Алена Даркина - Полнолуние: закон стаи
Ялмари невольно почувствовал волнение. Неужели это правда? Неужели этот маг в балахоне один из первосозданных? Он заставил себя успокоиться. Проверить его слова можно одним способом…
— И ты покажешь мне первосозданной мир?
— Может быть, — согласился Загфуран. — Если ты принесешь обет ордену Света, станешь посвященным минервалсом, однажды ты сможешь увидеть Храм, находящийся в первосозданном мире.
Лесник расставил точки над "i":
— Я правильно усвоил: обет я даю сейчас, а Храм увижу, когда-нибудь, когда ты или кто-то другой сочтет нужным?
— Да. Необходимо доверять мудрости ареопагита. Он знает, когда ты готов посетить Храм.
— Ты очень наивен, если считаешь, что я поверю таким обещаниям.
— Жаль. Я надеялся, что в тебе хватит веры… Вот ведь парадокс — для того чтобы увидеть Храм, надо иметь огромную веру, но большинство из тех, кто ее имеет, очень недалекие люди. А как только найдешь по-настоящему мыслящего человека, оказывается, что у него проблемы с верой, — в рассуждениях мага слышалась неподдельная печаль. — Закончим нашу увлекательную беседу. Я сказал достаточно. Тебе будет, о чем подумать.
— Подумай и ты, — осмелел Ялмари. — Я поверю в то, что ты один из первосозданных не раньше, чем увижу другой мир. Но и тогда я не могу обещать, что буду повиноваться тебе и таким как ты. Сначала я должен быть уверен, что ты действительно несешь свет, а не разрушение. То, что я услышал в начале…
— Тебе неприятно. Но я всего лишь описал худший вариант. Все может быть иначе. Полад может признать власть ордена Света. Либо, если он не хочет приносить присягу, он может удалиться из страны. Если он действительно служит королеве, желает блага ей, принцу и принцессе, заботится о стране — пусть уступит трон. Костры, сжигающие ни в чем неповинных оборотней, тут же прекратят пылать. Переворота не будет. Все произойдет так же мирно, как в Кашшафе.
— Сомневаюсь, что он поверит в твои добрые намерения.
— Я тоже в это не верю. Но все же… напиши ему обо всем, что произошло. Это мне и нужно от тебя пока. Напиши Поладу, что происходит в Биргере. Напиши, что это происходит во многих приграничных городах, а оттуда перекинется на весь Энгарн. И он может остановить это безумие, спасти жизнь оборотней, "волков" и многих других людей, если отойдет от власти. Я предлагаю бескровный путь, путь без жертв. И не моя вина, если он откажется. Сделаешь?
Ялмари осмыслил его слова.
— Я напишу, — медленно проговорил он.
— Вот и славно. И… над моим предложением тоже подумай. Не каждому предоставляется шанс вырваться со своей планеты. Подумай.
Внезапно вспыхнул яркий свет. Ялмари отчаянно заморгал. Когда зрение восстановилось, он уже находился на городской площади перед ратушей. Загфуран предлагал переночевать у "волков". Ялмари надел шляпу и пошел к зданию, в котором угадывалась солдатская казарма. "Придется познакомиться с капитаном. От него же можно отправить письмо Поладу, — в мыслях снова и снова звучал гаденький голос мага: "Ты будешь орудием в моих руках и сам не догадаешься об этом… Ты исполнишь мою волю, хочешь ты этого или нет". Что если это письмо сыграет на руку магу? Впрочем, если письмо я не напишу, это тоже может быть ему на руку. А написать Поладу обо всем, что произошло, все-таки надо".
Ялмари понимал: теперь, что бы он ни сделал, тень мага будет преследовать его.
