Джин Вулф - Чародей
Он кивнул, не очень уверенно.
– Мужчина вроде меня, с разрисованным щитом. У него на щите изображены леопарды. Скажи ему, что ты разговаривал со мной, с сэром Эйбелом.
– С сэром Эйбелом, – повторила женщина.
– Правильно. Пообещай ему то же самое, что пообещал мне. Скажи, что будешь сражаться с людьми из-за гор в наших рядах, если он накормит всех вас и даст тебе оружие.
Он ухмыльнулся и потер руки.
– Они следуют за нами по пятам, сэр Эйбел, – сказала женщина.
Я пообещал, что она и дети будут в безопасности с нами, коли ее муж согласится сражаться на нашей стороне.
Мы встретили первых в полдень – небольшой отряд, очевидно дозорный. Облако бросилась вперед, и я с толком использовал свою новую тетиву, с сожалением вспоминая о тетиве Парки. Они бежали в разные стороны, мы поднялись на вершину горы и увидели авангард остерлендского войска – сотню всадников, полчище голодных копьеносцев и двух слонов. Облако подцепила рогом одного слона и подбросила в воздух; люди и оружие посыпались с него, словно камни со склона горы. Остальные обратились в бегство, а мы вернулись к нашему собственному авангарду и послали вестника предупредить Арнтора, что враг близко.
В тот день нам пришлось туго. Широкая бесплодная пустыня – идеальное место для кавалерии, но у нас с рыцарем Леопардов было мало коней, да и находились они не в лучшем состоянии. Всадники каана обошли нас с флангов и нанесли удар по нашей стене из щитов, едва ее не сокрушив, а когда я верхом на Облаке вылетел вперед, беспорядочно отступили, чтобы переформироваться позади своей пехоты. Наши лучники славно потрудились, и каждая следующая атака стоила неприятелю значительных потерь в людской и конной силе. Когда мы отразили последнюю, остерлингские пращники осыпали нас градом камней. Мы пошли в наступление, и враг предпринял ожесточенную контратаку, пользуясь уже хорошо знакомой нам тактикой.
Мы с рыцарем Леопардов сражались пешими перед стеной из щитов, и хотя мучимый жаждой меч, раздобытый для меня Баки, уступал Этерне, он жадно пил кровь, шаг за шагом увлекая меня вперед в поисках жизни, которую ему было предназначено пресечь.
– Я старался не отставать от вас, – впоследствии сказал мне рыцарь Леопардов, – и все остальные тоже. Они могли поспеть за мной, но не за вами.
– А я еле поспевал за своим собственным мечом.
Он рассмеялся:
– Но все-таки поспевали, сэр Эйбел. Как Гильф?
– Он выживет, я уверен, если мы не позволим ему участвовать в боях, покуда он не оправится. С Гильфом сейчас Вистан, и я буду спать рядом с ним.
– Вы думали, он неуязвим. – Это был не вопрос, а спокойное утверждение.
– Да, пожалуй, – согласился я.
– Ранить можно любого – любого. В том числе и вас.
– Я уже понял, что меня можно убить.
По правде говоря (а я на протяжении всего своего повествования старался говорить правду, Бен, какой она виделась мне тогда), я ожидал нападения той ночью. Остерлинги, думал я, постараются вынудить нас принять бой. Здесь меня ввела в заблуждение моя неосведомленность относительно хода боевых действий в первые дни войны и битвы на склонах Солнечной горы, последовавшей позже. Я не участвовал в них и потому не извлек из них уроков, в отличие от каана.
Остерленд потерпел поражение от Целидона (несомненно, казавшееся сокрушительным) в битве Пяти Смертей – битве, унесшей жизни отца и братьев нынешнего каана и приведшей последнего к власти. Он произвел перегруппировку войск, разбил Целидон на горных перевалах и стал продвигаться вперед со своей армией, питавшейся человечиной и готовой к сражению в любых условиях – сражению, которое, как он твердо верил, должно было стать последним.
В результате состоялась Лесная битва, ход которой не контролировал ни каан, ни Арнтор. В конце концов каан одержал победу, но его лагерь был разграблен и предан огню, и война, казавшаяся почти завершенной, превратилась в затяжную. Он обошел Арнтора с флангов, захватил Кингсдум и Тортауэр, разграбил оба, устроив жестокую резню, и тем самым восстановил престиж, потерянный в Лесной битве; но Арнтор снова и снова отказывался принять бой. Отступая под натиском противника на юг, потом на запад и снова на юг, Арнтор сдал Огненную гору, снова захватил и снова сдал по моему настоянию, опять отступил и теперь вернулся с новыми силами, показав себя опасным и упорным врагом. Ночная атака могла бы вылиться в хаотическое неуправлямое столкновение вроде Лесной битвы; и даже если бы Остерленд победил, он скорее рассеял бы наши войска, нежели уничтожил.
Ничего этого я не знал, когда лежал, прислушиваясь к затрудненному дыханию Гильфа и думая, достаточно ли хорошо промыл его рану. И зная, что он в любом случае может умереть.
– Эйбел?
– Да, – откликнулся я. – Я здесь.
– Ухо востро.
– Они идут?
Я сел. Поблизости стрекотало какое-то насекомое. В отдалении часовые поочередно выкрикивали номера своих постов, проверяя, все ли на месте и бодрствуют. Облако спала; ей снились слоны и усеянные звездами луга.
– Ухо востро, – повторил Гильф.
– В чем дело? – спросил я.
Анс беспокойно пошевелился во сне.
– Хозяин, – пробормотал Гильф. – Он идет.
Насекомое прекратило стрекотать, и часовые умолкли.
Ветер больше не шуршал в сухих кустах и не шумел среди голых скал; и в наступившей колдовской тишине я понял, что Гильф прав. Кто-то огромный – много превосходящий своими размерами и Хеймира, и даже Шилдстара – покинул место, откуда своим единственным оком наблюдал за Скаем и Митгартром. Его вороны летели перед ним, и их всевидящие глаза служили ему глазами. Его волки трусили за ним по пятам, чуя кровь, еще не окрасившую воды Гринфлада. Я задрожал от страха и плотнее закутался в плащ. Гильф спал, но прошел не один час, прежде чем я сумел заснуть.
Мне снились пираты каана, и они стояли у меня перед глазами, когда я пробудился. Храбрая кровь вытекает первой, говорим мы, имея в виду, что человек, однажды получивший ранение, уже никогда больше не сражается отважно. Несомненно, в этой поговорке, как во многих других, есть доля правды, но я никогда не считал ее хорошим советчиком. Чем старше человек, тем осторожнее он становится, но это не зависит от того, был он ранен или нет; воинственный пыл Воддета остудила пресыщенность кровью врагов, а не полученные раны.
Каково это – быть могучим и сильным мужчиной, как Воддет, – и спать с женщиной в полтора раза больше тебя, с женщиной, которая с легкостью переламывает копья? Каково это – спать с любой женщиной, коли на то пошло? Дизири являлась ко мне в человеческом обличье так давно.
Пытаясь отвлечься от этих мыслей, я встал и надел старый шлем. Гильф представился моему взору спящим зверем гораздо больших размеров, чем казался прежде, но по-прежнему раненым; никакой силы не осталось в челюстях, еще недавно давивших людей, точно крыс.
