Кастелян (СИ) - "Calmius"

Сырая магия выброса поглощалась ёмким накопителем, после чего медленно высвобождалась в виде мягкого света, тепла и небольшой защиты. Успевшая сформироваться стихия попадала в пространственный карман, который мне сейчас предстояло сделать, и бушевала с десяток секунд в изоляции, постепенно выдыхаясь и чуть потряхивая амулет. Чтобы стенок кармана хватило на несколько лет, внешний «бублик» предстояло накачать большим запасом циркулирующей Пустоты, которая будет расходоваться на поддержание пространства кармана.

Небольшой магический резонатор заставлял происходить выбросы чаще, но с меньшей разрушительной силой, заодно понемногу тренируя ядро. Несколько аварийных шунтов превращали опасные для юного мага сильные эмоции в… просто сильные эмоции без неконтролируемых последствий. Ну а главную изюминку таких амулетов — набор критериев, по которым всё это срабатывает, не затрагивая конструктивную магию, я рассмотреть не смог. Времени не было.

Пока я работал, Луна сплела из разноцветных нитей шнурок, а к мальчику подошла его мать и что-то тихо начала ему выговаривать. Японцы вообще публичных скандалов не любят. Контур невнимания действовал, но, поскольку японка была сквибом — лишь частично. Она видела нас, но не обращала внимания на наши манипуляции.

— Вот, возьми, — передала, наконец, готовую работу молчаливому пацану Луна. Амулет был повешен на шнурок, после чего я срастил последний безо всяких узелков, заодно наложив чары прочности. — Будет меньше битого стекла вокруг.

— Что? Что это есть? — подозрительная мама говорила с акцентом.

— Вокруг вашего сына иногда происходят странные вещи, госпожа, — спокойно ответил я. — Странные и опасные. Эта безделушка заберёт лишнее и разрушительное.

— Глупость! С чего ты взять…

— Я сам через это прошёл, — я грустно улыбнулся. — Но для меня такой безделушки не нашлось.

— Вы… Кто вы есть? Вы знаете, почему это… с моим сыном? Он… Мононокэ? Разрушитель?

— Нет, он просто ещё маленький и не может… управлять своим даром. Если младенец до определённого возраста не приучаем к горшку, это не означает, что он вырастет грязным и некультурным животным, — я посмотрел на пацана. — С ним всё будет нормально, госпожа. Потерпите до одиннадцати лет. Потом к вам придут и всё расскажут.

— Кто придёт?

— Я… не знаю. Правда, не знаю. Сам бы хотел узнать, как оно устроено в Японии.

— Мы не есть в Японии.

— Тогда он пойдёт в школу, где его научат всему необходимому. Это всё, что я сейчас могу сказать, — я вздохнул. — И не ругайте его за это, пожалуйста. До одиннадцати лет от него ничего не зависит, такова природа. Лучше наденьте на него этот… подгузник.

Мальчик между тем взял амулет и, внимательно его рассмотрев, решился и надел на шею. Сработал резонатор. Шарик подпрыгнул и слегка засветился, принимая избыток юной магии.

— Первый выброс пойман, — кивнул я, наблюдая облегчение на лице пацана. Когда «под крышкой» накапливается избыток магии, которую ты никуда не можешь деть — это неприятно. К облегчению примешивалось смущение: из-за первоначальной непритёртости амулета, небольшая часть магии просочилась наружу, и Луну обсыпало небольшим количество снежных хлопьев.

Силён пацан. С учётом того, сколько забрал у него накопитель… Что ж тогда творилось, когда он разряжался в полную силу?

Мать посмотрела на трепыхающийся кулон, потом — на погасший киноэкран.

— Нет, — проследив её взгляд, ответил я. — Это всего лишь детская сказка. В жизни всё… мрачнее.

— Как… к вам связаться? Если опять начнётся…

— Боюсь, никак, — вздохнул я. — Телефонов у нас нет.

Лицо японской женщины, смотрящей на сына, было непроницаемым. Я же внезапно вспомнил свой чулан. Мне точно так же не с кем было поговорить, поделиться происходящей дичью, спросить совета. Я вздохнул и достал специально подготовленный продолговатый кусок пергамента. Да, именно пергамента — тонкой выделанной кожи.

— Мне тоже сделай, — попросила Луна.

Кивнув, я достал ещё один. Убедился, что в зале никого нет, кроме нас.

