Александр Зорич - Люби и властвуй
Было тихо. Собак в домах для знатных особ и чиновников, а только такие и окружали Желтое Кольцо, держать запрещалось специальным указом. Кое-какие матроны, как обычно, плевать хотели на эти указы и пестовали-таки своих патлатых любимцев. К счастью, гавкать им было заказано, ибо те же матроны лишали их голоса, перерезая голосовые связки. Эгин не любил собак.
Город спал, дома пялились на одинокого путника своими пустыми глазницами. Пока они выпивали, прошел небольшой дождик, и было весьма свежо. Эгин шел вперед, не глядя под ноги.
– Сыть Хуммерова, ― неожиданно громко выругался он, когда его правая сандалия погрузилась в лужу, притаившуюся возле крыльца обшарпанного дома, на котором крупными буквами было выведено: «Сдается». На варанском, харренском и грютском языках.
– Что вы сказали? ― спросила девушка, осторожно высунувшаяся из-за двери, приоткрывшейся чуть-чуть, но заскрипевшей на всю улицу.
Ситуация была из числа идиотских. Или полуидиотских. Эгин спешно нацепил на лицо маску чиновника Иноземного Дома Атена оке Гонаута. Любезника, женского угодника, вежливого и обходительного в обращении, начинающего дипломата и самозабвенного писаки. Он обернулся к девушке, чья перепуганная мордашка была еще бледнее, чем бледный огрызок луны на небе, и, поклонившись, отвечал:
– Прошу меня простить, госпожа.
– Но вы же ничего еще не сделали, за что же мне прощать? ― понизив голос, спросила та, выглянув на улицу.
– И в самом деле ничего, ― усмехнулся Эгин. Не станет же он ей объяснять, что только что выругался, вступив в лужу, и тем увеличивать всеобщий конфуз.
Повисла странная пауза ― Эгин не совсем понимал, чего девушка хочет от него. На уличную девку она была вовсе не похожа. С другой стороны, приличные девушки ― жены и дочери тех, кто селится на Желтом Кольце, ― не заговаривают вот так с мужчинами. Служанка? Может, в доме что-то стряслось?
– Вы не могли бы зайти сюда, милостивый гиа-зир? ― попросила Эгина девушка, смущенно улыбаясь. ― Мне нужно кое-что спросить, а на улицу мне неловко выходить. Пожалуйста, дело срочное!
Эгин пожал плечами и, поглядев в обе стороны, неспешно взошел на крыльцо.
– Да вы не думайте, я совсем не та, что вы думаете, ― уже почти шепотом сказала девушка, давая ему проход.
«Она бы еще „не бойтесь, пожалуйста!“ сказала», ― мысленно усмехнулся Эгин.
Дверь со скрипом затворилась. Эгин и его новая знакомая оказались в кромешной темноте затхлого коридора. Вопреки едва оформившимся опасениям Эгина, дом был совершенно пуст. Ни сутенера, ни молодцов, сподобившихся на грабеж. Даже как-то скучно.
– Снизойдите, милостивый гиазир, я попала в ужасную историю! Я совсем не знаю города, а мне нужно добраться хотя бы до Северных ворот, чтобы там нанять кого-нибудь себе в спутники. Но я совершенно не знаю, как туда идти, ― начала свои сбивчивые объяснения девушка с коротко остриженными черными волосами.
– Я с удовольствием провожу вас, ― развел руками Эгин, ― если вы не будете возражать.
– Пожалуйста, тише, ― взмолилась девушка, оттаскивая Эгина от двери.
– Это ваш дом? ― перейдя на глухой заговорщический шепот, поинтересовался Эгин, оглядывая своды и лестницы, имевшие очень неухоженный вид.
– Конечно, нет! ― возмутилась его собеседница. ― То есть, к счастью, нет. Но поймите меня верно, я не воровка…
– Мне трудно понимать вас верно, ― заговорил в Эгине рах-саванн Свода Равновесия. ― Потому, что вы еще не сказали мне, что вы тут делаете и почему мы говорим шепотом. А ведь это очень интересно, ― добавил он, смягчаясь.
Пока звучала эта тирада, девушка слушала, стоически сжав губы и вздрагивая при каждом шорохе одежд Эгина. Но когда Эгин закончил, она не нашла ничего лучшего, как закрыть лицо подолом платья, надо сказать, довольно богатого, и разреветься, всхлипывая, вздрагивая и не утирая слез. Эгин непроизвольно стиснул рукоять меча. Для самоуспокоения?
Нет, он не стал ее утешать, ибо знал по опыту, что обыкновенно это приводит к противоположным результатам. И не только у женщин. У мужчин тоже. Прислонившись спиной к стене, он тихо сполз вниз с безучастным видом. Ждать, пока она закончит реветь, придется долго. А ждать на корточках гораздо легче. Особенно после двух кувшинов белого вина.
– Извините! ― спустя довольно короткое время сказала девушка, хлюпнув носом напоследок. ― Мне трудно держать себя в руках.
Эгин буркнул что-то наподобие «ничего страшного», отмечая про себя, что его ночной собеседнице наверняка не больше семнадцати-восемнадцати. Он заключил это по той старательности, с которой та разыгрывала умудренную опытом даму. Эгин испытующе воззрился на нее снизу вверх, требуя обещанных объяснений.
– Все довольно просто. Я сбежала от людей, с которыми бы не хотела больше встречаться. Разумеется, мое отсутствие уже замечено. И меня наверняка уже начали преследовать. Я думаю, очень скоро найдут, если вы мне не поможете покинуть город. В этом доме я спряталась, потому что не знаю толком, куда идти. Он пуст, потому что сдается. Где-то там на верхних этажах должен быть сторож, поэтому мы и говорим шепотом.
– Это, разумеется, очень плохие и злые люди? ― с беззлобной иронией спросил Эгин, никогда не баловавший своим вниманием авантюрные романы и презиравший их всей душой.
– Это неважно, ― ответила та с серьезностью укротительницы алустральских каракатиц. ― Я не воровка, не гулящая, я, как вы, наверное, заметили, далеко не служанка и не рабыня. Я не сделала ничего плохого и не имею мужа, который мог бы настаивать на своих правах. Я думаю, этого достаточно для того, чтобы вы помогли мне, если у вас есть на то желание.
– Разумеется, есть, ― отвечал Эгин, переваривая услышанное.
Да, она не первое, не второе и не третье. Главное это то, что она скорее всего не клиентка Свода Равновесия. Хотя бы уж потому, что даже самые бездарные парни из тех, что подчиняются Уложениям Свода, никогда бы не дали сбежать восемнадцатилетней девчушке у себя из-под носа, сколь бы малый проступок та ни совершила. А если она, предположим, неверная жена, так его, Эгина, это не касается. Пусть с этим разбирается Внутренняя Служба.
– Тогда пойдемте, ― взмолилась девушка, опасливо озираясь.
– Пойдемте, ― откликнулся Эгин, вскакивая на ноги.
В голове его уже вырисовывалась кратчайшая дорога к Северным воротам, куда так страстно стремится его спутница. Теперь оставалось ее пройти. И вдруг чиновник Иноземного Дома Атен оке Гонаут возопил внутри Эгина укоризненно:
– Простите, госпожа, я забыл представиться. Атен оке Гонаут, чиновник Иноземного Дома.
