Павел Буркин - Кровавый рассвет (=Ветер, несущий стрелы)
Люди слушали - и не верили ушам. Положим, никто не знал, что это за Империя такая, и с чем ее едят. Но старики помнили, как было до Великой Ночи, в те времена, когда об алках никто и не слышал, а всего было вдоволь. А еще в те времена каждый обиженный мог пожаловаться судье, и его дело решалось по справедливости. И сами хозяева земли, сколенские дворяне, брали совсем немного, а за это действительно служили в имперских легионах, защищая страну от сволочей вроде Амори. А эти, худородные, жадные, мстительные... На вилы их! На вилы всех!!!
Раз взяв власть в руки, Эвинна не выпускала ее ни на миг. Важно не дать им сидеть на месте и ждать карателей. Действовать, опережая алков, не давая захватчикам опомниться и собрать силы. Бить и бить алкскую мразь, пока не восстанет из могилы Империя - та самая, потерянная предками. Преданная теми, кто должен был лечь костьми, но страну отстоять.
А рядом с Эвинной уже встал Элевсин ван Тибальд, старейшина села, кряжистый мужчина лет сорока. В схватке он первым после Эвинны завалил алка топором, а потом разжился вражеским копьем. Ему столько приходилось кланяться алкам, юлить и хитрить перед ними, что сейчас он испытывал неимоверное наслаждение.
- Эй, Эги! - обратился он к молоденькому парню, овладевшему кинжалом одного из рыцарей. - Бегом в Фарги, скажи старейшине, чтобы поднимал своих и вел к поместью. И пусть предупредит жителей других сел, каких знает. Ты, Хост, дуй в Овражье, говори то же самое. У тебя, Хегед, сестра замужем в Красных холмах, тебе туда и ехать. Если кто-то будет отказываться, говорить, что его хата с краю, скажи, что сегодня нас приперли к стенке, а завтра припрут их, если все не поднимемся вместе, нас сломают поодиночке. Передай все, что тут слышал: мы не мятежники, мы - за Императора против мятежника Амори. И тоже - пусть шлют гонцов дальше. Надо, чтобы восстал весь Верхний Сколен! Встречаемся все у поместья старого хозяина - там лежит все, что у нас отобрали, и томятся должники. Там оружие, чтобы бороться дальше.
Эвинна слушала старейшину и не могла не отметить его мудрости: она помнила уроки в школе Воинов Правды. Восстание легко подавить, пока оно в зародыше. Чем больше людей успело примкнуть к мятежу, тем больше сил понадобится на усмирение, и дольше придется усмирять. Основной задачей Воинов Правды было находить и обезвреживать возможных бунтарей еще до начала мятежа, по возможности не мечом, а словом, в крайнем случае устранять их в самом начале, пока бунт замышляют всего несколько человек. Теперь знания следует применить на благо Сколену и во вред Алкии.
"Пришла пора платить долги, господа алки! - подумалось Эвинне. - И вы у меня заплатите. Сполна".
Глава 3. Сколенская слава
По дороге Михалыч успел пополнить свои знания о политической обстановке и, так как в краю уже вторую неделю бушевала война, об обстановке оперативной. Надо сказать, оптимизма она не внушала.
Вся эта страна - рыцарь назвал ее Верхним Сколеном - уже шестнадцать лет принадлежала алкскому королю. Правил он, опять же со слов рыцарей, милостиво и справедливо, но сколенцы - народ неблагодарный и высокомерный - хотели восстановления былой Империи, когда они правили, в том числе, и Алкской землей. За это высокомерие тридцать три года назад их и покарали Боги, ниспослав Великую Ночь. Потом Амори объявил о своей независимости, а затем завоевал и часть сколенской Империи, к их же, сколенцев, благу. Но им хотелось возвратить старые времена вопреки воле Богов. А теперь у них появился и вождь, точнее, не вождь, а предводительница. Некая Эвинна вана Эгинар. По-русски Эвинна Эгинаровна...
Поначалу восстание охватило лишь одну Гверифскую провинцию. Но когда рыцари наместника Верхнего Сколена, сира Атраддина, потерпели поражение, лесным пожаром разнеслось по всей стране. Теперь Ратан и столица земли Макебалы осаждены мятежными крестьянами. В Валлейской провинции пока действуют лишь мелкие банды, одну из которых видел Михалис-катэ, но сюда идет крупное войско мятежников под предводительством Торода. Почти тысяча человек, и при них сколенские рыцари, изменившие алкскому королю.
"Целая тысяча, ну надо же!" - пренебрежительно подумал Михалыч. Потом сообразил, что по местным меркам должно быть вполне серьезное войско.
Отряд двигался не спеша, временами сворачивая в такие же небольшие деревеньки. Еще дважды рыцари очищали деревни от повстанцев-крестьян, таких же, как те налетчики. Один раз сами попали в засаду, погибло двое рыцарей. Наконец, впереди показались приземистые, но на вид надежные крепостные стены. Поближе к крепости сгрудились, и все же не решались нарушить заповедное пространство метров в сто шириной, лачуги предместий. На первый взгляд трущобы производили впечатление полной заброшенности и запустения, но, приглядевшись, Михалыч увидел дымки над некоторыми крышами - наверное, там готовили ужин. Оранжевое, клонящееся к закату солнце висело над зубцами крепостной стены, с явным намерением опуститься еще ниже. Ворота были еще открыты, но рыцари торопились: остаться в поле, посреди охваченной партизанской войной страны, ночью было смерти подобно.
Ворота распахнулись - и немедленно закрылись, пропустив колонну. Последним въехал Михалыч - и тут же принялся осматриваться. Это был первый город, который он посетил в новом мире. Но Валлей его немного разочаровал.
Нет, сами стены впечатляли - они были куда выше, прочнее и длиннее, чем у привычного Тульского кремля. Скорее уж они напоминали Кремль московский, или Смоленскую крепость. Единственная разница - они были сложены не из красного кирпича, а из здоровенных, грубо обтесанных каменных глыб. Не диабаз или гранит, конечно, но тоже вполне серьезно. По мнению Михалыча, взять такую крепость без огнестрельной артиллерии было нереально. Ну, разве что, измором, или с помощью измены внутри города. Про порох, теперь Михалыч знал точно, тут никто не знал.
А вот город внутри был, по сути, такой же грязной трущобой, разве что с редкими вкраплениями более-менее приличных, особняков - тоже, впрочем, обветшавших. Попадались и темные, провонявшие мочой подворотни, напоминающие подъезды "хрущевок" в родном мире. Даже разящие недельным перегаром алкаши выглядели на удивление привычно. Впервые Михалыч почувствовал себя почти дома.
- Если ты мастер, да еще оружейник, ты будешь в почете у нашего короля, - произнес на прощание старший из рыцарей. - Алкей, отведи его к мастеру Онорму - и возвращайся к казарме. А ты, Михалис-катэ, уж постарайся там. Мятеж усмирить будет непросто, нам понадобится много оружия.
