Вера Камша - Зимний излом. Том 1. Из глубин
– А что фок Глауберозе?
– Поблагодарил.
– Граф – отменный дипломат, вам следует брать с него пример, – посоветовал кардинал, прихватывая щипцами сосуд и шевеля им песок. – Да будет вам известно, вчера утром пришло известие из Метхенберг. Западный флот Готфрида разбит наголову, можно сказать, его вообще нет.
– Как? – не понял Иноходец. – При таком преимуществе?
– Святой Адриан не советовал принимать желаемое за действительное. – Чужой, навязчивый запах заполонил всю комнату, и лицо Левия стало еще более сосредоточенным. – Когда дриксенцы втянулись в бой с вышедшей навстречу эскадрой, в залив вошел Альмейда. Вижу, вы удивлены.
– Да, – хотя не так сильно, как могло бы быть.
– Один из дриксенских адмиралов, к слову сказать, ярый сторонник войны, счел уместным незамедлительно вернуться в Метхенберг. Если я не ошибаюсь, вам подобные люди попадались?
Тучи комаров над Ренквахой, липкая, жаркая духота и Кавендиш! Кавендиш, спасавший и спасший свою шкуру, а теперь восседающий за королевским столом.
– Да, – подтвердил Робер, – мне такие люди попадались.
– Мой вам совет – не оставляйте их за спиной ни на войне, ни тем более во времена, которые по недомыслию называют мирными. Кстати, – кардинал слегка передвинул сосуд, – что было в шкатулке, обнаруженной под рукой покойного Франциска Оллара?
– Обручальный браслет Октавии. – Франциск любил свою королеву, а она так и не забыла Рамиро. – Я его видел, он принадлежит Ветру.
– Вот как? – удивился Левий. – Узурпатор поворачивается к нам неожиданной стороной. Так же, как и его пасынок. Не каждый положит отцовскую реликвию в гроб отчима. Гробница все еще закрыта?
– Да, нужно, чтоб яд потерял силу.
– Октавия Алва была доброй эсператисткой, – сообщил Его Высокопреосвященство, не отрывая взгляда от шадди, – она будет похоронена по обряду. Что до ее второго супруга, то Его Величество, перемешав останки, соединил их навеки. Оба упокоятся в одной из каплиц Нохи, что бы кто ни говорил.
Что скажет камень в короне, когда на него найдет коса в сутане? Кардинал рубит наотмашь, но Агарис далеко.
– Ваше Высокопреосвященство, я хотел вас спросить еще об одном узнике Багерлее. Вы ведь исповедовали Штанцлера?
– Неприятный человек, – кардинал ловко ухватил посудину с шадди, немного подержал на весу и вновь опустил на песок, – весьма неприятный, но вполне здоровый. Ему приносят белое мясо и травяные отвары, и он каждый день гуляет. Тем не менее граф Штанцлер покаялся, и я дал ему отпущение.
Когда-то мы с преосвященным Оноре пытались понять, что значит в глазах Создателя прощение грехов, если пастырь дает его устами, но не сердцем.
– Я много слышал о Его Преосвященстве...
– Оноре был святым, – не задумываясь, откликнулся Левий и влил в шадди несколько капель холодной воды. – Именно поэтому мне не раз хотелось его убить, но это сделали другие. Не могу отделаться от мысли, что безумие, постигшее орден Истины, – кара за убийство святого и сорванный мир. Прошу! Каждый глоток советую запивать водой...
– Благодарю, Ваше Высокопреосвященство.
Шадди был горячим, горьким и ароматным. Он и должен быть таким. Робер медленно пил морисский напиток и смотрел на сварившего его клирика. Левий был могучим союзником, но Эпинэ слишком сросся со своими мыслями и со своим одиночеством, чтоб довериться тому, кто сильнее.
– Ну что, – голубые глаза лукаво сверкнули, – умеют кардиналы варить шадди?
– Мне не с чем сравнивать, – Иноходец поставил невесомую чашечку на стол, – в нашем доме пили вино и молоко. Ваше Высокопреосвященство, правильно ли я понял, что...
– Что в смерти Оноре виноват магнус Истины? Да, я так полагаю. Вы ведь имели сомнительное удовольствие беседовать с Клементом?
– Да, – зачем отпираться, если все очевидно, – торквинианцы приглашали меня для беседы.
– Дважды, – уточнил Левий. – Первый раз вы сопровождали Альдо Ракана, второй раз были один. К слову сказать, именно этим визитам Талиг обязан моим приездом. Я обещал Адриану не оставлять «мышек» без присмотра. Они слишком многого желали, эти мышки, в том числе и вас.
«Истинники» желали того же, что и гоганы с Альдо, впрочем, сюзерен желает и сейчас. Ему нужны меч Раканов и жезл Левия, и он ни перед чем не остановится.
– Клемент обещал Альдо помощь. – Кардинала надо охранять, но сможет ли Никола сделать это тайно? Или раскрыть карты? Не все, просто намекнуть насчет жезла?
– Кто-то принцу и впрямь помог, – задумчиво произнес Левий, ставя чашку на прозрачное блюдечко. – Смерть Адриана, погромы, смерть Оноре, смерть Дорака, измена Люра. Слишком много совпадений даже для Излома. Вы не находите?
– И все-таки, – быстро произнес Робер, – почему вы обвиняете в убийстве именно Клемента?
– Адриан двадцать восемь лет шел к тому, чтоб примирить эсператизм с олларианством, – кардинал нахмурился и, разумеется, схватился за голубя. – Мир был нужен ему до Излома, но до Излома Эсперадор не дожил. У Леонида не было шансов получить Светлую Мантию, но и у Клемента не было. Победил Юнний. Старик давно впал в детство. Это знали все, но то, что Эсперадор ест из рук Оноре, оказалось для мышек полной неожиданностью. Оноре хотел мира, Дорак тоже, хоть и по другим причинам. Соглашение казалось неизбежным, но Оноре привез отравленную воду, погибли дети.
Заключить мир с «отравителем» было бы невозможно, даже останься Дорак на ногах и не случись бунта. А на обратном пути Оноре бы встретили «мстители», как, в общем-то, и случилось. Их ждали в той самой гостинице, в которой они останавливались по пути в Олларию. Или вы настаиваете, чтоб я называл вашу столицу Раканой?
– Ваше Высокопреосвященство, – если не понимаешь, спроси, хуже не будет, – чего вы добиваетесь?
– Герцог Эпинэ, – кардинал вновь коснулся своего знака, словно поклялся, – я не хочу, чтобы Золотые земли пошли вразнос. Герцог Алва должен дожить до весны, потому что без него бойню не остановить. Я вывернул Пьетро наизнанку, и он вспомнил все, что делал и говорил Оноре в Олларии. Преосвященный смотрел на мир совсем не теми глазами, что мы с вами, но в некоторых вещах он не ошибался. Он назвал Алву плотиной на пути зла, и я ему верю.
– Оноре так сказал? – пробормотал Эпинэ, просто чтобы не молчать.
– Да, – медленно повторил Левий, – он так сказал. Вам давно известно, что Альдо Ракан намерен устроить над Алвой суд?
– Нет, – проклятье, и как он об этом забыл. – Альдо придумал это вчера, наслушался Бурраза и придумал. Это несерьезно.
– Это серьезно, – кардинал провел пальцем по ободку чашки. – Его Величество одержим мыслью о суде самое малое десять дней.
