Александр Меньшов - Пряди о Боре Законнике
Тело тут же покрылось липким потом. Из серой мглы на меня смотрели безумные горящие глаза.
Это дрейк. Он резко рванулся вперёд, хватая чью-то до боли знакомую фигуру… Зая? Корчакова?
— Стой! Стой! — но было поздно: чудовище унесло её во тьму ночи…
8
«В ту весну повадились космачи ходить к Тихой Гавани. Бывало, бродили даже у окраины Сккьёрфборха, нападали на дозорных, да рыбаков одиноких… Собрали отряд охотников, и вызвался к ним в помощь Бор Законник, к тому времени уже много троп, исходивший на Корабельном Столбе.
Направились они к Лысому взгорку… А дорога пролегала мимо того места, что мы теперь зовём Бёрхвитурейкахус. И там… нашли стойбище диких <дальше неясно, много зачёркнуто>… кровожадные, страшные <скорее всего речь идёт о космачах>… И перебили их в той схватке числом одиннадцать, а Бор Законник четырёх. Остальных же прогнали аж за урочище Большая Яма. В день тот погибло два охотника: одного звали Гарр из семьи Белолобых, а второго Ферд из Суровых. Знатные были охотники, смелые…»
«Речи Нурда Сутулого, сына достопочтенной Вёлль».Весеннее солнце после столь долгой северной ночи казалось неимоверно ослепительным. Первыми признаками уходящей восвояси зимы был золотистый горизонт с небольшими алыми разводами. Его всё чаще можно было наблюдать по утрам. После долгих сумеречных будней подобные краски казались какими-то нереальными, даже сказочными. За полгода настолько отвыкаешь от подобных расцветок, и особенно на сером небе, что даже перестаёшь верить в их существование.
И вот настал такой день, когда золотая монета солнца едва-едва выглянула из-за горизонта, и то лишь на какие-то минуты, но потом с каждым следующим разом она поднималась всё выше и выше, и светило всё дольше и дольше. Глаза сами собой щурились, начинали слезиться, а иногда даже и болеть.
Снег не спешил таять, но уже становился рыхлым, тяжёлым. Не было той морозной скрипучести, да и цвет его теперь виделся каким-то серовато-грязным, в общем — не белым. Гибберлинги даже прозвание дали весеннему снегу — «старый». В их понимании это было сродни «грязи».
И вскоре потекли первые ручьи, захлюпала лужи под ногами. Трава тут же попёрла, как дурная. В воздухе разлилась целая тьма одуряющих запахов… Это весна-матушка.
Смыку, хранителю портала на Корабельном Столбе, отчего-то вдруг на душе стало сразу как-то радостно. Конечно, на его родине и весна приходила раньше, и в лесах появлялись удивительной красы цветы — подснежники, радостно пели птички… Не то, что тут, на далёком северном архипелаге: тоска, слякоть… иные запахи… живность другая…
Но всё одно за свои четыре с половиной года пребывания тут, Смык несколько попривык к подобным переменам в здешней природе, и сам собой научился им радоваться.
Вот и сейчас хранитель сидел на завалинке, глядел на золотой пятак солнца, втягивал носом свежесть весеннего воздуха, и тихо сам себе подпевал под нос.
«Глупо, конечно, звучит, — думалось ему, — но так сейчас хочется жить! Просто жить и радоваться сему мгновению! Как же хорошо!»
Сейчас хранителю Новая Земля даже не казалось такой уж тоскливой и неприветливой… Нет, тут ему, безусловно, по-своему нравилось, но всё одно в глубине души он надеялся вернуться куда-то… поближе… к людям.
«Закончу свои исследования, — не раз думал он, — и попрошусь, чтобы меня перевели… да хоть в любой самый захудалый конец Светолесья или Темноводья. Можно и на Умойр…»
Жить на архипелаге было трудно. Морально трудно. Не хватало простого человеческого общения… даже правильнее было сказать — общения с себе подобными…
«Вот бы никогда об этом не подумал! — не раз говаривал сам себе Смык. — Вроде, я и не бука какая, а всё одно не могу найти общий язык с местными. Странно… Отчего так выходит-то?»
Видно, прав был вчерашний столичный глашатай, прибывший через главный портал для того, чтобы на рыночной площади Сккьёрфборха объявить о новом наборе матросов да ратников для службы на Святой Земле, и прав он был в том, утверждая, что Лига похожа на лоскутное одеяло.
— Все аллоды… все они, чем дальше от столицы, тем жизнь на них сильнее отличается от общепринятой… Ощущение такое, будто и не в Лиге находишься, а на каких-то… каких-то диких землях!
— Суть Лиги — сплочение свободных народов, — возразил Смык.
— Настолько свободных, что этим народам, порой, глубоко наплевать на общее дело. Что там говорить, сегодня отправился к местному управителю… Фродди… забыл…
— Непоседе, — подсказал Смык. — Он Старейшина…
— Да, да, — махнул рукой глашатай. — Так вот, говорю ему, мол, надо собрать столько-то ратников, а он… эх-х! — снова махнул рукой столичный гость. — Да-а-а, это не Империя! Там в любом её краю следят за порядком, за целостностью… Выскажи своё недовольство и…
— Откуда ты знаешь?
— Знаю, — недовольно буркнул глашатай и замолчал.
Вот и сейчас Смыку снова вспомнился тогдашний разговор. И глядя на маленьких галдящих гибберлингов, одетых в килты и беззаботно играющих у частокола в покорителей то ли арвов, то ли ургов, он вдруг понял, что глашатай был прав.
«Вот возьми сей аллод, — рассуждал хранитель, — и ты тут же увидишь, что здесь живут своими проблемами. Что им до той далёкой и непонятной войны на Святой Земле, когда под боком есть более реальные враги? У меня даже порой складывается ощущение, что все эти «вольные» острова намеренно себя противопоставляют Лиге. А тут на этом архипелаге и подавно! Мало того, что местные, порой, не особо хотят разговаривать со мной на канийском (делают вид, что им не совсем понятно), так ещё даже и на нашу религию Света смотрят сквозь пальцы, как на некое… «заблуждение». Все их мысли о Великом Древе, из веток которого и было создано их племя… Варвары! Дикари! Вот откуда ноги растут! Теперь и дураку ясно, что им Святая Земля вообще без надобности. Все эти битвы за Храм Тенсеса, зачем они им?»
И вот именно в этом Смык и видел всю трудность службы на Новой Земле. Ежедневная «треба» — переправа живых существ на иные аллоды, — всё это пустяки. Даже «кормление» Стража, даже это дело было, куда морально легче выполнить, нежели просто жить среди чуждой расы с чуждой верой и чуждым мировоззрением.
«А, может, так и надо? Может, это выход? Сбежать от… от государства, от Лиги, от Церкви. Может, правы они, а не мы? — Смык задумчиво потёр подбородок. Маленькие шалопаи-гибберлинги шмыгнули на соседнюю улочку. — Государство… Что это вообще такое?»
Щурясь на солнце, хранитель лениво потянулся, отметая при этом прочь все тягостные мысли.
