Ника Ракитина - Завтрашний ветер. Незнакомка
Факел горел оранжевым коптящим пламенем, черный дым тянулся от него, затмевая звезды, ярким горохом просыпанные по небу. Из-за зубцов форта пялились любопытные луны — алая и ярко-белая, — заливая смутным светом башенный щит. Крышка люка неудачно вырвалась и грохнула о каменную площадку. Скорченный мужчина в доспехах вскинул голову и невнятным, мятым голосом спросил:
— Кто здесь?
— Я, — левой рукой уцепив за кольцо, Аррайда вернула крышку в пазы. Вожделенное место оказалось занято. Приспичило же ему сидеть тут в три часа ночи на самом ветру. Но возвращаться по темной винтовой лестице девушке хотелось еще меньше. Прихрамывая, криво выставив левое плечо вперед, она пересекла щит, вынула клеймору из заплечной петли и без приглашения уселась на брошенную на плиты лысую шкуру, обладателя которой не взялся бы определить и лучший охотник Морроувинда. А меч положила рядом. — Добрый в-вечер. То есть, н-ночь… То есть…
Мужчина уставился на Аррайду стеклянными глазами:
— Иди отсюда.
— Ни за что. Форт, называется: негде выспаться.
— Чего-о? — протянул он, ошеломленно моргая. И факел, и луны ярко освещали бледное, в короткой щетине, лицо и глаза на нем, опушенные пушистыми, совершенно девичьими ресницами. В глазах плавало изумление пополам с яростью.
— Форт! — выплюнул имперец. — Никакого порядка! Приходи, кто хочешь, шляйся, где хочешь!
От мужчины несло вином, но для пьяного складывал он слова удивительно гладко.
— Вот и я говорю, — слегка заикаясь, поддакнула Аррайда.
— А ты кто такая? — незнакомец приподнял стоящий перед ним серебристый кувшинчик для флина, перевернул, потряс и сокрушенно поставил на место:
— Кончился! Шармат…
— Кто?
Имперец с изумлением уставился на незваную гостью. Аррайда же разглядывала его. Кираса с гербом легиона — на фиолетовом поле гнедая и белая вздыбленные лошади; круглые наручи с выпуклым рисунком, юбка из стальных полос, поножи и калиги. Все ладно пригнанное, досмотренное, даже щегольское. Слишком хорошее для простого легионера. А что меч сунут в кожаные ножны без украшений — так надо судить не по ножнам, а по клинку.
Так и не добившись внятного ответа, девушка запустила руку в сумочку-невидимку и вытащила за горло пузатый кувшин суджаммы:
— Бери!
— А флина нет?
— Ну, я же не винная лавка. Что нашлось — то и прихватила.
— Шармат, — имперец схватился руками за голову. — Сидишь на задворках Империи, в самой глубокой заднице. Пополнение год не присылали, жалованье тоже. Снится… дура какая-то… и даже флина у нее нет.
— Сам дурак! — огрызнулась Аррайда. Имперец побледнел — хотя, казалось, куда уж больше, и стал приподниматься, потянув из ножен палаш:
— Я — Лариус Варро, рыцарь-протектор Имперского Легиона! Так что лучше… придержи язык!
Девушка обрадованно вытянулась на освобожденной шкуре:
— Я — Аррайда. И меч у меня подлиннее. Так пить будешь?
Лариус заржал. Сел на плиты рядом с девушкой, сбил горлышко; закинув голову, дергая кадыком, сделал пару глотков прямо из кувшина.
— Вот и познакомились. Тебе налить?
Не вставая, девушка поковырялась в сумке. Извлекла на свет темный кубок с ободком из яшмы:
— Лей.
Рыцарь-протектор недоверчиво покрутил кубок перед глазами, постучал по нему ногтем, взвесил на руке.
— Та-ак… А ты знаешь, что диковины двемеров являются достоянием Империи и немедленно должны быть сданы в Легион или ближайшему агенту Восточно-имперской торговой компании?
— Ну, бери, — пробормотала Аррайда. — В Арктанде этих чашек…
— Ты была в Арктанде?
— А что, нельзя?
— Именно, — Варро тяжело вздохнул. — Я обязан вменить тебе незаконное проникновение в руины двемер. Потом, возможно, контрабанду… или запрещенную сделку… — он поочередно загнул три пальца на левой руке, пристукивая указательным правым. — Два месяца на рудниках с конфискацией. Беда в том, что древних руин много, а нас мало — чтобы ставить часовых возле каждой. В этом форте обязан стоять легион! А у меня когорта… неполная. Так что… живи, — буркнул Лариус, наливая суджамму в кубок. — Ничего я тебе не сделаю.
Он прикрыл ладонью глаза.
— А даже если сделаю… Балморский суд выпустит через два дня. И будешь ходить, и, как те, скалиться мне в лицо. Пей, давай.
Аррайда приподнялась на локте:
— Не буду я скалиться. А что такое?
— А то, — рыцарь-протектор тяжело взглянул исподлобья, — что Империи только кажется, будто мы осуществляем тут закон. А правда такова, — он пьяно взмахнула рукой перед глазами, — что есть данмеры — и все остальные. Нет, я непра-ав… Тебя охотно осудят. Потому что ты — нвах. Не кривись. Это значит всего лишь: «чужак», "чужеземец". Азура… проклиная данмеров, чванства им полной мерой отмерила. Глядят на тебя презрительно… пепельные хари, будто перерезать глотку готовятся. Вот так забудешь, как выглядит обычное человеческое лицо. Дрянь!
— Что-о?
— Дрень… Дрен… — забормотал Лариус. — Точно, Дрен.
— Это кто?
— Я же сказал, — скривился имперец, — дрянь. Редкостная дрянь.
И растолковал, пожалев девушку:
— Вельможа, на Аскадианских островах, родной младший братец правящего герцога Ведама Дрена. И, п-пожалуй, самый страшный человек на Вварденфелле. У него на дороге не становись. А то мигом окажешься в этой вот норе… дыре Лунной Бабочки. Или убийц подошлет… Только не думай, что меч защитит от удара в спину.
Аррайда именно так и думала, но из сочувствия промолчала.
— Заговор… — бормотал рыцарь-протектор. — Свидетели пропадают… или мигом теряют память… В собственный дом зайдут, убьют — и ничего им не сделаешь…
— Кому?
— Камонна Тонг. В Балморе… только шепотом о них… боятся. Я уже попробовал. Досыта дерьма нахлебался. Слышишь меня? Не лезь!
Он схватил Аррайду за плечо. Девушка вскрикнула.
— Ты что? — охнул Варро, мгновенно трезвея. — Ранена? Показывай!
— Высплюсь — пройдет, — просипела Аррайда сквозь зубы. Рыцарь-протектор настаивать не стал. Шатаясь, побрел к дальнему зубцу, повозился там и вернулся с коричневым пузырьком. Зубами выдернул пробку. Присел на корточки возле Аррайды:
— Это зелье исцеления. Глотай давай.
— Не надо.
— Надо. Все равно ведь не заснешь, — вздохнул он.
— Почему?
— У тебя глаза сверкают… как у любопытного щенка. Только я вот… великих истин тебе не открою.
Отобрал пустой пузырек. Укрыл Аррайду тяжелым алым плащом с золотой пряжкой. Затоптал догорающий факел.
— Лежи. Смотри на звезды.
— Зачем?
