Джек Финней - Цирк доктора Лао
Позже, когда другие властители сменили Хубилая, один из них решил, что у его дракона должно быть пять пальцев на ногах, а драконы других властителей могут иметь три, четыре, шесть или даже семь, но только не пять пальцев. Его сосед не согласился с этим эдиктом, и началась война. Я не помню, чем она завершилась, но хочу обратить ваше внимание, что у этой химеры по четыре пальца на передних ногах и по три – на задних. Так что если догматичный правитель считал, что его требование на чем-либо основывается, то он очень ошибался. Мне никогда не приходило в голову пересчитывать пальцы на лапах у химер Хубилая в Пекине, поэтому не могу судить, точны ли были скульпторы древности.
– Скажите, химеры размножаются в неволе? – поинтересовался юрист.
– О, конечно, – ответил доктор, – они размножаются постоянно. Этот приятель то и дело норовит наскочить на сфинкса.
– Ну, это не совсем то, что я имел в виду, хотя, конечно, это тоже интересно. Я хотел узнать, воспроизводят ли они себе подобных?
– Это невозможно, ведь все они самцы.
– Вот как? И нет ни одной самки химеры?
– Ни одной, да и самцов-то немного. Перед вами очень редкое животное, мистер.
Хорошо, если нет самок, то откуда и они тогда взялись?
– Как я уже говорил, эта особь из Малой Азии.
– О, черт! Я имею в виду, как они родились?
– На ваш вопрос невозможно ответить. Никто этого не знает.
– А не может быть так, что самки химер, как самки некоторых видов насекомых, имеют совершенно другой облик и поэтому до сих пор не идентифицированы? – спросил старик в брюках для гольфа.
– Наука вообще не признает существования химер, не говоря уж о том, самцы они или самки, – сообщил доктор Лао.
– А что такое наука? – спросила деревенская девушка.
– Наука? – переспросил доктор Лао. – Да ничего особенного. Наука – это классификация, приделывание названий ко всему, к чему только можно их приделать.
Химера проснулась. Сон еще туманил ее зеленые глаза, в мозгу мелькали и исчезали обрывки странных сновидений. Она подняла заднюю лапу и почесала шкуру, очевидно, стараясь изгнать оттуда клещей. Сделав это, она поднесла лапу к морде и огненным дыханием опалила вычесанных насекомых. Доктор Лао достал из большого бака гремучую змею и бросил ее химере. Змея упала на кучу мусора, вскинула голову, зашипела и с вызовом уставилась на чудовище.
Химера посмотрела на змею с таким вниманием, с каким кухарка наблюдает за тараканом, прежде чем раздавить его. Затем она высоко закинула хвост, как скорпион, готовящийся к нападению, и, нагнувшись вперед, опять же как скорпион, ударила змею по голове металлическим наконечником хвоста. Змея замертво уронила голову. Химера взяла свою добычу передними лапами и сидя, как кенгуру, на задних, принялась поглощать ее, аккуратно сплевывая в сторону погремушки. Она ела змею, откусывая кусочек за кусочком, как ребенок ест банан, и вид ее говорил о том, что она получает огромное удовольствие от трапезы. Покончив с едой, чудовище склонилось над доктором Лао, выдувая кольца дыма и прося еще.
– Нет, моя прелесть, одной змеи в день при такой жаре тебе вполне достаточно, – сказал старый китаец.
– Знаете, – продолжал он, обращаясь к аудитории, – здесь, в Аризоне, очень важно внимательно следить за рационом наших питомцев. То ли от недостатка влаги, то ли от этой ужасной пыли, стоит нам чуть перекормить животных, как у них то колики начинаются, то того хуже – заводятся глисты. Химере-то, конечное, глисты не страшны, она их тут же сжигает. Но возьмите, к примеру, сфинкса. Это же титанический труд – гнать глисты у сфинкса. Обычные глистогонные средства тут не помогают. Приходится давать сильное слабительное в огромные дозах. Последний раз, когда я гнал у сфинкса глисты, они выглядели, как гигантские вермишелины. И теперь, когда я вижу лапшу, у меня перед глазами стоят эти несчастные ленточные черви, а всякий раз, как я вижу ленточных червей, они мне напоминают вермишель. Меня это очень огорчает.
– Кажется, лапша – излюбленное китайское блюдо, не так ли? – спросил старик в брюках для гольфа.
– Я предпочитаю акульи плавники, – ответил доктор Лао.
Вдова, миссис Ховард Т. Кассан, пришла в цирк в легком платье и туфлях на низких каблуках и направилась прямо в шатер предсказателя будущего. Она заплатила за вход и уселась, намереваясь услышать свое будущее. Апполониус предупредил, что ее ждет разочарование.
– Не может быть, если только, конечно, вы расскажете мне правду, – твердо сказала миссис Кассан. – Меня особенно интересует, как скоро будет обнаружена нефть на моем участке в двадцать акров в Нью-Мехико.
– Никогда, – ответил провидец.
– Хорошо, ну а когда я опять выйду замуж?
– Никогда, – снова ответил провидец.
– Очень хорошо. Тогда, какой мужчина будет следующим в моей жизни?
– В вашей жизни больше не будет мужчин, – изрек провидец.
– Хорошо, тогда какой смысл в моем существовании, если я не разбогатею, не выйду замуж и не встречу больше ни одного мужчины?
– Не знаю, – признался провидец. – Я только читаю будущее, я не оцениваю его.
– Ну хорошо, я заплатила вам, расскажите мое будущее.
– Ваш завтрашний день будет таким же, как сегодняшний, а послезавтрашний ничем не отличится от позавчерашнего, – сказал Аполлониус. – Я вижу оставшиеся вам дни как череду спокойных, скучных часов. Вы не поедете путешествовать, и в голову вам не придут новые мысли. Вам не доведется пережить новых страстей. Вы станете старше, но не мудрее, строже, но не величественнее. У вас нет и не будет детей. Ни удача, сопутствовавшая вам в юности, ни простодушие, которое привлекало к вам мужчин, больше не придут на помощь, и вам больше не удастся завлечь ни одного из них. Люди будут навещать вас из сочувствия или из жалости, а не потому, что вы им интересны. Приходилось ли вам когда-нибудь видеть старый кукурузный стебель, пожухший, умирающий? Время от времени на него садятся птицы, даже не замечая, на что садятся. Это и есть вы. Я не могу понять, что за место отведено вам в этой жизни. Живое существо должно либо создавать, либо разрушать, в зависимости от его способностей и наклонностей, но вы, вы не делаете ни того, ни другого. Вы просто живете, мечтая о том, чтобы с вами случилось то, что с вами никогда не случалось. Иногда вы удивляетесь, почему молодежь, которую вы время от времени ругаете за воображаемые проступки, не слушает вас и старается избежать встречи с вами. Когда вы умрете, вас похоронят и забудут. Могильщики положат вас в цинковый гроб, тем самым на века опечатав вашу бесцельность. Ибо, оглядываясь на вашу жизнь, на добро и зло, совершенное вами, я с прискорбием заключаю, что вы могли вовсе не рождаться. Я не вижу смысла в вашем существовании. Я вижу лишь впустую убитое время.
