Вера Школьникова - Выбор Наместницы
– Нет, я не хочу, чтобы вас казнили, простите. Я хочу, чтобы простили всех. Если все мятежники скажут, что виноваты в равной степени, наместница не сможет наказать только одного, но не сможет и наказать всех. Не то останется вообще без лордов.
Она смотрела на него с такой надеждой: правда же, замечательно придумано! Бедная девочка и впрямь любит брата. И это несмотря на неудачное замужество. Лучше бы Квейг повнимательнее следил, за кого отдает своих сестер, чем в одиночку штурмовал королевские дворцы!
– Миледи… Риэста…
– Вы боитесь?
– Нет. Но я – один. И кроме меня на ваш план согласятся от силы двое.
– Но ведь это уже шанс!
– Нет, – проклятье, не объяснять же ей все политические тонкости.
Одно дело сменить герцога в мирном Квэ-Эро, а другое – оставить без лордов приграничные провинции. Он может писать одно признание за другим – наместница прочтет, укоризненно покачает головой и милостиво простит. Обязав этой милостью сильнее, чем всей имперской армией вместе взятой. Если бы все мятежники признали свою вину и настаивали на суде, что-то еще могло получиться, но у всех семьи и земли. И Квейг это прекрасно понимал, потому и пошел один. Вэрд чувствовал себя последним подлецом, ох, насколько же легче было бы ожидать казни под замком, чем смотреть, как бедная девочка расшибается о непробиваемую стену.
Она резко поднялась:
– Вы просто трус!
– И вы жалеете, что не можете вызвать меня на дуэль, – устало закончил он за нее фразу.
– Вас всех! Вы все спрятались за одну спину! Получили, что хотели и разбежались по углам!
– Проклятье! Ваш брат никому не сказал, что идет на Сурем! Если бы я знал – я был бы с ним! И не слушал бы сейчас ваши упреки!
Теперь они кричали друг на друга, граф чувствовал, как горят щеки, первый раз за последние тридцать лет. Спрятался за чужую спину… и ведь не возразишь, и не исправишь, И какого Ареда он оправдывается, опять сваливает все на ту же самую спину, за которой спрятался. Коварная частица «бы» – он был бы там, но оказался здесь. Вэрд успокоился, как раз вовремя, у Риэсты опасно дрожали губы – еще чуть-чуть – и заплачет, а потом не простит себе слабости перед лицом труса и подлеца:
– Простите мою несдержанность, миледи. Я еще раз обещаю, что сделаю все, что в моих силах.
Он встал, и чтобы дать ей понять, что разговор закончен, и чтобы не видеть ее лицо, она тоже поднялась, направилась к двери:
– Подождите. Я провожу вас, – он сам не знал, зачем вызвался.
Да, знатной даме не положено ходить одной ночью по дворцу, хотя это и безопасно, но ведь пришла же она сюда сама – может точно так же и уйти. Но что-то мешало просто закрыть за ней дверь и постараться забыть об этом разговоре. Он не понимал, зачем вызвался в провожатые, она же не знала, почему согласилась, не знала, почему идет рядом с человеком, которого только что назвала мерзавцем. Они молча шли по дворцовым коридорам, она – чуть впереди, он – на шаг сзади, и с каждым шагом справедливый гнев в ее душе уступал место сожалению, потеснившему отчаянье. За свое короткое замужество Риэста научилась узнавать боль в чужом взгляде. Она больно ударила этого человека, и, быть может, незаслуженно, но не стала извиняться. Пусть хотя бы в эту ночь будет тяжело не только ей!
