Тамара Воронина - Приносящая надежду
— Пришла все-таки? Я так и думал… Лена, не заглядывай в мое сознание, пожалуйста, когда я не в себе. Я прав, Владыка?
Лена прислонилась к его плечу.
Сколько может жить боль? Вечно? А сколько может выдерживать ее не тело, но душа? Вечно? Нет. И тело ломается, и душа рвется. И тогда наружу вылезает самое страшное… Почему они не понимают? Я сам себя боюсь. Что остается? Никогда не снимать браслет? Тогда я еще скорее сойду с ума, разве что большого вреда причинить никому не смогу, потому что Гарвин, например, с мечом, — это пустяк для любого эльфа и для многих людей. И сколько можно об этом думать? Как карусель для детей — по кругу, по кругу, и итог всегда один и тот же. Ты столько смертей уже пережил, Гарвин, так почему ты не избавишься от себя сам?
Я тебе избавлюсь.
Уйди.
Ага, конечно. Ушла. Я обязательно попрошу Владыку, чтоб он на тебя заклятие наложил. Придумает же он какое-то средство от самоубийства?
Он не сможет.
Потому что ты некромант?
Потому что я слишком сильный маг. Конечно, он гораздо сильнее, просто я способен сломать заклятие. Или обойти его. Лена, мне нельзя быть рядом с вами.
Заткнись. Мы это уже обсуждали. Если бы тебя не было рядом с нами, я бы позвала не дракона, а Владыку, и крабберы слопали бы всех нас. Ты же им противостоял!
Нет. Я — нет. Тот, второй.
Тот, второй, никогда бы не стал говорить со мной. Нет, Гарвин, тот, второй, как раз и переживал снова и снова всю вашу боль. У вас общая боль, а вот радости разные.
Умница девка, правда, эльф?
Мур?
Мур, Мур. Будешь глупостями заниматься, я лично тебя крабберам сдам. Будет у них деликатесный обед. Эльфы вкуснее. Можешь мне поверить.
Мур, перестань.
Чмок. Не перестану. Никогда. И ни за что.
И через секунду как-то иначе, в другой тональности:
Осторожнее, он действительно на грани безумия. То, что он сотворил сам с собой, — самая большая глупость. Не тебе же объяснять, что психика, даже психика эльфа, — штука хрупкая, и пережить смерть, тем более несколько, тем более самых близких… Я даже не знаю, что это могло с ним сделать. Вот свои многочисленные смерти — сколько их там уже было? — он перенес нормально, как положено эльфу. А чужие — плохо. Потому что там было не ожидание смерти и не готовность к ней, а само умирание. Это слишком. Помолчи. Я не предлагаю оторвать ему голову или оставить его в местном варианте психушки. Только вы и сможете его удержать от безумия. Ты в частности.
Я слышал тебя, дракон.
Зар-раза… Талантливый… Ну слышал и слышал. Все. Я пошел. Придумывать, как разговаривать без нежелательных свидетелей.
Лиасс, чуть сдвинув золотистые брови, наблюдал за ними, но ничего не спрашивал. Гарвин крутил на запястье сияющий браслет, не позволяющий ему воспользоваться магией. Лене отчего-то вспомнился амулет шута, превратившийся в пепел, когда магия прорвалась. Голубые глаза были уже не стеклянные… просто — голубые.
— Если ты когда-нибудь еще возьмешь меня в Путь, — тихо произнес он, — обязательно бери с собой этот браслет. И как чуть что — надевай. Не бойся. Ты так испугалась, когда отец его надел… Лена, эта боль коротка и не особенно страшна. А потом просто ноет, досаждает. Тут ведь дело не в боли.
— А как оно действует? Тебе становится больно, когда ты пытаешься применить магию?
— Нет, — удивился Гарвин. — Я просто не могу до нее дотянуться. Что бы я ни пытался сделать, мне не больно. Этот браслет действует не так. Не переживай за меня.
— Не могу.
Он довольно долго молчал. Лиасс примостился на тумбочке, и с кажущимся спокойствием наблюдал за ними. Лена пыталась рассуждать и вообще взять верх над чувствами. Абсолютно бесполезное занятие. Умела бы — была бы Владыкой Лиассом и накидывала бы петлю на шею собственного сына во имя соблюдения законов Сайбии. Отдавала бы собственного — и любимого! — внука на Круг и не обращала бы потом никакого внимания на его робкие больные взгляды, делала бы вид, что его просто нет. И никогда не было. Даже не на войне погиб — опозорил себя. И великого деда заодно. И умела бы справляться с болью.
— Гарвин, а у тебя с Арианой одна мать?
— Нет, — удивился он. — Одна мать у Арианы и Файна. Моя мать умерла, когда мне было лет… не помню даже. Двенадцать или что-то вроде. Получается, что у меня были две матери. Знаешь, она меня любила ничуть не меньше, чем Файна и Ариану. Я-то иногда вспоминал, что она мне не мать, а она, кажется, нет.
— Она была очень хорошая, — грустно сказал Лиасс. — Очень. Я любил и первую свою жену, и мать Гарвина тоже любил, но после их смерти все-таки женился снова, и вполне счастливо. Но ее… ее я, пожалуй, люблю и сейчас.
— Она того стоит, — кивнул Гарвин. — Она не заменила мне мать. Она ею и была. Знаешь, Аиллена, у меня было хорошее детство. Если бы не этот проклятый Дар, я был бы счастливейшим эльфом.
Он повернулся, обнял ее одной рукой — той, на которой блестел браслет, отделяющий его от магии. Лена знала, что он смотрит на Лиасса, знала, что Лиасс смотрит на него, но что они видели друг в друге? Любили — безусловно. Уважали — еще более безусловно. Лиассу было больно — да. Гарвин это знал — разумеется. Отец и сын — конечно. Но в куда большей степени Владыка и эльф. Ну ужас что такое.
Она прислушалась. Да, все были здесь. Почему не чувствовала там? Неужели неразумные крабберы, этакие питекантропы с сияющими улыбками, умели абсолютно завладевать чужим сознанием, не пуская в него никого больше, отсекая его от всего? Драконы их едят? Ну и приятного аппетита. Не будут делать набедренные повязки их кожи ближнего своего.
Если это мир драконов, почему драконы не подзакусили и ими?
Ну знаешь…
Не обижайся, Мур. Я же не о тебе.
Остальные о тебе тоже знают. Нечасто… ладно, не будем о пророчествах, даже на основе тонкого компьютерного анализа и построения сценарных вариантов. Все правильно. Пока.
Вот и думай, что такое в данном случае «пока» — прощание или ограничение по времени. Гарвин поцеловал ее в макушку. Безумный? Страдающий раздвоением личности? О, господи, где б тут хорошего психиатра найти… Ведь шизофреник не способен справиться со своим вторым «я», со своим мистером Хайдом или который там из них был злодеем… А Гарвин справляется. И будет справляться. Он сильный — и он не одинок. И никогда больше одинок не будет. Никогда.
— Спасибо, — шепнул он, словно прочитав мысли. Но не читал ведь. Впрочем, он и без всякой магии ее насквозь видит, потому что нет в этом ничего сложного — Лену понимать. Маркус вовсе не маг, однако понимает ничуть не хуже…
