Далия Трускиновская - У Пресноводья дуб зеленый…
Именно поэтому Коська, беспредельно уверенный в своей силище (водяые действительно не слабее крупного медведя, особенно матерые, вроде Антипа), подпустил Родриго поближе, собираясь облапить и поломать ему кости, но сам схлопотал грамотную серию совершенно бесцеремонных ударов в челюсть и в ухо, от которых, неловко отступив, шлепнулся на задницу.
В полете он еще попытался потащить за собой противника, чтобы уже на земле подмять его, но тот, не будучи дураком, вовремя отскочил.
Уклейка завизжала от восторга.
– Не по правилам! – заорал Коська. – Мы так не сговаривались!
– А что, мы разве сговаривались? – спросил Родриго. – Я что-то не помню.
– Это не бой! Так не дерутся! – возмущенно голосил Коська. – У пресноводных так не положено!
Родриго озадаченно посмотрел на Уклейку. Она развела руками – не придавай, мол, значения, это просто новая блажь.
– Какие еще пресноводные? – наконец додумался спросить он. – Рыбы, что ли? Так он и сам – не рыба!
– Я же говорила тебе, а ты не слушал! – тут Уклейка была совершенно права, она действительно пыталась растолковать все неприятности, происходящие от пресноводности болотных жителей, но Родриго хотел целоваться – и только, поэтому информация не достигла его слуха и соображения.
– Мы, водяные, – пресноводные! – со всей возможной для побитого водяного гордостью заявил Коська. – А вы, мелиораторы, незнамо кто! Вы, поди, морскую воду пьете!
– Это ты загнул, человек морскую воду пить не может… – тут Родриго задумался. – Это что – выходит, я тоже пресноводный?
– Ты – пресноводный?
– Ну!
– Врешь!
– Не вру!
Уклейка захлопала в ладоши.
– Так это что же получается? – сам себя спросил ошарашенный Коська. – Выходит, все теперь наоборот? Нет, ты все-таки врешь…
– Ты видел, чтобы человек морскую воду пил? Не видел, – приведя этот совершенно справедливый аргумент, Родриго на секунду задумался. – В водопроводе вся вода – пресная.
– А что такое водопровод? – поинтересовалась Уклейка.
– Это трубы такие – на одном конце, скажем, озеро с пресной водой, на другом – кран, открываешь – течет, мы оттуда воду наливаем и пьем, – как можно проще объяснил ей жених.
– Водопроводов у нас нет, – упрямо заявил Коська.
– Колодцы зато есть! – заорал, додумавшись, Родриго. – Люди воду из колодцев берут! Вот добеги и попробуй, какая она там – соленая или пресная!
Коська неторопливо встал.
– Колодец тут поблизости есть, – грозно сказал он. – Сейчас схожу и проверю. Но если ты соврал!..
– Иди, иди! – замахала на него руками Уклейка. – Целее будешь!
Коська величественно удалился и пропал в кустах.
– Чего это он? – спросил Родриго.
– Слишком умный, – поставила совершенно правильный диагноз Уклейка. – Все понять пытается, вот у него ум за разум и заходит. Ты не бойся, придут батя, дядя Афоня, дядя Янка, они и будут решать. Коська мне даже не родной брат, а двоюродный.
– Жить с твоими не будем, – тут же решил Родриго. – Мы с Коськой не поладим. Будем выяснять отношения, пока один из нас на тот свет не отправится.
– Ну, значит, не будем, – сразу согласилась водяница и прижалась к жениху. Больше уж они ничего не обсуждали, а только целовались, ласкались и ворковали, пока издалека не донесся Коськин голос.
– Пресная! Пресная! – вопил он, приближаясь к берегу. И, возникнув их кустов, вдруг остановился, яростно чеша в затылке.
– Выходит, мы теперь иначе делимся?
Родриго и Уклейка переглянулись – в воздухе повеяло безумием…
– Ну да! – радостно сам с собой согласился Коська. – Раньше вот делились на болотных жителей и мелиораторов… а у вас как?
Вопрос адресовался Родриго.
– На мужиков и баб… – неуверенно ответил будущий зять.
– Не то!
– Ну, на титульную нацию и мигрантов…
Коська вылупил глаза – ничего не понял, но сознаваться не желал.
– Еще!
– На умных и дураков!
– Да нет же! Вот раньше делились на болотных жителей и мелиораторов, болотные жители – на водяных и чертей, и у мелиораторов тоже какое-то разделение обязательно было… Но это все неправильно! Делиться на самом деле нужно было не так, я понял! Нужно делиться в зависимости от исторической родины!
Уж как в Коськиной голове образовалась эта гипотеза – одному змею ведомо, однако она возникла и страшно своему изобретателю понравилась, потому что объединяла все его предыдущие изобретения вместе и упрощала мир до такой степени, что он даже лягушкам был бы понятен.
– Делиться нужно на соленых и пресноводных, вот! – и, провозгласив свою новорожденную истину, Коська продолжал вдохновенно: – Соленые непонятно откуда взялись, а у нас, у пресноводных есть историческая родина! Мы не приблудные какие-нибудь, не болтаемся по Океану, нет! Мы все – из Пресноводья!
– А где оно? – заинтересованно спросил Родриго. Географию он знал куда хуже боевых единоборств, разве что как-то отыскал в Африке Камерун, но повторить этот подвиг уже не сумел бы.
– Где Пресноводье? А вот это и есть для нас главное – найти Пресноводье… – Коська задумался и неожиданно завершил мысль: – Мы, пресноводные, должны друг за дружку держаться. Я все понял – соленые хотят нас отовсюду выжить, поэтому сюда дурной воды нагнали. Им самим наши болота понадобились. Но это хорошо! Мы осознаем, что у нас есть свое Пресноводье, понимаешь? И мы туда вернемся!
– Совсем умом тронулся… – прошептала Уклейка.
– А знаешь, в этом что-то есть, – шепнул в ответ Родриго.
Водяница посмотрела на него с подозрением.
– Просто все остальное не имеет теперь значения.
– Ну, да, мы забыли, где оно, мы утратили свои корни! – продолжал проповедовать вдохновенный Коська. – Но оно есть, и я буду его искать! Столько книг понаписано – неужели ни в одной не найдется ни слова про Пресноводье? И вот же я в школе глобус видел, нужно было брать!
– Дядя Янка! – вдруг воскликнула Уклейка.
Болотный черт возник на озерном берегу совершенно неожиданно – как оно и полагается его роду-племени.
– Батька велел собираться. Мы там, на большой реке, хорошее место присмотрели – так нужно занимать, пока другие не догадались.
– На реке? При чем тут река? – возмутился Коська. – Ну да, ты же еще ничего не знаешь! Дядя Янка, я нашу историческую родину нашел, называется – Пресноводье! Теперь осталось только на карте отыскать…
– Ну, валяй, ищи, – позволил Янка. – В свободное от основной работы время. А до тех пор на речке поживешь. Там хоть зимовать можно.
