Маргарет Уэйс - Драконы мага песочных часов
Фистандантилус выругался, его пальцы, впившиеся в плоть Рейстлина, напряглись. Мускулы юного мага горели огнем, руки дрожали от напряжения. Он видел, как в туманной дымке шара Гадюка спикировала на Фистандантилуса.
Старик выкрикнул магические слова — они вылетели бессмысленной чепухой. Удерживая руки и сердце Рейстлина, он не мог использовать необходимые жесты, не мог напоить мощью заклинание, не мог начертить руны в воздухе, не мог бросить огненный шар или послать змеящуюся молнию из кончиков пальцев.
Драконица распахнула клыкастую пасть и выпустила когти.
Рейстлин был уже при смерти. Но все же маг не ослаблял хватки. Если бы гибель пришла к нему в этот момент, его руки лишь сжались бы еще крепче.
Фистандантилус отпустил его.
Рейстлин рухнул за стол, хватая ртом воздух. Хотя его била дрожь, он не выпустил Ока Дракона.
— Отпусти меня! — бесновался Фистандантилус. — Освободи! Это было нашим уговором!
— Я тебя не держу, — кратко сказал Рейстлин.
Он услышал яростный вопль из тумана, увидел зеленую вспышку — драконица возвращалась в артефакт. Внутри колышущейся дымки можно было различить опустошенное лицо старика, пожранного временем. Тощие руки бились о стены кристаллической тюрьмы, кривящийся рот извергал угрозы.
Рейстлин напряженно ждал, опасаясь услышать голос в глубинах сознания. Но услышав лишь затихающий вой Фистандантилуса из шара, улыбнулся.
В голове был покой. И тишина.
Маг провел рукой по поверхности Ока, и шар начал уменьшаться в размерах. Когда он превратился в маленький шарик, Рейстлин заботливо положил его в мешочек. Потом разобрал подставку и спрятал среди складок мантии.
Перед уходом он задержался, еще раз оглядев пустые столы и стулья таверны. Он видел, как некогда маги сидели там, попивая гномский эль и эльфийское вино.
— Однажды я вернусь, — сказал им Рейстлин, — Я усядусь рядом и буду пить. Мы произнесем тост за магию. Однажды, когда я стану Повелителем Прошлого и Настоящего, я пересеку реку времени и приду. И когда вернусь, я преуспею там, где он потерпел неудачу.
Рейстлин натянул на голову черный капюшон и покинул «Шляпу чародея».
5-й день месяца Мишамонт, 352 год ПК
Рейстлин проснулся после утомительной ночи, его сон постоянно прерывался затяжным кашлем. Он глубоко вдохнул утренний воздух, ощутив, как наполняются легкие. Дышалось свободно. Сердце билось ровно и мощно. Рейстлин захотел есть и с жадностью накинулся на хлеб и молоко, оставленные монахами.
Ему было хорошо. Он выкарабкался.
Слезы радости навернулись на глаза. Рейстлин быстро отер их и принялся собирать свое скудное имущество — книгу заклинаний, магические ингредиенты и посох Магиуса. Теперь он был готов уйти, но сначала следовало сделать несколько вещей. Надо вернуть долг Астинусу, тому, кто пусть по неосторожности, но выдал ему ключ самопознания. Кроме того, надо возместить затраты эстетикам, которые кормили и одевали Рейстлина все это время.
Рейстлин разыскал Бертрема — он находился там же, где и всегда, рядом с палатами Астинуса, охраняя его безопасность, будучи готовым исполнить любой приказ своего хозяина.
При виде черных одежд Рейстлина глаза Бертрема расширились, он несколько раз судорожно сглотнул. Руки монаха задрожали, но он решительно преградил путь к покоям Астинуса.
— Мне все равно, что ты сделаешь со мной, но ты не повредишь моему господину! — смело выкрикнул Бертрем.
— Я пришел лишь затем, чтобы предупредить Астинуса о своем отъезде, — произнес Рейстлин.
Бертрем бросил испуганный взгляд на дверь:
— Хозяина нельзя тревожить.
— Думаю, он захочет меня увидеть, — спокойно заметил Рейстлин, делая шаг вперед.
Бертрем отступил и прижался к створкам двери.
— Я уверен, он…
Дверь стремительно распахнулась, так что Бертрем едва не рухнул на появившегося Астинуса. Монах неуклюже избежал столкновения и прижался к стене, изо всех сил стараясь стать незаметным и слиться с мрамором.
— Что за шум и задверные крики? — ехидно осведомился Астинус. — Я не могу работать в таком шуме!
— Я покидаю Палантас, господин, — сказал Рейстлин, — мне хотелось поблагодарить…
— Мне нечего сказать тебе, Рейстлин Маджере. — Астинус приготовился закрыть дверь. — Бертрем, раз уж у тебя не получилось сохранить мои мир и покой, думаю, тебе стоит проводить этого мага до выхода.
Лицо Бертрема запылало краской позора, он бочком отошел от стены и очень смело дернул за черный рукав мантии Рейстлина:
— Выход вот там…
— Одну минуту, господин! — Рейстлин быстро просунул посох в проем двери, чтобы Астинус не смог ее захлопнуть. — Я хочу задать вопрос, который ты задал мне в тот день, когда я появился. «Что ты видишь, когда смотришь на меня?»
— Я вижу Рейстлина Маджере, — ответил Астинус, с негодованием глядя на мага.
— И не видишь старого друга?
— Я не понимаю, о чем ты говоришь. — Астинус вновь попытался захлопнуть дверь.
Бертрем дернул рукав мантии Рейстлина сильнее:
— Нельзя тревожить хозяина!
Рейстлин проигнорировал его, глядя только на Астинуса.
— Когда я был при смерти, ты сказал мне: «Вот каков конец твоего пути, старый друг». Твой старый друг — Фистандантилус, маг, сделавший Сферу Времени. Посмотри мне в глаза, господин, в самую глубину песочных часов, ставших моей постоянной пыткой. Ты видишь там своего старого друга?
— Нет, — проговорил Астинус после паузы, а потом пожал плечами. — Значит, ты победил.
— Я победил! — гордо выкрикнул Рейстлин. — Я пришел, чтобы вернуть долг.
Астинус сделал жест, словно отмахнулся от комара:
— Ты ничего мне не должен.
— Я всегда плачу свои долги, — резко сказал Рейстлин, запуская руку в глубины мантии и вытягивая свиток, обвязанный черной лентой. — Мне подумалось, возможно, он тебе понадобится. Это отчет о нашем сражении — пригодится для твоих записей.
Он протянул свиток. Астинус поколебался мгновение, потом взял его. Как только он это сделал, Рейстлин выдернул посох, и Астинус мгновенно захлопнул дверь.
— Я знаю, где выход, — буркнул Рейстлин Бертрему.
— Хозяин сказал, мне нужно проводить тебя, — возразил Бертрем.
И он не только довел мага до выхода, но и спустился с ним по широким мраморным ступеням на улицу.
— Я постирал серую мантию и оставил свернутой на кровати, — произнес Рейстлин. — Спасибо, что одолжил ее.
— Не за что… — забормотал Бертрем, радуясь мысли об избавлении от столь докучливого гостя, — всегда пожалуйста… — Он внезапно запнулся и вспыхнул. — Ну… я имею в виду, не в любое время.
