Ясинский Анджей - Воспоминания участника В.О.В. Часть 1
Вот так и мы тогда, лишь только двинулся поезд, все сразу как бы успокоились. Движение поезда на нас действовало успокаивающе. Хотя наши души были полны печали расставания. Мы были рады и спокойны, мы даже чему-то радовались и гордились. Но чему? Не тому ли, что многие из нас едут поездом в последний раз и больше никогда не вернутся? Нет. Может быть мы ждали легких побед над врагом и эти победные предвкушения нас радовали? Тоже нет.
Пожалуй, мы тогда и хотели бы грустить, даже сознательно, но в общем движении мы позабыли печаль. Всякое движение тонизирует, придает бодрость, хорошее настроение. Стояние на одном месте действует в обратном направлении. Мы тогда сразу одновременно грустили и радовались.
Поезд шел быстро. На станциях стояли по много часов, а иногда неожиданно, без остановок проезжали сразу по несколько станций. Куда едем, на какой фронт, никому не было известно. Только после того, как проехали Саратов, появились предположения. Мы едем на южный фронт. Зима стояла холодная. Мы боялись холодов, так как большинство наших солдат были жителями теплой Азии. Зато в наших теплушках было даже слишком тепло. Угля было вдоволь, мы его набирали на любой станции из эшелонов с углем. В вагоне стояла жара. Однако, ночью, когда забывали подкладывать в буржуйку уголь, становилось сразу холодно. В углах вагона выступал белый иней и теснота на нарах становилась даже желанной. Теснота действительно была такова, что называется 'сельди в бочке'. Спали только на одном боку.
На правом или на левом. Если кто желал повернуться на другой бок, то это было совершенно невозможно. Когда же появлялась необходимость встать с нар, то вставший рисковал. Вернувшись на свое старое место, мог не найти его. Ряды спящих плотно смыкались и надо было с силой втискиваться на свое место, расталкивая людей. Первое время ссорились. Позже привыкли. К чему только человек не привыкает! А ведь спали-то на голых досках. И ничего, спали с удовольствием, не страдая бессонницей. Правда, по утрам жаловались: у многих болели бока. Вместо подушки вещмешок, за одеяло - солдатская шинель.
В это время фронт уже стабилизировался. Наши войска стали наступать. Теснили немцев под Москвой. Взяли Ростов и высадили десант в Крыму. На других фронтах также мы имели успех. Ехать на фронт стало веселее. В нас всех появилась самоуверенность. Даже шутки у солдат стали другого характера. Они стали победоносные. Однако, несмотря на то, что фронт двигался уже на запад, а не на восток, в тыл везли огромное количество заводского оборудования. Это оборудование стояло прямо под открытым небом на вагонах. В огромных эшелонах на восток везли: котлы, трансформаторы, станции и др. На многих станциях, насколько можно было видеть вокруг, также стояло заводское оборудование. Оно стояло видимо потому, что его вывезли наспех, лишь бы оно не досталось немцам. Сгрузили в тылу и, по видимому, по мере необходимости, оно рассасывалось в нужные места. Попадались дети, эвакуированные из Ленинграда. Вид их был жалкий и производил на душе тяжелый осадок. Встречались целые эшелоны с маленькими детьми. С ними не было их родителей. У одних родители еще были живы и находились в осажденном Ленинграде у других они умерли. Дети были опухшие от голода. Некоторые из них ходили самостоятельно вокруг эшелона, другие ходить не могли. Они были сильно ослаблены. Дети были ко всему безучастны и на вопросы отвечали неохотно. Чаще всего на вопрос они пожимали плечами, и молчали. Что это за дети и откуда они здесь, узнавали от сопровождающих эшелон женщин. Они рассказали, что детей эвакуировали из Ленинграда по льду Ладожского озера. Многие из них были так слабы, что умерли еще в первые дни по дороге. Сейчас эти дети уже стали самостоятельно ходить на своих ногах. Кормили их хорошо. Все кто видел их потом сильно возмущались злодеянием фашистов. Эти дети озлобили нас против фашистов много больше, чем любые словесные ухищрения наших духовных наставников. Потом еще много ночей подряд солдатские разговоры велись вокруг этих эшелонов с детьми.
Ехали мы долго, около полутора-двух месяцев. Особыми событиями поездка не отмечалась. Где-то ближе к Саратову произошел несчастный случай с сержантом Данченко. Сержант сидел возле буржуйки и смотрел как в котелке кипит вода. В этот момент к эшелону подавали новый паровоз. Толчок паровоза был так силен, что котелок подпрыгнул и перевернулся. Вся кипящая вода попала на лицо сержанту. Когда пришел врач и осмотрел пострадавшего, стало видно, что глаза у сержанта пропали. Там, где были глаза, появились матового цвета складки. Сержант ничего не видел.
Однажды среди снежного поля паровоз внезапно остановился и стал подавать сигналы тревоги. Мы до этого знали, что многие наши эшелоны подвергаются воздушным налетам. На станциях стояло много вагонов, которые были изрешечены пулями так здорово, что даже нарочно так не сделаешь. Вагоны-решето. Такая тревога для нас была впервые и неожиданна.
Многие из нас побледнели. Послышалась команда:
- Вылезай! Воздушная тревога!
Мы быстро выскочили, кто в чем был и начали разбегаться. Самолетов пока нигде не было видно. Выпрыгнул из вагона и наш старшина. Ему показалось, что это не порядок. Ведь раньше-то в тылу по тревоге мы строились. А здесь вдруг испугались и попрятались. Непорядок. Старшина повелительно подал команду строиться. Вначале мы не поверили, что во время налета надо строиться. Однако видя, что самолетов нет, мы нехотя собрались возле старшины и построились. Стояли ждали и никто не знал, что делать. Не знал старшина, не знали и мы.
Через некоторое время подошел кто-то из старших командиров и разъяснил нам. Он сказал, что тревога была учебной и хорошо, что не было самолетов. В строю нас немцы всех бы перестреляли. Нам всем было весело и страх исчез. Оружия у нас никакого не было. Нам обещали выдать его на фронте. Молодые солдаты очень хотели иметь при себе оружие. Было обидно, что едем на войну без оружия. Мы порой про себя смеялись. Зачем оно нам, немцы бросят фронт еще только завидят нас!
Ближе к фронту стали попадаться эшелоны с разбитым вооружением и военной техникой. На открытых платформах везли как металлолом танки, пушки, снаряды и т.п. Однако к нашему возмущению оружие было только советское. Как ни пытались мы увидеть трофейное оружие своего противника, его нигде не было. Было обидно и это действовало на солдатское настроение.
Однажды с моим другом Мишкой Ивановским мы лазали по таким вагонам и нашли совсем целый ящик неповрежденных снарядов от 35мм-противотанковых пушек. Мы были крайней удивлены и даже приятно обрадованы, что нам вот удалось обнаружить, чуть ли не артиллерийский склад. Снаряды были маленькие, аккуратные. На медной поверхности гильз снарядов матово тускнела жировая смазка. Мы подержали снаряды в руках, определили на вес, покрутили в руках остальные снаряды. Потом Мишка сказал:
