Тэд Уильямс - Война Цветов
— О Боже, — пробормотал он. — Это же мы!
— Чего? — Кочерыжка придвинулась ближе.
— Да так. Потом расскажу... если оно будет, потом. — Он не хотел ничего пропустить, но был уверен, что разрешение на въезд одного эльфа с одним домашним животным, полученное им и Кумбером, было после размножено с помощью Стриди. Господи Боже! Пуговица, наверное, проводил их через все контрольные пункты — десяток здесь, десяток там... Тео тихо гордился тем, что помог всунуть этот хитрый лом в гладко работающую машину Чемерицы.
Ломик получился что надо. На расположенных кольцом экранах царила полная неразбериха. Вокруг Новокурганного дома и даже на его крыше вспыхивали огни. Как туда-то сумели забраться? Но тут Тео увидел, как один из гримов, откинувшись в седле, пустил огненную стрелу в окно на верхнем этаже. Мятежники и гримы, похоже, завладели полем битвы — констебли, потеряв многих убитыми и ранеными, отступали. Гримы выравнивали строй, а городские эльфы в порыве свирепой радости переворачивали скамейки и вышибали парадные двери парламента. Из выбитого окна струился по ступеням каскад золотых жучков, которых слепой инстинкт гнал прямо на горящие мусорные баки. Из верхних окон выглядывали бледные, озабоченные лица. Тео пожалел бы их — в большинстве это, наверное, простые чиновники, оказавшиеся между пожаром и разъяренной толпой, — но на данный момент ему хватало своих проблем.
Прозвучавшее в разговоре страшное слово вернуло его внимание к лордам.
— Но драконы могут натворить таких дел, — говорил Дурман, — что мы застрянем здесь на несколько суток.
Тео дрогнул, как от удара в живот. Большой черный змей в небе...
— Мы не можем столько ждать, Нидрус, ты же знаешь, — продолжал Дурман. — Ты сам сказал, что срок действия заклинания ограничен. Пусть Аконит и его констебли управляются с бунтовщиками. С местью можно повременить.
Чемерица обратил к первому советнику столь холодное и бесстрастное лицо, что Тео впервые подумал: слишком рациональное мышление — тоже безумие своего рода.
— Не думаю, что ты вправе настаивать, Аулюс. Разрушения действительно могут нарушить наши планы, но это еще не значит, что мы не должны преподать живогрызам урок. Это значит лишь, что нам придется пересмотреть свой график. — Он снова дотронулся до стола. — Приготовь три боевых экипажа — мы выходим. — Он улыбнулся своим сообщникам, но те не улыбнулись в ответ. Тео в жизни не видел ничего более жуткого. На месте Дурмана он поискал бы себе другой мир для житья — в этой конуре скоро останется только одна большая собака, дураку ясно. — Мы едем в Собор немедленно. Если повезет, мы не только выполним главную нашу задачу, но и найдем по дороге пару хороших наблюдательных пунктов, откуда будет видно, как расправляются с этим сбродом.
В кабинет вошли полдюжины констеблей и пара огров — так внезапно, что Дурман с Наперстянкой вздрогнули. Чемерица продолжал отдавать приказы в воздух.
— И приготовьте ребенка. Да, сейчас. Мы будем с минуты на минуту. — Он направился к двери, и все, даже цветочные лорды, без возражений последовали за ним.
Двое констеблей потащили к двери Кумбера, двое хотели взять под руки Тео, но этого не понадобилось — он уже сам шел за Чемерицей, как собака на невидимом поводке. Один из констеблей хотел согнать Кочерыжку с его плеча, но она залезла поглубже в волосы. Тео хотел сказать ей что-нибудь храброе и ободряющее, но не мог. Они, правда, собирались покинуть дом Чемерицы, на что он уже не надеялся, но дело по-прежнему выглядело достаточно безнадежным. Заклятие Нидруса Чемерицы лежало на нем, как свинцовое одеяло, и он едва выдерживал его вес.
Тео быстро запутался в коридорах и возникающих неожиданно дверях. Стало заметно теплее, и через несколько минут перед ними появилась фигура в белом халате. Для эльфа этот медик выказывал много эмоций, в основном нервозных.
— Милорд, я не ожидал,.. Я думал, у нас будет время хотя бы до завтра — сны, магический кристалл и прочие предзнаменования настраивали именно на этот день...
— Он готов? — прервал его Чемерица.
— Еще секунду. Его одевают для выхода. Он только что откушал — все это так неожиданно...
— Больше мне от тебя ничего не надо, нюх-Ирис. Можешь заняться другими делами.
— Но, милорд... — волновался эльф, — если все переносится на сегодня, разве вы не хотите, чтобы я ехал с вами? Чтобы сопровождал ребенка? Я так долго и упорно работал...
— Если мы добьемся успеха, ты будешь вознагражден. Ступай.
Нюх-Ирис растерянно запустил руки в волосы, поклонился и юркнул в какую-то дверь. Чемерица ждал терпеливо, как статуя, Дурман с Наперстянкой чувствовали себя неуютно, Кумбер поскуливал от боли и отчаяния.
Над сознанием Тео нависла грозовая туча, приближаясь с каждым мгновением. Каждая клетка в его теле ежилась от страха. Если бы охранники не держали его, он мешком рухнул бы на пол. Вот оно, совсем близко. Он чувствовал себя хуже некуда. Вот оно, то, что его дожидалось, что приходило в его сны...
Дверь отворилась, и две женщины вывели на удивление маленькую фигурку в теплом пальто с капюшоном, в теплых штанишках и зимних ботинках — ни дать не взять ребенок, которого снарядили гулять в морозную погоду. Кожа фей блестела от влаги, и двигались они медленно, как одурманенные, но при этом очень старались не притрагиваться к коротышке, поправляя на нем пальто. Тео знал, что они испытывают, — он сам бы охотно держался как можно дальше от этого маленького молчаливого существа.
— Что-нибудь еще? — нетерпеливо спросил Чемерица. — Нам пора.
Из-под капюшона выглянуло розовое детское личико с каштановыми кудряшками. Тео, несмотря на весь свой страх, заметил пятнышко крови на нижней губе мальчика и крошечную ручонку с крылышком, торчащие у него изо рта. Ребенок втянул их внутрь, прожевал, проглотил и улыбнулся с жутким удовлетворением.
— Я готов, отец. — Карие глаза перешли с Чемерицы на Тео. — А вот наконец и ты, сводный братец.
На один тошнотворный момент Тео показалось, что этот выродок снова забрался ему в голову и что они глядят друг на друга, как два поставленных напротив зеркала. Потом он понял, что смотрит, как в садистском анекдоте, на себя самого — вернее, на свою школьную фотографию, наглотавшись перед этим колес. Его нос — тонкий нос его матери — еще по-детски задран вверх, внушительная отцовская челюсть покрыта лоснящейся розовой кожицей. Зато глаза, кроме разве что цвета, не имели ничего общего ни с его семьей, ни с чем-либо человеческим — их словно извлекли из погребальной урны..
— Да спасут нас древние Дерева... — прошептала Кочерыжка.