За неделю до этого
Илкер делала прическу леди Асгат, когда в комнату вошла принцесса. Сегодня она ни капли не напоминала ту ведьму, что вчера пыталась оторвать уши лорду Сороту. Платье впору монашке: закрытое до горла, с ажурным воротником дорогой вышивки. Темно синий лиф плотно облегает фигуру. Крылышки делают плечи принцессы шире, от этого талия кажется очень тонкой. Рукава белые, с чудесной вышивкой золотыми и серебряными нитями. Темно синяя юбка разлетается впереди, а там белеет другая из той же ткани, что и рукава. Смотрится необычно женственно и элегантно — настоящая принцесса. Можно поверить, что она станет королевой. Илкер смотрела на нее с любопытством. Почему-то казалось, что пришла она не для того, чтобы поболтать и обязательно устроит для себя какое-нибудь развлечение. Сколько горничные сплетничали о принцессе, все в один голос утверждали, что если Эолин и "ведет себя прилично", все равно кому-нибудь достанется. Обычно, то, что она вела себе достойно, значило, что она вышла на охоту против собственных фрейлин. Принцесса презирала придворных дам, но те все равно стаями вились во дворце и старались во всем угодить своенравной наследнице престола.
Леди Асгат расплылась в фальшивой улыбке.
— Ваше высочество! — воскликнула она приторно-сладким голосом. — Как я рада, что вы меня посетили. Вы подождете, пока я сделаю прическу?
— Безусловно, — Эолин с достоинством опустилась в кресло. С любопытством осмотрела комнату. — В первый раз прихожу к тебе. Довольно милая комната.
Получить комплимент от принцессы, обладающей при вздорном характере безупречным вкусом, мечтала каждая фрейлина. Польщенная Асгат зарделась от счастья, лишь Илкер уловила охотничий блеск в глазах Эолин и заподозрила, что госпожа рано радуется. Принцесса еще раз окинула взглядом будуар и продолжила:
— Точно такой же я видела у леди Зимран, когда гостила у нее три года назад. Вы с ней родственницы? — невинно поинтересовалась она.
Лицо леди Асгат пошло пятнами гнева, она открыла рот, но, так и не придумав, как ответить, чтобы не оскорбить принцессу, закрыла его. Спустя некоторое время прошептала:
— Нет.
— Чудеса! — Эолин величественно и очень красиво пожала плечами. — Неужели может так совпасть вкус? Но ты не расстраивайся, — утешила она страдалицу. — Вкус можно развить. Еще пару лет во дворце и ты все исправишь, — принцесса немного помолчала. Илкер почувствовала, что последует еще одна колкость, и не ошиблась. — Вот поумнеть за эти годы тебе вряд ли удастся, — закончила Лин, улыбаясь со снисходительным состраданием, словно разговаривала с юродивой.
Леди Асгат проглотила и эту шпильку. Все фрейлины заискивали перед принцессой, когда она находилась рядом. Злословили и высмеивали ее, когда она выходила. И со страстным рвением подражали во всем. Родители отправляли их во дворец в поисках богатых женихов и благословений от правящей руки. Девушки терпели все, что угодно, ради этого, но, кажется, немногие добились своей цели. Горничные сплетничали, что одна из фрейлин чуть не вышла замуж за принца, но вскоре ее застали с лордом Соротом, и пришлось девушке уехать, не солоно хлебавши. А принц после этого вроде бы совсем тронулся умом и почти перестал бывать во дворце, удалившись в свой замок, так что шансы заключить с ним блестящую партию сошли на нет. Но дамы не теряли надежды — кроме принца есть еще герцоги, лорды и много других богатых рыцарей вертящихся во дворце. Иногда партия с сыном старейшины Жанхота — это лучше, чем ничего. Если кто-нибудь из фрейлин не выдерживал общения с принцессой и уезжал домой, на ее место тут же появлялись две-три новые кандидатки. Выбирала "компаньонок" принцесса лично. Предпочитала красивых и недалеких. Наблюдая за сегодняшней стычкой, Илкер считала, что если бы нашлась среди этих девушек хотя бы одна, которая не побоялась бы возразить Эолин, поставить ее на место, то, возможно, она сумела бы стать подругой принцессы. Но никому не приходило в голову проявить подобную смелость. Леди Асгат то бледнела, то краснела, но героически сдерживала себя. Илкер тщательно укладывала ей волосы — локон к локону — и огорченно сжала губы. Принцесса уйдет, а злая Асгат будет вымещать испорченное настроение на горничных. И, прежде всего на ней, Илкер, потому что она присутствовала при этом унижении.
