Рус Лакмен - По ту сторону зеркала
Ну что Ферус, пришел? Вот он я!
Но на пороге стоял Монте, как-то глупо и потерянно пялясь на принца, словно это не он пришел к узнику, а к нему пришли.
— Ты? Вы?.. — пролепетал молодой человек, когда понял, что тот заделался молчуном. И улучив момент, крикнул: — Где этот негодяй, он что, сам побоялся сюда спуститься? Отвечай!
— Что… Извините меня… Я… Нет… — тот, очевидно, проглотил язык, принц так и не понял, что тот промолол. — Там… Ваше Величество… война… и я…
Слушая всю эту дребедень и видя, что надсмотрщик совсем один и не особо следит за открытой дверью, Росоэн начал догадываться.
— Ты говоришь, война, какая война? Ферус затеял войну?..
— Я не знаю, — наконец, произнес тот более-менее внятно, — там началась война, тюрьма осталась без пересмотра, Элисар освободил всех узников, точнее это два солдата… я…
— Ты говоришь, что тюрьма… Так значит, я свободен?.. — воскликнул Росоэн.
— Выходит, что да.
— Так почему же ты раньше не сказал! — и принц, мигом выскочив из своего узилища, очутился возле соседней двери.
Монте с величайшим видом потерянного человека поплелся из узилища.
— Открывай ее! — приказали ему.
Тот, кое-как сообразив, что к чему, кисло улыбнулся и начал возится с ключами.
— Быстрее! — заторопил его молодой человек, жаждавший поскорее увидеть своих бывших знакомых, и не станем врать, что, учитывая молодой возраст принца, ему больше всего хотелось увидеть тех прекрасных девушек, удостовериться, что с ними все в порядке.
Наконец, Монте нашел соответствующий ключ, еле сунув его в скважину, глухо звякнул, отпер замок и потянул дверь. Внутри, как и раньше было темно, но успевшие привыкнуть к этому глаза Росоэна, углядели, что там по-прежнему находятся люди. Те так же испуганно глазели на посетителей, и принц с облегчением заметил в глазах девушек искорки радости и надежды.
— Здравствуйте! — произнес Росоэн осторожно, — Я пришел исполнить свое обещание!
Но он, когда заметил, что Орхей — их отец — лежит на дощатом подобии кровати, почувствовал неладное. И приглядевшись через решетку, увидел, что девушки тихо плачут.
— Что случилось? — спросил он, чувствуя, как сердце обливается кровью. — Монте открывай быстрее! — выкрикнул он на надзирателя, непростительно долго возившегося со второй дверью. Когда тот справился, принц мигом очутился внутри.
— Папа болен, он умирает!.. — наконец, выговорила сквозь слезы старшая дочь Эмелина, заботливо вытирая холодный пот со лба отца, клочком своего платья, — У него лихорадка!
Тот лежал без движения, но был в сознании. И когда он увидел склонившегося молодого человека, попытался было встать, но ослабшее тело рухнуло обратно, только чуть приподнявшись.
— Не утруждайте себя! — поторопился сказать молодой человек, став на колени около больного. Тот с усилием сдержал накатившегося приступа кашля и, набравшись силы, явно, приготовился говорить.
— Я знал, что Вы придете, — выдавил он спустя время, — В ваших глазах я тогда увидел, что вы поверили мне… и почувствовал Ваше искреннее желание нам помочь!.. Спасибо Вам!
Принц хотел признаться, что он оказался здесь ровно по воле случайности, что он сам… Тот прервал его:
— Я умираю, — продолжил он, взглянув на тихо плачущих дочерей. — Я знаю, что мне осталось не долго, эти твари отравили мое тело. У меня большая просьба, к Вам, если Вы в силах это сделать, то, пожалуйста, позаботьтесь о моих дочерях, у них кроме меня больше никого нет, я скоро… умру.
— Не говорите так папа! — взмолились девушки и бросились обнимать и целовать отца.
— Они правы, — произнес молодой человек, вставая, у которого тоже навернулись слезы. Чувство расставания на веки с родственником как нельзя лучше были ему знакомы. — Мы сейчас уйдем отсюда и вам поможем выздороветь. Вам еще рано умирать, никто потом не сможет заменить вас для дочерей! Монте, помоги мне поднять его, — сказал он, принимаясь за Орхея.
И они, навалив его на плечи и поддерживая с обеих сторон, побрели к выходу. С трудом преодолев лестницу и многочисленные повороты, не раз давая отдохнуть ослабевшему человеку, они достигли выхода замка и очутились на улице.
Уже отсюда они увидели, что в городе идет сражение: пожар, там полыхавший, боевые гонги и гул боя, говорили сами за себя.
— Нам туда нельзя, — подытожил Монте.
— Ты говорил, что Элисар освободился, они куда ушли?
— Сказали, что в город, — ответил тот, всматриваясь на ночную речную гладь. — И я, кажется, даже их вижу!.. Посмотрите вон туда! — указал он вперед, и принц, действительно, увидел точки лодок, медленно плывущих в сторону города.
— Но они же там погибнут, смотрите что там твориться!
— Вы правы, они идут на верную гибель!
— Зачем вы не сказали, чтоб они не подождали меня!
— Дело в том, — начал Монте извиняться, — что… простите меня Ваше Величество, но я не сказал, что вы тоже здесь. Конечно, нет оправдания моему отвратительному поступку, но Ферус… потом решил, что уже все равно…
— Так значит это дело его рук! — хищно усмехнулся Росоэн, — я знал, что это он! Хорошо! У тебя еще осталась лодка, нам нельзя здесь задерживаться, поскорее давай уйдем!
— Слава богу, должна быть! Идемте! — и они побрели к знакомому Росоэну, с недавних пор, скрытому причалу. Там стояла маленькая лодка и, усевшись туда, пятеро поплыли к берегу.
Когда они доплыли, Росоэн на ходу выпрыгнул в воду и помог лодке встать в удобном месте. Потом, так же взяв Орхея за плечи, они с Монте осторожно его вывели на берег и, дав тому немного отдохнуть, медленно пустились в сторону леса. Благо, было темно — их вряд ли бы заметили, а лес находился всего в нескольких шагах. Дойдя до опушки, принц, плохо разбиравшийся в местности, спросил:
— Монте, вы должно быть, лучше знаете, куда нам идти! Решайте, куда дальше?
— Для начала, нам нужно углубиться в лес, — подытожил было тот важно, но потом удрученно произнес, — Если, честно, я не более вас разбираюсь в окрестности, моя работа… Знаете, я не бывал на этом берегу, наверно, ни разу.
— Ладно, в лес! — сказал молодой человек. — Дальше увидим.
И они, снова водрузив Орхея на плечи, зашагали в лес. Девушки последовали за ними. Шаг за шагом, погружаясь в ночную чащу, они скоро вышли на небольшую прогалину и снова остановились передохнуть. Тут Орхей, огорчив всех, взмолился его оставить.
— Не говорите так, — посетовал Росоэн, — вы огорчаете своих дочерей, да признаться и нас тоже! — но тот покачал головой, говоря, что дальше идти не сможет.
— Надо сделать носилки, — сказал Монте, обрадовавшись своей изобретательности.
