в овраге, на всякий случай простившись друг с другом — если дело обернется так, что придется принять свой последний бой; и люди невольно схватились за мечи, когда, коротко свистнув условным свистом, к ним по склону скатился один из посланных в дозор воинов.
Однако тот принес землякам утешительные вести. Отряд врагов уходил на запад, вот-вот могла открыться дорога; зато прямо на секрет наскочили четверо каких-то подозрительных типов; сперва дозорные хотели положить их стрелами, приняв за врагов, но поскольку вид их казался не слишком подходящим для Олмерова воинства, решили просто захватить. Караульные спокойно набросили на ничего не успевших сделать незнакомцев арканы и быстро связали их.
Фолко протолкался поближе. В окружении мрачных воинов Марки стояли, неуверенно переминаясь с ноги на ногу и встревоженно оглядываясь, четверо странных людей; почтенного вида седовласый старик, почему-то напомнивший хоббиту хрониста Теофраста, с чем-то напоминающим чернильницу у пояса, и безусый юнец, уже не мальчишка-подросток, но еще и не юноша, в темно-зеленой добротной одежде, ладных сапогах и с кинжалом в серебряных ножнах. Лицо его в обрамлении длинных, схваченных кожаным ремешком на лбу темно-русых волос показалось хоббиту странно знакомым, словно он уже встречал где-то этого парня.
Двое других казались братьями — высокие, поджарые, смуглолицые, так что и не поймешь, цвет ли кожи у них таков, или просто слишком долго пробыли на южном солнце. Одеты они были в одинаковые коричневые кафтаны с широкими черными поясами, на которых висели кривые сабли. В переметных сумах оказались книги, немного запасной одежды, еда да письменные принадлежности.
Сотник Эофар начал допрос.
— Кто вы такие и что вы здесь делаете? — сурово спросил он на Всеобщем Языке. — Кому вы служите?
— С разрешения почтенного господина, мы никому не служим, — уважительно, но с достоинством, ответил старик, сопроводив свои слова не лишенным изящества полупоклоном.
Юнец дернул губой, словно в сильном негодовании, и Фолко успел заметить, как рука старика стиснула ему предплечье.
— Мы лишь простые странники, — продолжал он, — направляющиеся из Посада, что вблизи Серых Гаваней, домой, на восток, в Айбор. Надеюсь, вы слыхали о таком городе. Это Олвэн, мой воспитанник. — Старик указал на юношу. — А это — наши случайные попутчики Реар и Дарог из охраны купеческого обоза, что направлялся в наш родной город. И ваш покорный слуга — городской хронист славного Айбора Карсан. Мы очутились здесь случайно — на обоз внезапно напали на рассвете какие-то вооруженные люди, я был очень, признаться, удивлен, узнав в них наших не очень-то добрых соседей, басканов — вы вряд ли знаете это не отличающееся добродетелями племя. В суматохе мне с моим воспитанником удалось ускользнуть. Уже потом мы случайно столкнулись с Реаром и Дарогом и решили вчетвером продолжить путь до славной Роханской Марки, дабы присоединиться там к какому-нибудь торговому обозу, идущему на восток. Мы ничего не знали о разразившейся войне — она свалилась так внезапно… Какое-то ужасное вторжение из диких степей, я прав, почтенные?
— Здесь я задаю вопросы, а ты, уважаемый, на них отвечаешь, — отрезал Эофар. — Если вы родом из Айбора, что вы делали вблизи эльфийской крепости? Не слишком-то подходящее место для бытописца Торговой Области!
— Это может показаться таковым, но это далеко не так, с разрешения вашей милости, — смиренно ответил Карсан, и Фолко вновь уловил гневную судорогу, прошедшую по телу юнца. — Дело в том, что с давних лет я состою в дружеской переписке с величайшим историоповествователем наших дней, почтенным Теофрастом Арнорским. Я не раз посылал ему свои скромные наблюдения, описания быта и обычаев восточных народов, по мере возможности старался рассказать о происходящем у нас. Почтенный Теофраст не раз приглашал меня посетить его в Аннуминасе, обещая в знак своего расположения ознакомить с такими драгоценнейшими манускриптами, что… ах, надо быть хронистом, чтобы понять всю их ценность! Как пример, могу назвать знаменитейшую Красную Книгу, копию которой ему совсем недавно удалось заполучить. Но такое дальнее путешествие не по средствам скромному городскому летописцу, однако мне повезло. Родители Олвэна сочли полезным для мальчика длительное путешествие на Запад. Само собой разумеется, я должен был сопровождать его и помочь в завершении его образования. Мы отправились в неблизкий путь. Побывали в Гондоре, Рохане, Арноре, где я наконец имел удовольствие встречаться и беседовать с почтеннейшим Теофрастом, своими глазами видел и читал копию Красной Книги. Затем мы остановились в Приморском Посаде, что возле Серой Гавани. Там Перворожденные могут научить многому, и мы вместе с моим воспитанником немало почерпнули из поистине бездонного колодезя их великой мудрости. Мы прожили там год — и вот возвращались на родину, но тут разразилась война… Мы мирные странники, почтенный, все наше оружие — лишь для необходимой самообороны. Покорнейше просим отпустить нас.
Карсан вновь поклонился и замолчал. Его речь произвела благоприятное впечатление, однако в душе Фолко внезапно зашевелились черные змеи подозрений.
