Сергей Шкенев - Джонни Оклахома, или Магия массового поражения
— Это грабёж! Я буду жаловаться!
Где‑то внутри себя настоятель уже смирился с тем, что с деньгами придётся расстаться, но хотелось сохранить лицо. Кому пожалуешься на вольный город? Разве что Его Величеству, но король давным — давно скинул дела на герцога Ланца, а сэр Джеронимо за решение проблем берёт дорого. И ссориться с магистратом не с руки — цеховая и гильдейская старшина Окленда проводит через Банк Маммоны солидные суммы, и лишиться процентов от сделок для Ордена в высшей степени неразумно. Начнут работать с «Гномьим штандартом», и что тогда?
— Я согласен, господин Тарбаган. Прикажете перевести на счёт магистрата?
— Наличными, брат, исключительно наличными!
На Ратушной площади тоже происходил разговор, но исключительно деловой, без повышенных тонов и взаимных упрёков. Почтенный мастер Дилли Джанс, ведущий происхождение из славного гномьего рода Кольтов, обсуждал с заказчиком, таким же гномом, эскиз бронзовой памятной доски и сроки её изготовления.
— И завитушки пустить по краям?
— Да, мастер Дилли, без завитушек никак.
— Тогда получится немного дороже.
— Расходы окупятся.
— Не сомневаюсь, почтенный мастер Юдашек, нисколько не сомневаюсь, — гном оторвался от эскиза и посмотрел на соплеменника. — А если буквы позолотить?
— Думаете, будет лучше?
— Несомненно. Пусть все видят издалека, что именно в вашей мастерской одеваются виконт и виконтесса Оклендхайм. Кстати, сколько леди Ирэна запросила за использование своего имени в коммерческих целях?
— Три процента от стоимости любого заказа.
— Разумная девушка, господин Юдашек. Характером — вылитая гнома.
— Леди Ирэна не похожа на гному, господин Дилли.
— Да — да, конечно… рыжеволосая и без бороды… Но у каждого есть свои недостатки, не так ли?
— Золотые слова, господин Дилли! Так когда будет готов мой заказ?
— Хотелось бы повесить доску до их свадьбы? Сделаем.
У главы магистрата совсем другие заботы, не похожие на таковые у мастера — литейщика и лучшего в городе портного, но по странному совпадению они тоже некоторым образом касались предстоящей свадьбы виконта Оклендхайма. Почтенный господин Микаэль Тарбаган думал о том, что самой удобной возможностью вручить сэру Людвигу собранные средства будет именно бракосочетание наследника, и никого не удивит солидный подарок. В любом другом случае мог создаться неприятный прецедент, позволяющий графу не только надеяться, но и требовать ежегодный пенсион в той же сумме. Хороший вариант, да… Но если бы не маленький нюанс — денег у Оклендхайма — старшего нет совсем, и он не сможет организовать соответствующее случаю торжество, ограничась тихой семейной церемонией. Тогда подарки делать не принято. И где же выход?
— Наши гости ещё здесь?
— Точно так, господин Тарбаган, — официант поклонился городскому голове, к тому же являющемуся владельцем таверны «Сломанный смычок», и доверительно сообщил. — Цены мы подняли вдвое, как вы и приказывали.
Микаэль с удовлетворением кивнул — на интересе оклендцев к виновникам сегодняшнего переполоха грех не заработать. Жизнь в городе скучна, редкие развлечения надолго остаются в памяти, а тут почти настоящая казнь с последующим чудесным спасением! Это гораздо интереснее, чем просто сожжение ведьмы! И как тут не выпить и не закусить в компании героев? Пусть не в компании, пусть за другим столом, но всё же… Неудачники, не попавшие этим вечером в таверну, помрут от зависти!
— Проводи и представь меня.
— Вы же знакомы с графом, господин Тарбаган.
— Представь его спутникам, болван!
Официант подтянулся. Придал лицу торжественное выражение, обернулся к залу, и громко прокричал:
— Господин Тарбаган, председатель магистрата вольного города Окленда, и распорядитель сегодняшней казни!
Сэр Людвиг успел остановить виконта, схватившего секиру норвайского рикса, но не смог удержать рыжую. Ирка вскочила со стула, вытянула ладонью вперёд правую руку, и задорно взвизгнула. Светящийся ярко — зелёный шар пролетел впритирку к голове выпучившего глаза Микаэля Тарбагана, вышиб входную дверь, и взорвался, вырвав большой кусок из угла дома на противоположной стороне улицы.
В таверне повисла напряжённая тишина, вдруг сменившаяся благоговейным шёпотом кого‑то из посетителей:
— Природная боевая ведьма… Их же не бывает.
В следующий миг Иван сгрёб рыжую в охапку:
— Ты что творишь?
— Я не специально!
Тарбаган перевёл дух и подошёл к столу. Очень осторожно подошёл — примерно так же мышка пробирается к сыру под ленивым взглядом притворяющегося спящим кота.
— Леди Ирэна, примите искренние извинения по поводу случившегося недоразумения.
Рыжая фыркнула и недобро прищурилась:
— То, что меня чуть не сожгли на костре, считается недоразумением?
— Но у вас же отсутствовала лицензия.
— Плевать я хотела на ваши лицензии.
Господин Микаэль вздохнул и подумал, что сумму подарка придётся увеличить минимум втрое — по неотменённому до сих пор закону, природные боевые ведьмы пользовались привилегией не вставать на учёт в королевском министерстве магии. Они даже на войну не призывались, прибывая в действующую армию исключительно на добровольных началах, и могли покинуть её в любой момент по собственному желанию. Правда, закон не применялся лет этак восемьсот ввиду полного отсутствия природных боевых ведьм, но, тем не менее, никогда не отменялся.
И вот спустя несколько веков они появились. Одна, во всяком случае. Ну так что, триста марок?
— Леди, предлагаю воспринимать случившееся как трагическую ошибку, обусловленную человеческим фактором. Орден Маммоны, проводивший расследование, ввёл магистрат в заблуждение, а не то мы бы тотчас… Мы же, то же…
При упоминании о банкирах сэр Людвиг едва заметно поморщился, и городской голова окончательно убедился в обоснованности своих предположений относительно пустоты графского кошелька. И решил сделать предложение:
— А не сыграть ли нам несколько партий в кости, ваше сиятельство?
— Прямо здесь?
— Ну что вы! Есть отдельный кабинет, где никто не помешает нашему… э — э–э… азарту, а молодёжь пусть посидит без стариков. Не желаете ли присоединиться к игре, благородный рикс Вован?
Поздним вечером, когда добрые люди уже ложатся спать, брат Гругус ещё работал. Впрочем, он относил себя к добрым с большой натяжкой, и мог себе позволить засидеться в банке до полуночи. Особенно если нужно встретиться с человеком, делящимся сведеньями не только за деньги, но и из любви к искусству.
