Пол Кемп - Рассвет ночи
Кейл почувствовал, как волосы встают дыбом. Казалось, тени вокруг них сгустились. Ночные звуки лесных животных стали тише, даже уже ставшие привычными завывания. Холодный ветер заставил задрожать пламя костра. Казалось, он нашептывал имя, страшное, зловещее, шипящее имя, но пронесся раньше, чем Кейл смог понять его.
Магадон швырнул пару сухих веток в костер, и пламя вновь взвилось вверх.
— Ты потомок этого существа? — спросил Кейл. Проводник издал сухой жесткий смешок:
— Это не тот предок, которым стоит гордиться.
— Я не это имел в виду.
— Знаю, — кивнул Магадон. — Прости меня. Мне трудно говорить о нем. — Он покачал головой, словно пытаясь рассеять думы, к которым лучше не возвращаться. — Ради развлечения это существо приняло человеческое обличье и изнасиловало мою мать. Так появился я. Потомок дьявола. Подозреваю, что у него много таких отпрысков. Судя по всему, что я слышал, его похоть уступает лишь его порочности.
Магадон посмотрел в лицо другу. Но не увидел осуждения. Кейл никого не будет судить. Не теперь.
— Сразу же после моего рождения, — продолжил проводник, — когда моя мать увидела, кого произвела на свет, то бросила меня умирать в лесу. А затем утопилась в водах Сияющей реки.
Кейл услышал горечь в голосе друга, горечь, смягченную лишь сожалениями о смерти матери.
— Эревис, твоя мать жива? И отец?
Убийца покачал головой. Матери он никогда не знал. А человек, заменивший ему отца, умер давным-давно. Божество, которому Эревис решил служить, в каком-то смысле приобрело сына.
— Прости, что спросил. — Магадон, видимо, почувствовал боль в душе Кейла.
— Ничего, — ответил убийца, отмахиваясь от горьких дум. — Продолжай.
Магадон кашлянул:
— Я остался в лесу. Но не успел замерзнуть до смерти, потому что плач услышал хромой лесник и подобрал меня. Именно он рассказал мне о моем происхождении, когда я достаточно вырос, чтобы понять. И именно он научил меня лесным премудростям.
Кейл представил, какую ношу нес Магадон — дитя дьявола, отвергнутое матерью. В сравнении с этим прошлое самого убийцы казалось совсем незамысловатым.
— Он всегда говорил мне правду, — рассеянно произнес Магадон. — Я любил его за это.
— Лесник? Проводник кивнул.
— Как его звали?
— Отец, — улыбнулся Магадон, и Кейл увидел, как в потеплевших глазах проводника отразились язычки пламени.
Убийца на время оставил друга наедине с его воспоминаниями.
Когда стало понятно, что проводник готов вернуться к разговору, Кейл спросил:
— Это твой отец научил тебя использовать… свои ментальные способности?
Покачав головой, Магадон уставился на огонь:
— Нет, Эревис. Мастерству псиоников нельзя обучиться. Эти способности врожденные, и я постиг их с возрастом. Свои ментальные силы я унаследовал от насильника, зачавшего меня. Как и рога. И, как и рога, силы растут с возрастом. Как видишь, я тоже меняюсь.
Кейл кивнул. Похоже, всех их затронули перемены.
— У меня два отца, Эревис. — Магадон взглянул убийце в глаза. — Насильник-архидьявол и калека с благородным сердцем. Жизнь порой странная штука, не так ли?
Кейл не возражал, уставясь вдаль. Ему нечего было сказать в ответ, хотя он прекрасно понимал, что значило служить двум отцам. Воцарилось долгое молчание.
— Ты собирался объяснить, почему доверил мне свою тайну, — заговорил наконец убийца. — С какой целью?
— Да, собирался и сделаю это. — Проводник поудобнее устроился на бревне. — Понимаешь, долгие годы я боролся со своей природой. Отпрыск дьявола, Эревис. Как я мог просто оставить это в прошлом?
— И как ты это делал? — Кейл даже не пытался скрыть удивление.
— Хороший вопрос, — прошептал Магадон. Покачав головой, он мягко улыбнулся, словно очарованный удачной шуткой. — Я жалел себя. Ты же видел шрамы на отметине. Когда я выяснил, что она означала, то десятки раз пытался вырезать ее из тела, но тщетно. Все возвращалось.
Он вытянул руку и погрузил ее в пламя. Кейл дернулся было, но кожа Магадона не обуглилась, а проводник даже не поморщился, лишь посмотрел в лицо Эревису.
— Еще один дар насильника. — Убрав руку из огня, он перевел взгляд на необожженную кожу. — Везде и во всем я сталкивался с его наследством. С каждым годом мое тело изменяется, берет свое моя демоническая природа. Я даже боюсь думать, во что превращусь к старости.
Он улыбнулся другу, но Кейлу улыбка показалась вымученной.
— Так что я не могу просто забыть об этом, Эревис, — сказал проводник. — На самом деле нет. — Он сжал не поврежденные огнем пальцы. — Это часть моего прошлого. Часть того, кто я есть. Когда я это принял, все стало проще. Но, — тут проводник рубанул воздух ладонью, — принять факт дьявольской крови в моих жилах не значит позволить ей руководить моей жизнью. Кровь архидьявола определяет то, каким стало мое тело. Но не влияет на природу моей души. Эревис, именно душа создает человека. Ты понимаешь? Твоя трансформация изменила кожу, глаза, но не душу. Ты остаешься тем, кем был всегда.
Кейл слушал проводника, слышал эхо собственного протеста его словам, но улыбнулся в ответ только из вежливости. Дело ведь в том, что ничего не поменялось с трансформацией, — вот о чем он тревожился. Принятие своей природы не освобождало его от того, чего убийца страшился. Это освободило бы именно то, чего он страшился. Ту часть своего существа, которую он держал крепко запертой в самых дальних уголках души. В отличие от Магадона, у Кейла не было светлой стороны, куда можно было бы стремиться.
Он подумал о Тази, ее улыбке, аромате кожи…
— Ну?.. — не сдавался Магадон.
— Я думаю о том, что ты сказал, — ответил Кейл, чтобы успокоить друга.
— Довольно честно, — заметил Магадон.
Какое-то время они молчали. Когда молчание стало неловким, Кейл прервал его, сменив тему разговора.
— Как ты умудрился познакомиться с ним? — спросил он, показав на Ривена. — Ты не похож на человека, который станет водить дружбу с убийцей из Зентарима.
— А ты? — тут же переспросил Магадон.
Кейл понял. Странные времена требуют странных союзов.
— Он знает? О твоем… наследии. Проводник пожал плечами:
— Я никогда ему не рассказывал, но он мог и сам догадаться. У него есть способность проникать в суть вещей. Почему ты спрашиваешь?
По правде, Кейл и сам не знал.
— Из любопытства, — ответил он и решил не углубляться в тему.
Огонь мягко потрескивал, дым его терялся в сумрачных кронах деревьев.
— Оно и на него повлияло, — промолвил Магадон. — Я имею в виду Ривена.