Граф Виастро медленно возвращался к себе. Во дворце еще не спали – наместница предпочитала ложиться рано, но увеселения продолжались и после ее ухода. Из бального зала доносилась музыка. Спать не хотелось, понимал – не заснет, будет всю ночь ворочаться на мятых простынях, то и дело переворачивая на другую сторону нагревшуюся подушку, но еще меньше хотелось кого-нибудь видеть. Он просто брел по дворцу наугад, не зная, куда приведет его очередной поворот, пока не оказался на широком балконе, нависающем над дворцовым парком. У фигурной решетки кто-то стоял, издали силуэт показался смутно знакомым, он подошел ближе и узнал Ланлосса Айрэ:
– Ваше сиятельство, – сухо поздоровался граф. Он всегда относился к генералу Айрэ с уважением, понимал, что бывший военачальник – прежде всего человек долга, но ничего не мог с собой поделать. Он верил, что когда честь противоречит долгу – следует выбирать честь, Ланлосс же выбрал долг. Вэрд уже знал, что никто иной, как генерал Айрэ выходил к мятежникам с предложением сдаться, и сразу после этого разговора герцог внезапно раскаялся. Если кто и знал, что там случилось на самом деле – это Ланлосс Айрэ, и, хотя Вэрд не надеялся, что генерал расскажет все, как было, считал, что должен хотя бы спросить.
Ланлосс медленно повернулся, и, подойдя ближе, Вэрд понял, почему генерал так прильнул к решетке – он был попросту пьян, пьян настолько, что не мог держаться на ногах без опоры, пустая бутылка стояла на перилах, судя по всему – не первая за этот вечер. Но Вэрда граф Инхор все-таки узнал, и речь его не утратила связности, просто он с преувеличенной тщательностью выговаривал слова, словно боялся оговориться:
– Ааа, Старнис, вы. Я слышал, что вы приехали, днем. Вместе с герцогиней.
Вэрд подошел ближе – за три года военной компании он ни разу не видел генерала не то что пьяным, но и даже выпившим, Ланлосс Айрэ всегда считал, что вино и победа – несовместимы. Неужели ему довелось проиграть?
– Да.
– Как она?
– Плохо.
– Да, плохо, – кивнул Ланлосс, – сейчас всем плохо. – Он махнул рукой, показывая на парк, но тут же снова вцепился в решетку. – Вон там они и стояли. В парке. Хороший план, с самого начала хороший. Я сказал ему, что он хорошо шел. Они бы взяли дворец, Старнис, взяли. Тейвор – дурак. Впрочем, вы ему об этом уже говорили.
– Что случилось?
– Это все пояс, проклятый пояс. Он как змея, только не шипит, лязгает пряжкой. Пояс отчаянья! Они бы взяли дворец! А это конец всему. Конец империи. Я не мог иначе, а теперь не могу уехать, жду. Я должен видеть все до конца. – Он с удивлением уставился на свою ладонь, потом протянул ее Вэрду, – Видите? Крови нет. Все выгорело. Сила Лаара подчиняет и захватывает. Проклятые маги! Я никогда не проигрывал, никогда! Какая разница, меч или магия? Главное ведь – победить.
– Да, никогда, – Вэрд слушал, уже начиная понимать, что произошло, но отказываясь в это поверить.
– А сейчас я не знаю, победа это, или поражение. Но он бы взял дворец! И все равно бы погиб! Все равно! Одна жизнь, или тысячи тысяч? Всего-то и было нужно, что пояс и немного крови. Моей крови. Всем им нужна моя кровь.
И непобедимый генерал Айрэ медленно сполз вниз, все еще цепляясь за решетку. Вэрд наклонился, ухватил его под плечи, поднял на ноги, затем поволок по коридору, генерал едва передвигал ноги, все повторял про кровь, про цену, про победу и силу, называл магистра Илану – змеей, а пояс – удавкой. Граф дотащил Ланлосса до ближайшего диванчика в одном из многочисленных салонов, уложил. Подумал, стоит ли позвать слугу – решил, что не нужно. Иначе завтра весь дворец будет знать, что Ланлосс Айрэ ушел в запой. Но и оставаться с притихшим генералом он не хотел, после того, что услышал – тем более. Боги великие, до чего же гнусно! Мало того, что подлость – так еще и чужими руками. Вэрд осторожно прикрыл за собой дверь. Хорошо бы с утра генерал не вспомнил, с кем и о чем разговаривал на балконе, если, конечно, это можно назвать разговором.
