Мишель Цинк - Пророчество о сёстрах
Я бережно, как подарок, кладу руку Сони обратно.
— Что это?
Соня на миг прикусывает губу, а потом кивает на мою кисть.
— Сперва дай мне взглянуть.
Я вытягиваю руку, демонстрируя Соне запястье. Она аккуратно придерживает ее, проводит пальчиком по букве в центре крута.
— У тебя по-другому.
Лицо мое вспыхивает от стыда, хотя сама не пойму, чего мне стыдиться.
— Да, слегка, хотя можно сказать, это у тебя по-другому. Давно у тебя так?
— Всю жизнь. Говорят, с самого рождения.
— Но что все это значит?
Соня глубоко вздыхает, устремив взор на деревья.
— Не знаю. Во всяком случае, не знаю ничего точно. Единственное упоминание о такой вот отметине, которое я слыхала, встречается в малоизвестной легенде, которую рассказывают в кругах духовидцев и остальных, кто интересуется Стражами. И в еще менее известных отрывках этой легенды.
— Стражами?
— Ну да, из Библии.
Она говорит это таким тоном, точно я сама должна вспомнить, как будто я прекрасно знаю Библию, — а ведь наше с Элис религиозное образование в лучшем случае можно назвать беспорядочным и бессистемным.
— Они были ангелами, а потом пали.
Повесть не то об ангелах, не то о демонах, думаю я.
Соня продолжает, не подозревая о моей вспышке озарения:
— Самая распространенная версия состоит в том, что они были низвергнуты с небес, когда прельстились земными женщинами, женились на них и родили детей. Но есть и другие версии. — Она колеблется, словно в нерешительности, наклоняется за камешком и протирает его краешком юбки, перед тем как снова взглянуть на меня. — Есть еще одна. Гораздо менее распространенная.
Я складываю руки на коленях, силясь унять нарастающую тревогу.
— Продолжай.
— Говорится, что Стражей подстрекала к мятежу Маари.
Я качаю головой.
— Кто-кто?
— Одна из сестер. Из близнецов.
Сестры. Близнецы.
— Я никогда не слышала, чтобы в Библии упоминались сестры-близнецы, одну из которых звали бы столь странным именем. Конечно, я не знаток, но все равно…
Соня вертит в пальцах круглый и ровный камешек.
— Потому что в Библии такого и не найдешь. Это легенда, миф, что рассказывают устно и передают из поколения в поколение. Я и не утверждаю, что это чистая правда. Просто рассказываю, что сама знаю, ты же просила.
— Ну ладно. Тогда расскажи и все остальное. Расскажи про сестер.
Соня чуть-чуть отодвигается на камне от меня.
— Там говорится, что предательство Маари началось с того, что она обольстила Самуила, самого доверенного ангела Господня. Самуил пообещал Маари, что если она родит ангелочеловека, то обретет в награду все знание, недоступное людям. И он сказал правду. Когда павшие ангелы, или Стражи, взяли женщин из людского племени в жены, они стали делиться со своими новыми супругами всевозможными способами и разновидностями колдовства. Собственно, некоторые наиболее… гм, пылкие члены нашего общества верят, что именно отсюда берет начало дар ясновидения.
— И что было дальше? Что случилось после того, как Стражи женились на людских женщинах и разделили с ними тайное знание?
Соня пожимает плечами.
— Они были изгнаны, обречены во веки веков блуждать по восьми Иномирьям до самого Божьего суда — или, как называют его христиане, Апокалипсиса. Ой, да, и после того их уже больше не называли Стражами.
— А как же их называли?
— Падшими душами. — Голос ее становится еле слышен, точно Соня боится, что кто-то услышит, как она произносит эти слова. — Говорят, они еще каким-то образом могут вернуться в физический мир. Через сестер, одна из которых Хранительница, а вторая — Врата.
Я вскидываюсь.
— Что ты сказала?
Она качает головой.
— Лишь то, что есть какой-то способ, чтобы…
— Нет, после этого. Про сестер.
Соня легонько морщит нос, пытаясь вспомнить.
— Ну, как я слышала, две сестры из определенного рода так и продолжают борьбу, по сей день. Одна остается Хранительницей покоя и благополучия физического мира, а вторая — Вратами, через которые могут проходить души. И если души вернутся в наш мир, начнется Божий суд. Тогда все падшие души объединятся в единое войско и будут биться. Только… я слышала, тут еще какая-то хитрость.
— Какая хитрость?
Она хмурит лоб.
— Вроде бы как сказано, что воинство душ не может вступить в битву без предводителя, Самуила. А Самуил может проникнуть через Врата, только если его призовет та сестра, что наделена даром сделать это. Говорится, что воинство накапливается, потому что падшие души проходят во множестве через Врата в наш мир и выжидают…
— Выжидают чего?
— Самуила. Зверя, что известен также как сам Сатана.
Соня говорит это совсем просто, а я понимаю, что даже и не удивлена.
8
Мир вокруг затихает. В голове у меня нет места шуму ветра в деревьях, плеску озерных волн, лижущих берег внизу. Нет места ничему, кроме тонких побегов пророчества, что извиваются, сворачиваются в крохотное семечко здравого смысла.
Соне неведомы мои думы, и она продолжает, точно мой мир вовсе не рушится, не переворачивается — вот сейчас, в этот самый миг.
— Единственная причина, по которой я тебе все это рассказываю, — отметина. Видишь ли, в легенде сказано, что символ душ — Йоргуманд.
Я стараюсь сохранять бесстрастное лицо. Если только я потеряю выдержку, если только позволю Соне увидеть всю глубину моей паники — те малые крохи рассудка, что еще остаются у меня сейчас, наверняка покинут меня.
— Ну что ж, ладно. У нас обеих есть такая отметина. Но я все равно не понимаю, какую роль мы можем сыграть в столь диковинной истории.
Она обреченно вздыхает, поднимается с места и начинает расхаживать туда-сюда передо мной.
— Я тоже не понимаю. Но я устала бояться одна. У меня никакой сестры нет. Я надеялась… — Она останавливается, глядит на меня и продолжает уже мягче: — Ну, наверное, надеялась, что я права: что у тебя тоже есть такая отметина и вместе мы сможем найти ответ.
— Ладно. — Я вскидываю голову и открыто смотрю в глаза своей спутнице. — Тогда вернемся к прошлой ночи. Для начала можешь рассказать мне, чего ради я летала по небу.
Мы совсем близко друг к другу, но Соня подходит еще ближе, наклоняется и со слабой улыбкой берет меня за руку.
— Ты просто-напросто путешествовала по Равнине, Лия. Странствовала. Неужели ты и правда никогда не делала этого раньше?
Я качаю головой.
— Нет. Во всяком случае, не помню. А что это еще за Равнина?
— Изумительное место, — выдыхает она. — Вроде… вроде ворот, входа в Иномирья. Место, где возможно все, что угодно.
