Крис Вудинг - Нити зла
В палате толпились придворные, облаченные в свои лучшие одежды, императорская стража красовалась в бело-голубых доспехах. Слуги держали знамена. Музыканты настраивали инструменты. Горничные носились туда-сюда. Церемониймейстер раздавал пажам поручения, завершая последние приготовления. Зал во дворце должен произвести только первое впечатление на гостей. Позже их ожидали театральные представления, декламация, музыка — и тысячи других развлечений, которые будут тянуться бесконечной чередой для Моса. Очень утомительно. Его интересовал только пир, потому что пир — это окончание всей церемонии. Однако, несмотря на все неудобства, с которыми был связан для Моса этот визит, приезжал не кто-нибудь, а любимый брат Ларании. А то, что радовало ее, радовало и Моса. По крайней мере должно было радовать. Он взял себя в руки.
Когда камеристки добавили последние штрихи к его облику, Мос взглянул на Ларанию. Украдкой. Она притворилась, что не заметила. Воистину, неисповедимы пути богов, если небеса послали императору столь прекрасное создание тогда, когда ему минуло пятьдесят пять. А ведь Ларания на двадцать лет моложе! Должно быть, это благословение высших сил осенило его восшествие на престол. Возможно, Ларанию он получил взамен потерянного сына, Дуруна… Лицо императора ненадолго омрачилось.
А все началось как политическая мера. Погиб единственный сын Моса, и империя нуждалась в новом наследнике. Его первая жена уже вышла из детородного возраста, поэтому Мос расторг брак с ней. Страсть давно угасла. Остался только взаимовыгодный брак, как в большинстве благородных семейств Сарамира. Потому развод прошел безболезненно для обеих сторон. Бывшая императрица осталась в родовом имении Моса на севере, а Мос отправился в столицу, чтобы найти себе подходящую юную партию.
И он ее нашел. Это была Ларания ту Танатсуа, дочь Бэрака Горена из Йоспы, города в пустыне Чом Рин. Здравый смысл диктовал необходимость укреплять связи с восточным Сарамиром, особенно когда горы, разделившие империю на две части, стали почти непроходимыми. Сообщение между Западом и Востоком осуществлялось, главным образом, через ткачей.
Ларания как нельзя лучше подходила на роль императрицы. Темноволосая и смуглая, она обладала удивительной знойной красотой, грацией и темпераментом. Она понравилась Мосу сразу же и гораздо больше, чем те худосочные, притворно-застенчивые и слабые женщины, которых ему представляли прежде. Самонадеянная Ларания заставила Моса лично приехать к ней, чтобы убедиться в том, что она подходит на роль новой императрицы. И Мос, заинтригованный такой смелостью, проделал путь от Аксеками до самой Йоспы. Но даже тогда Ларания вела себя так, будто это она выбирала себе мужа. Ее отца очень огорчило поведение дочери.
Возможно, именно тогда Ларания похитила сердце императора. Она полностью завладела его вниманием. Мос взял невесту с собой в Аксеками, где и состоялась церемония бракосочетания, и прошли пышные празднования. Минуло три года. И в какой-то момент произошла довольно странная, но не неслыханная вещь: император и императрица влюбились друг в друга. Ларания была на двадцать лет моложе своего мужа, но это не помешало. Два упрямых, своевольных и страстных человека составили идеальную пару. Хотя о жестоких спорах царственной четы ходили легенды среди слуг, Мос и Ларания безмерно друг друга любили, и все об этом знали. Каждый шаг императору давался очень нелегко, но он считал себя счастливым, потому что боги послали ему такую жену. И только одно омрачало их брак в течение этих трех лет. Несмотря на страстность супругов и их частые любовные баталии, Ларания никак не могла зачать ребенка. А она так мечтала родить мужу сына! Сожаление и недовольство время от времени проскальзывали в их речах. Сын императора Дурун прошел через то же испытание со своей женой, убитой императрицей Анаис ту Эринима. Но Мос-то знал, что он не бесплоден! А еще он знал, что стране необходим наследник. И что Ларания не уйдет так же легко, как первая жена, чтобы позволить ему жениться в третий раз. Если он захочет.
Но чудо случилось! Две недели назад Ларания сказала Мосу, что беременна. И он уже замечал это в ее изменившейся манере поведения. В том румянце, что вспыхивал на ее щеках, в тихой улыбке, которую императрица прятала в уголках губ. Мир Ларании заключался теперь внутри нее, в ее лоне. Это завораживало и восхищало Моса. Даже сейчас, хотя Ларания еще держала в секрете свое положение, она неосознанно прижимала руку к животу. И взгляд ее устремлялся куда-то вдаль.
Болтливые горничные суетились вокруг императрицы. Некая мысль повергла Моса в волнение.
За стенами крепости раздался звук горна. Император выпрямился. Горничные испарились. Император и императрица остались одни на невысокой платформе, к которой вели три ступени. Перед ними, перешептываясь, занимали свои места безукоризненно одетые придворные и стражи. Над отделанной золотом дверью легко колыхались от горячего ветерка серебряные с алым штандарты дома Бэтик. Рекай прибыл.
Ларания на мгновение сжала руку мужа, улыбнулась и быстро отпустила его ладонь, торопясь принять подобающую позу. Сердце императора растаяло. Он подумал сначала о противном дне, что предстоял ему, а потом — о жизни, которая зарождалась в лоне жены.
Снова стать отцом…
Двери распахнулись. Сияющий свет затопил приемный зал. В проеме возник силуэт брата Ларании. Многочисленная свита следовала за ним.
«…ради этого можно пережить что угодно».
Угли тлели в очаге, окрашивая комнату в цвет артериальной крови. Здесь снимали и выделывали кожу. Повсюду лежали глубокие, коварные тени, порождаемые ровным свечением. Некогда главный ткач настоял, чтобы стены очистили до голого камня и убрали с пола черный, полуглянцевый лаш. Теперь там лежали грубые, тяжелые кирпичи. Шестиугольная комната заканчивалась высоко вверху решеткой из бревен, почти терявшейся в темноте. Сверху свисали цепи и крючья. Они спускались почти до самого пола и, колеблемые потоком поднимающегося теплого воздуха, тихо позвякивали.
Между балками покачивались, медленно и беззвучно поворачиваясь, странные предметы. Некоторые висели достаточно близко к огню, чтобы можно было разглядеть кое-какие детали, подсвеченные красным. Пластины человеческой и звериной кожи, натянутые на ужасные в своей изощренности каркасы… Другие, по счастью, оставались неузнаваемыми: простые геометрические фигуры, обтянутые кожей неизвестного происхождения. Третьи — более гротескные и искусно выделанные. Под потолком висела птица, выполненная из кожи женщины. На украшенной клювом голове проступали искаженные, невнятные, но все еще узнаваемые черты: пустые груди, беспомощно растянутые между распростертыми крыльями, свисающие длинные черные волосы. Тот, кто некогда был мужчиной, замер в позе хищника, раскинув крылья, как у летучей мыши, тоже из человеческой кожи. Две сшитых вместе полосы змеиной шкурки заменили ему лицо. Сложная конструкция из мелких животных вращалась рядом. С левой стороны с каждого зверька сияли шкуру, и там поблескивали волоконца мышц, а с правой до сих пор пушился мех…