— Как вас зовут?

— Кимико Мацудо. А это Юки.

— Гарольд Поттер. А это мисс Полумна Лавгуд.

Я изобразил наши имена на специальных полях, после чего сосредоточился на зачаровании. Выплетя и проверив кружево, подал энергию. Лист засветился, и я резко рванул его за края в стороны. С тихим хлопком у меня образовалось два листка пергамента размером с блокнотную страницу. Я повторил те же действия с другой заготовкой.

— Мацудо-сан, вы не должны никому говорить о том, что сейчас услышите, хорошо? Если вы проговоритесь, нас накажут. Вас — тоже.

Получив согласие, я объяснил, как пользоваться протеевыми листами.

— Здесь моё имя. Листы связаны. Если что-то написать на одном, это же появится на другом, и наоборот. Видите? — я продемонстрировал. — Написанное стирается куском любой ткани. Если вам будет нужно что-то мне сообщить или задать вопрос — напишите, я увижу. Если будет что-то срочное и неотложное, подержите лист в огне. Он не сгорит, не беспокойтесь. Кроме вас и Юки, никто не должен видеть, как вы что-то пишете.

— Я поняла.

— Одна пара будет наша с вами. Вторая — у Юки и Луны. Он по-английски пишет?

— Немного.

— Мы сможем поговорить без английского, — загадочно улыбнулась Луна. — Юки тоже любит рисовать.

— Откуда ты знать… узнала?

— В отношении Луны лучше сразу отучиться задавать этот вопрос. Иначе язык сотрётся.

Луна уже увлечённо перекраивала свою пару листков. Вместо её имени появилась луна в первой четверти, вместо имени Юки — падающий снег. Анимированный. На всю поверхность обоих листов, растянутых ею до альбомных.

— Луна, не подставляй парня, пожалуйста. Тебе палочки мало, что ли?

— Зануда ты, Гарольд, — вздохнула Луна. Но превратила снег в неподвижного снеговика.

— Вот так и живём, Мацудо-сан, — сказал я, передавая мальчику подходящую по размеру папку из своих запасов. — Как видите, никаких демонов-разрушителей.

В зал заглянул азиат, встречавший посетителей в холле. Не найдя нас, озадачился.

— Нам пора, — сказал я, снимая круг невнимания. Азиат просветлел, женщина извинилась, и мы засобирались на выход.

— Arigatou gozaimasu, — вежливо поблагодарил я японца у входа после того, как с ним распрощалась Кимико. — Очень добрый фильм.

— Гарольд, спасибо тебе, — сказала Луна, когда мы шли от почтового отделения к дому Лавгудов. — У меня впервые такой счастливый день после того, как мама…

— Рад, что тебе понравилось, — искренне сказал я. — Потому что и сам о мире маглов знаю не так много. Сегодня я был на той же экскурсии, что и ты. Вот бы в Париже с тобой побывать…

— В Париже мы обязательно побываем. А сейчас нас встречает почитатель Гарри Поттера!

На подходе к дому Лавгудов нарезала круги Джинни, делая вид, что прогуливается.

— Долго гуляете, психи! — крикнула она.

— Извини, забыли тебя предупредить, что задержимся, — загадочным голосом протянула Луна.

— Ничего, я рассмотрела вас из окна чердака ещё издали… ну то есть… Да кому вы нужны, ненормальные!

— Дай подумать… — на полном серьёзе скосила глаза к переносице Луна. И принялась загибать пальцы. — Я своему папе нужна. А ещё… — она посмотрела на меня.

И наткнулась на мой ошарашенный взгляд. Так мастерски играть лунатичку, переменившись в одно мгновение… Что же им могло угрожать, если Луна настолько хорошо научилась притворяться под безобидной маской полусумасшедшей?

— Сворачивай свой список, а то до утра тебя слушать! — рыжая потрясла каким-то конвертом. — Ну что, жалкий магл, не передумал? Всего три желания, и я, может быть, соглашусь придержать это у себя…

— Ой, — изобразил я испуг и шмыгнул носом. — Трёх прямо сейчас у меня нет. Может, два с половиной хватит?

— Х-м… дай подумать… Пожалуй… НЕТ! — крикнула Джинни. — Купился, червяк? Так и быть, одно желание — твоё и последнее. Начинай обдумывать, а я пока… Эррол! Эррол, старая кляча!