Игорь Мерцалов - Схаас
— Спасибо тебе, Пин, — сказала Изабелла. — Других слов и не нужно. Мы часто вспоминаем их и тоже жалеем, что не смогли попрощаться.
— Бен сказал, что благодарен сэру Джону за урок. А Гарри сказал, что благодарен за все, а главное — за пример.
— Добрый Гарри, — вздохнул Джон. — Он и не знал, что сам был для меня примером. Они вернулись в замок?
— Да. Еще много лет служили сэру Томасу верой и правдой, оба женились и оставили кучу детишек. Первенцев оба назвали Джонами, а дочек — Изабеллами. Правда, сыновья в основном у Гарри рождались, а Бен, как ни старался, кроме одного парня подарил миру шесть невестушек. Кстати, если вам это интересно, сэр Томас тоже над именами для первенцев долго голову не ломал.
— Конечно, нам интересно, Пин, — сказал Джон. — Нам еще многое интересно. Эх, если бы ты мог зайти ко мне в замок…
— Отчего же не мочь? Я теперь многое могу. Гарри мне на прощание кое-что подарил… Вот!
С этими словами Пин, покопавшись в складках одежды, извлек золотую монету. Не узнать ее было нельзя — точно такие же сэр Томас вручил молодым людям,
— Он подарил тебе свой талант! — воскликнула Изабелла. — Что тебя рассмешило, Джон?
— О, ничего особенного. Только то, что Гарри оказался мудрее графа. Ты ведь помнишь — талант помогает раскрыть тайные силы человека, разбудить дремлющий до поры до времени дар. А Гарри в этом не нуждался. Он из тех людей, что выкладываются до конца во всяком деле, за которое берутся, и живут с открытой душой. Талант уже ничем не мог ему помочь, Гарри давно помог себе сам.
— А вот старине Пину подарок пригодился, да еще как, — согласился лесовичок, подбрасывая сверкающую монету на ладони. — Ну так что, сэр Джон, приглашаешь меня к себе?
— Разумеется!
— Произнеси это как надо.
— А как надо? Ну хорошо. О Пин, Хранитель лесов, я, граф сэр Джон Рэдхэнд, приглашаю тебя в гости в Рэдхэндхолл. Так подойдет?
— Вполне. Может, сразу и пойдем?
— Прямо сейчас? — удивился Джон. — А как же солнце?
— А что — солнце? — поднялся на ноги Пин. — Я ведь говорю, талант мне очень пригодился, я теперь многое могу. Я теперь и сотню Пэров запихал бы в дупло не вспотев. А что до солнца — так я его даже полюбил. Ну так мы идем или нет?
Понятие «побывать в гостях» — одно из самых растяжимых на свете, в чем Пин ненавязчиво убедил Джона, потребовав себе лучшую спальню для гостей и внимание прислуги. Насчет первого Джон и не думал спорить, зато насчет второго твердо заявил, что, если Пин надумает нарушать правила приличия, безобразничать и пугать людей, подобно какому-нибудь «шумному духу», то вместе со своим талантом окажется на Драконовой горе ровно с той скоростью, какую придаст ему крепкий пинок. Изабелла от такого обращения с лесным духом побледнела, но Джон верно разгадал своего гостя: привыкший к проказам и вседозволенности Пин, услышав такой ответ, крепко зауважал Джона.
Даже извинился:
— Уж не серчай, сэр. Восемь веков над крестьянами шутить — поневоле наберешься холопских манер.
Было уже поздно, когда они вернулись с прогулки и после позднего ужина отправились спать, но Пин урвал еще минутку для разговора. Успев осмотреть весь замок, он заявил:
— А хозяйство у тебя запущено, сэр Джон. Пока здесь жил призрак, и беспокоиться было не о чем, а теперь тебе нужны хорошие брауни. По одному на каждое крыло в замке, отдельных в подвал и на кухню, в пристройки, конечно, тоже. Если хочешь, я этим займусь.
— Давай поговорим завтра, — предложил Джон, с усилием подавив зевоту. — Я хочу хорошенько выспаться. Завтра, как мы с Изабеллой вернемся из города, сразу и поговорим.
— А что там у вас в городе?
— Встреча. Спокойной ночи, Пин.
— Какая встреча, с кем?
— С одним американцем. Утром расскажу. Спи…
— Знаешь, никогда не был в городе. И американцев ни разу не видел.
— Спокойной ночи, Пин!
Лесовик рассмеялся:
— Ну прости, сэр Джон, прости. Привык я озорничать от безделья-то… Доброй ночи.
После завтрака, узнав, на какую встречу направляются Джон с Изабеллой, Пин чуть волком не завыл: возьмите с собой! Хочу посмотреть город, говорил он. Хочу посмотреть американца. Хочу по-человечески отдохнуть в ресторане.
— Господи, ну как я тебя проведу? Пойми, твое появление вызовет панику — сейчас никто не верит в потусторонних существ.
— Как это — никто? Да попробовал бы хоть один крестьянин в округе не поверить в меня, я бы ему такое устроил, такую шутку отшутил бы!.. И вообще, какой я потусторонний? Ты еще скажи — нечистый… Я самый нормальный посюсторонний Хранитель лесов!
— То крестьяне, а горожане вообще ни во что не верят.
— А вот это уже оскорбительно, — насупился лесной дух. — И в корне неправильно. Человеку нельзя жить без веры.
Изабелла, уже надевшая красивое платье из синего шелка и поминутно поглядывающая на себя в зеркало, хихикнула:
— Извини, Пин. Просто тебя трудно вообразить в роли проповедника.
— Между прочим, ничего смешного. Знаешь ли ты, о принаряженная дева, скольких пьяниц и бездельников, скольких неверных мужей и вороватых пройдох наставил я на путь истинный, обратив их лицом к Церкви? Да, методы у меня своеобразные, да, бывали и осечки, но успехов-то гораздо больше! А в этом вашем городе, чувствую, работы непочатый край…
— Только не это! — воскликнул Джон. — Давай договоримся, Пин. В лесу, в твоем мире, я слушался тебя, так ответь мне тем же. Это не твой мир, а мой.
— Вот это уже другой разговор, — резко переменился в голосе Пин. — Прав был Аннагаир, когда назвал тебя умным. Значит, договорились: вы с Изабеллой берете меня в ресторан, а я слушаюсь вас как папу и маму. Идет, решено.
— Почти договорились. У нас осталась еще одна… заминочка, — напомнил Джон. — Один немаловажный вопрос.
— Ну это не проблема. Неужели граф Рэдхэнд, Победитель Дракона и Избиватель Орков, Гроза Ведьм и Кара Разбойников, не придумает способ провести с собой по городу обаятельного и очень талантливого лешака? Уверен, ты что-нибудь придумаешь.
— Изабелла, солнышко, так ты не возражаешь?
— Конечно нет, ведь он наш друг.
— Тогда начинаем думать. Пин, ты оборачиваться умеешь?
— В какую сторону?
— Нет, я имею в виду — перекидываться, то есть превращаться. Насколько я знаю, все фэйри, ну или почти все, обладают способностью к оборотничеству.
— Это запросто, — весело откликнулся лесовик. — Перед крестьянами я чаще всего появлялся в образе черного пса или жеребца. Бывали, конечно, и случаи позабавнее… Только не думаю, что буду уютно чувствовать себя в ресторане жеребцом.
— А в человека, значит, не можешь?
— Разве я так сказал? — удивился Пин. — Это потруднее, но ради тебя я превращусь хоть в тебя самого!
