Джонатан Стрэн - Драконы
Я собиралась всего лишь передохнуть, но на самом деле, несмотря на обстановку, заснула. Должно быть, выдохлась до предела.
Спала я беспокойно. Во сне я увидела мальчика, который обычно сидит рядом со мной на уроках английского и очень мне нравится. Он стоял наверху, над решеткой люка, и смотрел на меня. Я покраснела, но все равно выглядела довольно хорошенькой. Вылитая Спящая красавица.
Он плюнул на меня.
Я отдернула голову и стукнулась щекой о стенку трубы. И проснулась, ощутив мерзкую вонь. Я была все там же.
Меня трясло, хотя на самом деле внизу было едва ли не жарко.
«У тебя лихорадка», — сказала я себе. Уж не заболела ли я на самом деле? Трудно было сосредоточиться. Мысли путались: то я представляла себя в собственной постели, то мне казалось, что из тьмы туннеля на меня наползает какая-то громадная когтистая тварь.
Я услышала шипение.
В ужасе я вскочила и попыталась забиться поглубже в трубу. Кроссовки скребли по металлу.
— Собек? — прошептала я.
Машинально мои губы сложились для дурацкой высокопарной молитвы.
Моего плеча коснулось что-то теплое, словно там, под чешуйчатой кожей, тлели угли. Длинный язык лизнул волосы. У аллигаторов не такие языки. И у крокодилов тоже.
Я подумала о своих порезах и ссадинах и о том, как долго скиталась по туннелю по щиколотку в грязной вонючей воде. Наверняка раны воспалились от инфекции. У меня лихорадка. Бред.
Я крепилась из последних сил, дрожа от холода и ужаса, пока надо мной проползало длинное тело, волоча за собой хвост и слегка задевая меня когтями. Но вот чудовище исчезло, и я с облегчением отключилась.
Придя в себя, я увидела слабый свет, проникавший сквозь решетку высоко наверху; решетка была расположена слишком далеко, чтобы у меня возникла хоть слабая надежда, что меня услышат, если я закричу. Изредка свет на мгновение заслонялся тенью, видимо от проходящих по улице машин.
Лицо мое лоснилось от пота, влажные волосы прилипли к коже. Должно быть, лихорадка взяла свое, пока я спала.
Сумасшествие передается по наследству. Про это все знают. Что бы ни было причиной безумных поступков моей матери, оно таилось и в моем мозгу, как плесень, ожидая только подходящего случая, чтобы пойти в бурный рост.
Таким случаем вполне могла оказаться травма.
Вот почему я предпочитаю технику. Электронику. Там все происходит предсказуемо. Если что-то ломается, поломку можно исправить.
Я лежала на груде рогожных мешков, от которых исходил приятный аромат кофе. Вокруг валялись всевозможные обломки: металлические колесики от магазинных тележек, погнутые подсвечники, покореженные микроволновки, блестящие осколки елочных игрушек, манекены с оторванными конечностями, разбитые телевизоры. При таком слабом свете видно было только то, что валялось поблизости, но я не сомневалась, что в темной глубине этого помещения скопились горы мусора.
Возле меня на бумажной тарелке лежал недоеденный рогалик. Рядом стоял металлический термос. Я отвернула крышку и понюхала. Жидкость внутри ничем не пахла. В животе у меня заурчало.
— Проснулась наконец, — раздался в темноте чей-то голос.
Я попыталась подняться и обнаружила, что лежу под рогожкой совершенно голая. Я беспокойно завертелась в поисках одежды.
Из темного угла показался мальчик, двигаясь осторожно, словно боялся напугать меня. Лицо у него было в грязных разводах, взъерошенные белокурые волосы торчали во все стороны.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он хриплым голосом и откашлялся. — Здорово тебя прихватило.
— Где моя одежда? — сердито закричала я.
Завернувшись в один из кофейных мешков, я направилась в угол потемнее.
Он поднял руки в знак мирных намерений:
— Успокойся. Ты металась в бреду и была вся исцарапана. Твоя грязная одежда прилипала к ранам. Я очистил их от гноя, так что нечего на меня кричать.
Я присмотрелась к нему повнимательнее. При таком освещении трудно было разглядеть его лицо, но, похоже, он не врал. Футболка болталась на нем, как будто он сильно похудел. Из-за этого он казался выше ростом.
— Как тебя зовут? — спросила я.
Я надеялась, что в такой темноте он не заметит, как я смущаюсь. Мне еще не доводилось представать нагишом перед мальчиком. Непривычно было ощущать собственное тело как бы со стороны, со всеми его изгибами и недостатками.
— Хэнк, — ответил он. — Я здесь торчу уже две недели. — Он как-то странно хихикнул. — Я едва не спятил. Когда я набрел на тебя в туннеле, я сначала принял тебя за мертвую. Я чуть не споткнулся о тебя.
— Две недели? — спросила я дрожащим голосом.
Он уселся на сломанный телевизор и откинул со лба грязные волосы:
— Эта сумасшедшая тетка, которая помешалась на моем отце, все слонялась возле нашего дома или наблюдала за нами с той стороны улицы. Как-то вечером иду я от своего приятеля, тут-то она и эти ее два психа и схватили меня. Не знаю, чего они добивались, но именно так я оказался здесь. По-моему, они решили меня прикончить.
— Меня тоже они поймали, — сказала я.
Меня беспокоило его имя — Хэнк. Мальчишек часто называют по имени отца.
— Шутишь? — не поверил он.
— Эта сумасшедшая тетка — моя мать.
Вначале он просто уставился на меня в изумлении.
— А, — сказал он и нахмурился, пытаясь сообразить. — Значит, ты знаешь про дракона?
— Про дракона? — Я чуть не поперхнулась.
Похоже, беспокоиться стоило не только о моем наследственном помешательстве.
— Я правильно расслышала? Ты имеешь в виду культ, на котором они сдвинулись?
— Нет, — сказал он. — Я имею в виду дракона, что обитает здесь, в канализации. Из-за него нам не выбраться отсюда: он спит возле единственного выхода наверх. Ты что, не знала?
— Вроде нет.
Я вспомнила про тварь, что переползла через меня и исчезла во тьме.
— Самый что ни на есть настоящий дракон, — сказал он.
— Ну да, — согласилась я, понимая, что именно этого он и ждет от меня.
— Послушай, я знаю, где проходит труба с питьевой водой. Пойду-ка я туда и наберу для нас несколько бутылок. А еще решетка возле закусочной, куда часто объедки выбрасывают. Народу лень искать контейнер. Я сам этим питался все две недели, и дракона кормил. Я отправлюсь туда и…
— Ты его кормишь?
— Ну да, — кивнул он. — А то еще набросится. По-моему, нас для этого сюда и затолкали — дракону на обед.
— Ой! — сказала я.
Он, должно быть, сообразил, что я испугалась, и внезапно заговорил о другом:
— Ну, мы все равно выберемся. Главное — отыскать путь наверх. Господи, да ты, наверное, решила, что я совсем спятил.
