Александра Верёвкина - Осколки вечности
С днем рождения, Астрид Уоррен! Прими от судьбы уготованный любимым мужчиной подарочек — разодранное в клочья сердце. Вместо праздничной упаковки, виноватое выражение лица его друга. Бантом послужит эта умиротворенная ночь, сулящая смерть от нервного срыва. Промокай дрожащими ладонями мокрые ресницы и вспоминай его слова о том, как неправильна, эгоистична и жестока любовь.
Истерично напевая себе под нос поздравительную песенку, я проворно развернулась на носочках и бегом кинулась к машине. Мчалась вперед, не разбирая дороги, срывая горло в губительных для столь осязаемой лесной тиши рыданиях, запиналась, подала и неизменно вставала, в надежде скрыться от самой себя и той боли, что гналась за мной по пятам. А она, признаться честно, лидировала, ежесекундно вонзаясь то в спину, то в грудь. Как безжалостный, рычащий хищник впивалась когтями в душу и грызла, жевала, поедала зудящие куски, утоляя многовековой голод. Легче становилось лишь от порезов и царапин, по мере продвижения сквозь непролазную чащу деревьев появляющихся на щеках и ладонях. Ветки кустарников хлестали лоб, массивные корни оставляли после себя синяки на коленях, и в тот миг, когда вокруг талии сомкнулись крепкие руки, я окончательно обессилела и покорно повалилась на траву вслед за нерасторопным вампиром. Впредь позволительно собой гордиться, перещеголяла по скорости трехсотлетнего упыря!
В выходные, заживляя душевные раны в согревающих материнских объятиях, я сумела собрать воедино события двух минувших дней и в бездумном разглядывании мерцающего экрана телевизора в незначительной степени систематизировать разбегающиеся мысли. До сегодняшнего утра я отчетливо помнила лишь истерику в лесу, остальное непостижимым образом признавалось мной за бесхозные отходы, требующие немедленного удаления. Не задевало почти ничего. Помню, как вампир с сотней успокаивающих уговоров усадил меня в машину, развлекал на обратном пути фонтанирующей болтовней, кажется, даже гладил по волосам. А еще он безостановочно клялся, что никакой измены не было в принципе. Только я имела противоположную уверенность, основанную на доводах сердца. Джей не пропустил бы мой день рождения, не оставил бы на попечение жутко прилипчивого Лео, не отдал на съедение гостям…Если бы являлся тем самым Джеем, которого я знала когда-то. А не тем несносным типом, что возник абсолютно спонтанно.
Потом приезд домой, обернувшийся катастрофой глобального масштаба. Джип припарковался у обочины, потому как въезд на территорию участка загораживал вольготно расположившийся посреди двора эвакуатор. Водитель погрузчика перебросился с моим сопроводителем парой нечленораздельных фраз, а после сунул под нос какой-то формуляр и велел расписаться в получении. Я, не читая, подмахнула предложенную бумажку и во все глаза уставилась на двухдверную малолитражку цвета перезрелого апельсина, ключи от которой чья-то заботливая рука настойчиво всунула в мои непослушные пальцы. Подоспевшие объяснения Лео вывели меня из равновесия. Это подарок Майнера — Ниссан Скайлан с милейшей наклейкой на лобовом стекле: 'С Днем Рождения, Астрид!'. С минуту я вчитывалась в короткое послание, смаргивая очередной поток незапланированных слез, и по их истечению с гортанным воплем бросилась на капот, желая сорвать мерзкую надпись. Только потеряв два ногтя и вдоволь наслушавшись отвратительного скрежета оцарапанного стекла, я поняла, что рисунок прикреплен изнутри. И вдруг стало еще больнее. В сознании укоренилась мысль, будто Верджил все делает специально. Я не хотела видеть упоминаний о треклятых именинах, но получила этот гадливый презент. В действительности и подумать о расставании не могла, а он так легко согласился. Хотя тут больше подходит термин 'сдался'. Не кинулся отговаривать, не молил о пересмотре решения, просто ушел. Я не изменяла, однако оказалась преданной назло. Небось и часа не прошло с той секунды, как он вылетел из моего дома! Поехал в клуб, сцапал первую попавшуюся девушку и потащил наверх. Нарочно, подло и гнусно, как и подобает пропитанному цинизмом эгоцентрику. А сейчас эта чертова наклейка, не поддающаяся моим рьяным попыткам уничтожения!
В ту ночь укладывала меня спать Рейчел. По ее ласковому журчанию стало ясно, что в целом послеобеденный инцидент известен, вопрос откуда. Либо я в приступе неподвластной расшатанной психике болтливости рассказала о своих злоключениях, либо Лео занялся просвещением юных умов. Благо, от родителей мое состояние удалось скрыть. К нашему возвращению с увеселительной прогулки по лесным чащам они уже крепко заснули, а наутро благостно позволили мне пропустить занятия из-за чрезмерно усталого внешнего вида. Верно, я ведь промаялась всю ночь без сна, тщательно карауля дверь спальни. Казалось, с минуты на минуту она распахнется, явит мне привычную извиняющуюся улыбку самодовольного характера, приправленную озорным блеском синих глаз, и все закончится.
Сказать по правде, я не слишком расстроилась, когда в комнату без стука ввалился Леандр, на сей раз без привычной хамоватой гримасы на лице, молчаливый, что настораживало, и повсеместно сочувствующий. Не распознав во мне признаков бодрствования, он на цыпочках прокрался к изголовью кровати, сел на самый краешек, поправил уголок одеяла и тихонько прошептал странную фразу: 'Прости за эту выходку. У меня не было выбора, куколка, а шанс предоставляется лишь единожды', общий смысл которой ускользал за ворохом творящихся вокруг бедствий.
Так мы и встретили рассвет. Я лежала на боку, тратя остаток сил на бесполезное разглядывание письменного стола, парень сидел за моей спиной, накручивал на палец пряди разметавшихся по подушкам волос и изредка тяжело вздыхал, явно изнывая от тишины и безделья, а в шесть безропотно вымелся восвояси.
И день потек своим чередом. Я, пользуясь родительской щедростью, после завтрака из стакана сока и гренки вернулась в постель и мгновенно заснула, как полагается, с кошмарами. Чуткое воображение составило свой рецепт из пережитых ужасов, демонстративно встряхнуло их посредством нанесенной душевной травмы, добавило щепотку горечи от расставания с Майнером и услаждало меня этим жутким коктейлем до пробуждения от собственных жалобных стонов. Я и раньше плакала во сне, но в тот день побила все рекорды по крокодильим рыданиям.
Вечером уехала Чейз, что переполнило вместительную чашу отчаяния до отказа. Разумеется, продолжительный отдых на горнолыжном курорте и недельное пребывание у нас дома в качестве гостьи подорвали ее нерушимый авторитет успеваемости в школе, поэтому прощались мы сдержанно. Махая рукой вслед выезжающему из гаража кабриолету, я мысленно провожала последнюю поддержку и готовилась в одиночку справляться с нахлынувшими трудностями. Будет нелегко.
