Энгус Уэллс - Гнев Ашара
Но Кеш был недоволен, и выставил войско, которое потерпело поражение под объединенными ударами Усть-Галича и Тамура, после чего его гордая конница присягнула на верность Коруину. Тем самым завершилось объединение. К изумлению побежденных, Коруин проявил себя столь же великодушным в победе, сколь безжалостным в войне, и Андурел продолжал расти. Как Тамур, так и Кеш посылали надежных людей для участия в советах, которые учредил властелин-наемник. Посланцев выслушивали и слова их исполняли, пока Андурел не стал законным местом для триединого правительства. Этот огромный укрепленный город сделался словно особым королевством, он не принадлежал ни к одной партии, но был верен лишь себе — истинное сердце Трех Королевств, нерушимый символ их союза.
Когда объединение завершилось, Коруин занялся обороной границ. К югу от Усть-Галича и к востоку от Кеша, Тенайские равнины образовывали природный рубеж, легко защищаемый цепочкой пограничных укреплений, которые он повелел соорудить. Главная угроза крылась на севере и на западе, у рубежей Тамура. И здесь Коруин постарался преградить пути дли вторжений как сандурканцам, так и лесному народу. Подобно тому, как он выстроил Андурел в сердце Трех Королевств и укрепил границы, властитель предложил возвести оборонительные сооружения по кромке тамурских земель и поставить одну большую крепость посередине. В этой крепости должны были хранить свою страну правители Тамура, сделав свои горы послушными, как тело послушно разуму.
Так явилась на свет Твердыня Кайтина. И тамурцы говорили, что если Андурел — это мозг Трех Королевств, то Твердыня — сердце Тамура.
Она высилась не в самом центре, а ближе к северу, на полпути между Лозинскими Крепостями и Морфахским проходом, у самых склонов великих гор. Тогда ее властителем был Черек Кайтин, живший в длинном деревянном доме, обнесенном деревянным палисадом. Черек давно лежал в земле, а Твердыня из нехитрого деревянного сооружения превратилась в могучее творение искусных каменщиков. Стены, к которым скакал сейчас Кедрин, поднимались на высоту в четыре человеческих роста. В верхней их части имелись бойницы, внутри проходили галереи, достаточно широкие, чтобы по ним могли беспрепятственно передвигаться воины в доспехах. Из амбразур можно было пускать стрелы или выставлять шесты, дабы опрокидывать ими осадные лестницы. По углам крепости вздымались башни, каждая из которых оснащалась баллистой и была устроена так, чтобы в ней можно было укрыться от противника, если не выдержат стены. В крепость вели единственные мощные ворота с широким проходом, в случае надобности они могли перекрываться падающей сверху огромной металлической решеткой. Внутри крепости располагались казармы и конюшни, амбары и кладовые, оружейная и госпиталь, где ухаживали за ранеными постоянно живущие здесь Сестры. Здесь же имелись бани, получавшие воду от источников, которые и предопределили в свое время местоположение Твердыни, а также школа, которой, как и больницей, руководили Сестры.
Разумеется, вокруг крепости выросли предместья, раскинувшись на три стороны от нее, однако с четвертой сохранилась площадь для военных учений. А в случае войны — хотя войны здесь гремели достаточно давно, немногие помнили их, и совсем уж немногие о них думали — жители могли найти безопасность за каменными стенами Твердыни Кайтина. Для Кедрина это было место восхитительных чудес, хранилище воспоминаний и превосходнейшее место для игр, какое только может пожелать мальчик. Здесь были и заброшенные ходы, и почти забытые покои, где старинное оружие там и сям украшало стены, а деяния славных предков были изображены на коврах, висящих рядом. Здесь имелась даже библиотека, хотя в нее-то мальчик заглядывал не слишком часто.
Он придержал своего гарцующего коня, вслед за Бедиром проехав во двор. Сразу же за воротами отец, уронил ладонь на плечо сыну и легко соскочил с седла, одновременно бросив поводья конюху, ожидавшему во дворе, — тот сразу же повел вороного боевого коня в стойло. Морщинистое лицо конюха улыбнулось Кедрину, кривой от шрама глаз подмигнул юноше — молодец, будь таким и впредь.
— Ты меня видел, Тевар?
— А как же, — ответил тот, — и не помню, чтобы какой-то другой воин более доблестно прошел испытание.
Улыбка Кедрина едва не поглотила все его лицо: комплимент Тевара, суждение опытного солдата, стоила не меньше, чем отцовская похвала или скупые знаки одобрения Тепшена Лала. Юноша взглянул на Бедира:
— Я скоро отправлюсь с тобой в поход, отец? Когда ты выступаешь против лесного народа?
— Возможно, ты к тому времени достаточно подрастешь, — сказал Бедир. — Спешки нет, и тебе еще многому надо выучиться.
— Тепшен Лал сказал, что я самый способный его ученик, — не унимался Кедрин. Затем он нахмурился, испугавшись, что Бедиру может не понравиться такое хвастовство, и добавил: — Я случайно подслушал.
Красивое лицо Бедира приняло насмешливо-суровый вид. Сейчас они прокладывали себе путь через беспорядочную толпу людей с конями и без, и никто не выказывал особого почтения властителю — ибо так уж повелось в Тамуре.
— Не подобает принцу Тамура опускаться до подслушивания, мальчик.
Кедрин, уже до того хмурый, теперь глядел на отца виновато.
— Я не намеревался подслушивать, отец, — возразил он. — Я был в оружейной и точил меч, когда случайно услышал, как Тепшен говорит с Теваром. Я не мог не услышать то, что они друг другу сказали.
— Тогда ты не полностью виновен, — признал Бедир. — Но если и впредь окажешься в подобном положении, следует дать знать о своем присутствии.
— Хорошо, — почтительно пообещал Кедрин, думая, что не так-то легко быть принцем; чему только не требуется учиться, а времени часто недостаточно, чтобы все это переварить!
Военная подготовка была самым легким занятием, поскольку доставляла больше всего удовольствия, сила и прирожденная смекалка позволяли ему без особого усилия преуспеть на этом поприще. В правление Бедира Тамуру выпало не более, чем несколько пограничных стычек — но по обычаю королевства каждый телесно здоровый юноша обучался боевым искусствам на случай варварского вторжения. Тамур, самое уязвимое из Королевств, одновременно был и беднее прочих: горная страна, где усадьбы стояли далеко друг от друга и, особенно в минувшие времена, во многом зависели от помощи соседей. Плавные равнины Кеша в равном изобилии производили зерно и лошадей и были защищены от набегов природными рубежами: Лозинами, Идре и Тенайскими степями. Усть-Галич оберегал два северных королевства и реки, то была страна виноградников и полей, обильная природными богатствами. Усть-Галич мог себе позволить платить наемникам, а Тамур — нет. Не удивительно, что в давние времена обычным делом для тамурца было искать службы в наемных войсках южного королевства, и как раз в силу этого Коруин Железный Кулак приобрел уважение к Тамуру.
