Иван Тропов - Шаг во тьму. Дилогия
Может быть…
— Как вы сбежали от нее? — спросила Диана.
Я ухмыльнулся:
— С вашей помощью, Диана.
— Та соломинка?
— Да.
Я опять усмехнулся. Теперь уже не для нее, для себя.
С твоей помощью, сука, да… и почему бы не воспользоваться твоей помощью еще раз?
Я потер виски, встряхнулся. Нет. Убивать ее рано. Пока еще рано.
— И все же я не понимаю, — проговорила Диана. — Вы ранены, но смогли от нее уйти… От нее и ее людей… Она отвлеклась на кого‑то из ваших друзей?.. Но вы не выглядите огорченным. Выходит, и они все ушли живыми… Но тогда… Нет, не понимаю… — Она покачала головой, хмурясь. Взглянула на меня с надеждой: — Сколько вас было?
— Опять вы за свое?
— Так сколько же? Мне кажется, я заслужила ответ на этот вопрос. Ведь мой господин признал, что спастись ему помогла я?
— Давайте совместим ваше приятное с моим полезным? Угадайте сами.
Я коснулся пальцем лба, приглашая ее.
Закрыл глаза и через миг почувствовал ее прохладное касание. На этот раз ветерок был наглый, но я не сопротивлялся ему. Дал вползти в меня глубже, чем разрешал обычно.
И стал старательно вспоминать. Медленно, четкими мазками стал показывать ей, что чувствовал, когда атаковала та сука. Где ощущал ее нажимы, как она пыталась втиснуть между моими желаниями и эмоциями — чужое, то, что было нужно от меня ей…
Я чувствовал касания Дианы, ее внимание, отголоски ее эмоций…
Дальше.
Я вспомнил другой момент ее атаки.
Дальше.
Еще один финт…
Я вдруг почувствовал жадность, с которой Диана слизывает с меня эти образы. Уже не я выталкивал их к ней, а она помогала мне. Сама, бережно и аккуратно, вытягивала из меня воспоминания, помогала вспомнить все мелочи — точнее, чем мог бы я сам. Запускала в меня щупальца все глубже и глубже…
Это было опасно. Слишком глубоко она была во мне — далеко за редутами моей защиты. Как бритва у горла. Можно скоблить щетину, а можно и махнуть по горлу.
Но я ей не мешал. Почему‑то я был уверен, что могу позволить ей это. Должен позволить. Так надо, если я хочу вернуться к той суке, и вернуться не с пустыми руками… Я старался вспоминать сам и не мешал копаться во мне Диане. Она лучше знает, что именно ей надо ухватить, чтобы понять суть чужих финтов. Паучиха паучиху поймет лучше моего.
А потом холодные касания пропали. Диана схлынула из меня.
— Хм… — Снова улыбка, но теперь озадаченная. Кажется, она была раздражена, хотя и старалась это скрыть. — Рядом с ней вы были один, но далеко от нее. Мой господин чертовски удачлив… Удрал по краешку, не подпустив ее слишком близко. Впрочем, как и от меня, когда мы встретились здесь в первый раз. Снова. Поджав хвостик.
Та‑а‑ак… Кажется, она залезла не только в финты. Но еще кое‑куда… Или это только отголоски разговора с Виктором? Смешались с тем, что было в городе? А специально она не пыталась ничего выведать?
— Но к вам‑то я вернулся, — сказал я.
Заставил себя встряхнуться. Надо! Потер виски, глубоко вздохнул и кивнул ей.
— Давайте. — Я коснулся пальцем лба и снова закрыл глаза. На этот раз приготовившись не впускать и помогать, а вытолкнуть прочь первое же ее касание.
Сосредоточился, внимательно следя за эмоциями и желаниями, стягивая их в мой боевой букет…
Секунды текли, но ничего не происходило. Я открыл глаза.
Она задумчиво смотрела на меня.
— Диана…
Я опять коснулся пальцем виска.
Но ветерка не было. Она только прищурилась.
— Зачем вам это?
Та‑а‑ак… Как с горочки скатиться, так за милую душу, а как саночки тащить, так опять фокусы начались?
— Диана…
— Зачем. Вам. Это?
Ты же знаешь, сука.
— Я пойду к ней еще раз.
— Зачем? Вам ее не одолеть.
— Посмотрим.
Я закрыл глаза, снова собрался, но вместо касания Диана опять заговорила:
— Вы не понимаете, Влад… Дело не в хитростях ее атаки. В этом вы, может быть, через пару месяцев научитесь разбираться, научитесь и сопротивляться…
— Через пару дней, — поправил я.
Диана отмахнулась от моих слов как от назойливой, глупой мошки.
— Вы можете научиться сопротивляться ей… но вам ее не убить.
— Да ну?
— Вы не понимаете, Влад… Вам ее не убить. Как и не перевернуть мир. И я снова спрашиваю вас: зачем вам это? Все это?
Я поморщился.
Второе дыхание оставляло меня, наваливалась усталость, и следить за плутовским ходом ее мысли не получалось. Я потер слипавшиеся глаза.
— Хватит, Диана… Давайте тренироваться.
— На сегодня хватит.
— Диана!
— Я повторяю, на сегодня вам хватит. Никакой пользы не будет.
— Диана, если вы опять…
Она расхохоталась, не дала мне договорить.
— Что же я, «опять»? — воскликнула она. — Вы думаете, я хочу спасти ее от вас? — Диана всплеснула руками и опять расхохоталась, еще злее. — Вы щенок, Крамер! Щенок, который возомнил, что загрызет старого крокодила! Один раз вам повезло, повезло потому, что я дала вам спасительную соломинку. Но, увы, вторую такую соломинку я вам дать не смогу, даже если бы хотела. Ее просто нет, второй такой соломинка… Ника вас раздавит. Раздавит, а потом приручит.
Я потер лицо, пытаясь сосредоточиться.
— Не знаю, Диана, может быть, вы опять… еще что‑то затеваете… Не знаю… Не знаю и не хочу разбираться — сейчас. Я так устал, что мало что соображаю… Потом. А сейчас давайте тренироваться. Вы поняли ее финты?
— Вот именно, — холодно сказала Диана. — Вы ни черта сейчас не соображаете. Я могу вас раздавить хоть ее способом атаковать, хоть моим собственным, к которому вы, как думаете, привыкли. Могу раздавить хоть там, где вы сидите, хоть в спальне… если у вас хватит сил добраться до кровати. Идите спать, Влад.
— Но…
— Идите! Сейчас от тренировки пользы не будет. Все что смогли вы вспомнили, и это главное. Я запомнила. До завтрашнего утра ничего не изменится. Идите спать…
Я не помню, как добрел до спальни, как заснул, — это все тонуло в темноте.
Снов тоже не было. Ничего не помню.
Помню только, как просыпался, — словно теплые волны подхватывали мое тело, расслабленное до призрачности, и толчками тащили из сладкой пустоты в реальность, сгущая тело, пока не оказалось, что я лежу в кровати, вытянувшись на спине, раскинув руки.
В голове было удивительно свежо.
А тело расслабленное, двигаться не хотелось, и казалось, что и не получится, настолько расслаблен каждый мускул… Так вот высыпаешься, когда перед сном заставляешь себя оборвать все дневные мысли, выкинуть прочь их обрывки, а потом расслабляешь тело.
