Игорь Федорцов - Крыса в чужом подвале
Не раздумывая и не примериваясь, извлек скин-ду и сделал надрез над переносицей. Кровь тонкой струйкой побежала вниз, закапала с кончика носа. Он поддел биопередатчик. Проклятая штуковина держалась не хуже клеща. Вырвал с мясом. Бросил на стол. Кровь побежала сильней, шлепая в маленькой лужице. Костас надрезал кожу на левой руке и выкорчевал биоантенну. То же самое проделал с правой. Не обращая внимания на сочащуюся кровь, искромсал дорогостоящее оборудование. Наноматериал трудно подавался стали. Сметя остатки биопередатчика и биоантенн в горсть, кинул в костер. Огонь с охотой принял жертву. Затрещал, заплясал, вскидываясь кверху, пыхнул черным дымком. Запах паленой пластмассы растекся по поляне. Жалко, нельзя добраться до Червя. Остается надеяться, что он действительно медицинский.
Костас взял со стола бокал, плеснул в ладонь и промыл рану на лбу. Остатки вылил на раны на руках. Кровь продолжала капать с кончика носа.
− Блядство! − выругался Костас.
Выдернув дирк, отпластал от скатерти полосу. Вытер лицо. Глянулся в сталь клинка. Плохо. Кровит. Оценил состояние ладоней. Левую разрезал аккуратно, кровь уже свернулась. Он несколько раз лизнул рану. Правую пришлось прижечь угольком из костра. Затем подцепил на дирк белой золы, ссыпал на кончики пальцев и втер её в рану над переносицей. Остатками вина смыл кровь со стола. Затер скатертью, смял и швырнул в огонь. Уловив за спиной шорох, повернулся. Голубоглазая попыталась ударить его стилетом. Судя по направлению удара, знала куда ткнуть. Костас поймал её руку, вывернул из пальцев оружие. Девушка не закричала, только боль затенила голубизну яростных глаз. Дурной жар опалил его внутренности, забухал в висках бешенным тамтамом. Голубоглазая попыталась отвесить Костасу пощечину за не благородное обхождение. Он прижал её к себе. Мир рухнул в сладкий мрак.
Костас подхватил девушку под локти и втащил в шатер. Распинал подушки. Преодолевая сопротивление, подсек ноги и уронил на ковер. Перекатил на живот, придержал, задирая подол платья. Девушка извивалась, пытаясь вырваться, яростно, не говорила, рычала слова. Короткие фразы. Он сдавил её шею. Девушка задохнулась от боли и перестала сопротивляться. Костас сдернул с нее фундоши*. Коленом развел ноги. Навалился. Взял на силу. Девушка болезненно всхлипнула.
Ничего путного из содеянного не получилось. Выброса семени нет, от того ни удовольствия ни облегчения накатившей дурноте. Доктора вытянули из него все соки.
Поднимаясь, Костас увидел алую слизь. Сунул руку в промежность голубоглазой фурии. На пальцах остались кровяные выделения.
Оставив притихшую девушку, на ходу завязывая брагетт штанов, Костас выскочил из шатра и буквально налетел на рыжую!!! Огненно-рыжую!!! Теперь он хорошо рассмотрел! Костасу не поверилось, таких волос не бывают!
Девушка выставила перед собой скин-ду, такой же, как у него. Костас уперся в тонкое лезвие грудью. Стаяли почти лицо к лицу.
− Что не нравлюсь? А ты мне очень, − прохрипел он, разглядывая её. Огненное облако волос, косица с жемчугом, тонкие брови, сероглазая, немного скуластое лицо, на щечках золотушки веснушек, прямой нос, напряжено сжатые губы.
Рыжая отдернула оружие и в нерешительности отступила. Костас прошел мимо, едва не толкнув её. С поверженного желто-синего стянул сапоги. Голенища оказались узкими, Костас их надпорол и примерил вторично. Пришлись впору. Прихватил с убитого кошель с вензелем. Походя, смахнул с куста плащ.
Он не удержался оглянуться. Рыжая столбом стояла у шатра. Жемчуг в косице выглядел росой на шафране.
Костас быстрым шагом добрался до лошадей. Не выбирал. Взял под седлом и перекинул поводья. Легко впрыгнул и погнал лошадь через лес, петляя меж деревьями и уклоняясь от веток. Ни он, столь стремительно покидающий поляну, ни Рыжая не увидели, как замутился воздух над прогоревшим костерком и свернулся в шар, как шар пошел рябью, как с тяжелым вздохом лопнул, брызнув на черный дубовый лик липкой человеческой кровью.
Солнце откатывалось за полдень. Ветер шумел в кронах, перекликались птицы, отстукивал дробь дятел. До тошноты хотелось есть. Костас придержал лошадь у кустов малины. Собрал мелкую сладкую ягоду прямо из седла. Голода не сбил, только раздразнился. Организм требовал нечто более существенного, чем скудные дары колючих зарослей.
Повернул на закат. Лес то редел, расступаясь белоствольными березами, то сходился непроходимой стеной, выставляя еловые ветки, то задерживал, цепляясь густым подлеском, то подгонял, пропуская земляничными пригорками, то заманивал в рост всадника бурелом, то путал звериной тропой. Одна из таких троп, пройдя краем заиленного озерца, пересеклась с наезженной дорогой, идущей вдоль каменной гряды. Новый мильный столб говорил, о присмотре за транспортной артерией, а пара кострищ свидетельствовала, здесь от жилья до жилья путь не близкий.
Костас слез с седла. Верхом, конечно, передвигаться легче, но дальше им не по пути. Искать будут, первым делом вспомнят лошадь. Потрепал по холке, хлестнул, прогоняя прочь и полез в кручу, съезжая по осыпи, сбивая пальцы о каменную крошку, хватаясь за стволы чахлых сосенок.
Закат он встретил на вершине. Солнце в короне дождевых облаков падало в бескрайний лес, на черно-зеленые пики елей и сосен. Костас сглотнул сухим ртом. Не слишком высоко для крысы?
На теплой базальтине грелся щитомордник. Он не боялся нападения. Он был молод и самоуверен, как бывает самоуверенна молодость, лишенная опыта. Его яд сильнее любых клыков, когтей и клювов. Это знают все! И потому здесь, так близко к закатному небу, он царь и бог!
Багряный луч пробежался по лоснящейся коже, причудливо преобразив невзрачный рисунок чешуек.
Круговое движение руки. Вниз и назад - хват. Вверх и вниз - удар. Позвоночник щитомордника размозжен, мышцы порваны. Длинное тело содрогнулось в конвульсии. Костас отделил змеиную голову, выпотрошил кишки, чулком содрал кожу. Порезал на крупные куски, присел на базальтину и, наблюдая последние минутки заката, принялся жевать пресное мясо. Спускаться начал, когда от минувшего дня осталась светлая полоска у темного горизонта.
Ночной лес насторожен. В нем нет лишних звуков, нет лишних запахов, движения в темноте скоры и смертоносны. Но кто бы ты ни был, сильный охотник или робкая добыча, тебе так неуютно под мириадами звездных глаз.
Лишь под утро Костас позволил себе остановку на берегу болотца. Подобрал пару сыроежек. Зачервивевшую выбросил, хорошую, сдув прилипшие травинки, съел. Подошел напиться воды. С берега попрыгали лягушки. Одну сходу сгреб в прыжке. Перехватив за лапки, оглушил, стукнув о коленку. Оторвал задние конечности и зубами стянул мясо. Косточки пососав, сплюнул. Мала порция!
