Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — король-консорт
— Она умирает, — пояснил он, — каждые тысячу лет… как говорят. Лежит в склепе нетленная, а потом просыпается и снова творит зло. В прошлый раз, как гласят летописи, сровняла целый город с землей, а половину жителей превратила в свиней. Другую, что характерно для нее, — в волков.
— Есть чувство юмора, — согласился я.
— А что ей еще делать, — сказал он, — как не развлекаться? Все, поди, наскучило? Ладно, отдыхайте, ваше высочество!
— Спасибо, — сказал я саркастически. — Если я консорт, то ко мне и ведьма придет?
Глава 8
Он ушел, я в самом деле лег, постель вполне себе, а мне тем более, я могу у костра с седлом под головой, хотя не пробовал и как-то не тянет к такой романтике… поворочался, сердце стучит громко и сильно, я же не устал, можно пойти взглянуть, как там устроен Зайчик и какие опустошения Бобик учинил на кухне…
В коридоре слуга шарахнулся в испуге, я сказал миролюбиво:
— Не бойся, пока бить не буду. Если меня спросят, скажи, погулять вышел.
Он торопливо закивал так усердно, что вся морда затряслась, как студень, оказываясь то на макушке, то под нижней челюстью.
— Как скажете, ваша светлость!
— Живи пока, — милостиво сказал я.
В сторону главных покоев пока не стоит, там предаются печали насчет барона Джильберта. Слишком горячий сын поставил не на ту лошадь. А вот множество служебных, где охранники, конюхи и прочие, могут представлять интерес как источник неофициальной информации о жизни в королевстве Бурнанды…
Бобик отыскался, сытый и довольный и тем, что перепугал простой народ и что в конце концов заставил их чесать его за ушами и гладить. Дальше потащился за мной, позевывая и уговаривая найти коврик помягче и завалиться спать, а если нет коврика, то можно и на голом полу, какая для нас, мужчин, разница?
Через полчаса вроде бы хаотичных, но все же целенаправленных блужданий я узнал, что этому замку, как рассказывают старики с гордостью, уже тысячу лет, а он стоит на руинах крепости, которой не меньше трех тысяч, что вообще кажется немыслимым, стоит попытаться вообразить такую даль. И вроде бы из подвалов ведут туннели в подземелья, через которые люди поднялись из еще более глубоких пещер, где прятались при появлении Маркуса в прошлый раз.
Так что да, я еще раз убедился, что на поверхности нет строений, которым больше пяти тысяч лет, даже фундаменты редко где уцелели, но можно встретить артефакты намного более древних времен, которые удалось отыскать в самых глубоких пещерах, куда их занесли беглецы.
Про положение в королевстве что могут знать слуги, я могу только делать выводы на косвенных сведениях, зато узнал, что в тавернах часто пересказывают свистящим шепотом про таинственные клады в пещерах нижнего уровня, куда не достигают катаклизмы. Там золото, драгоценности, а также, что куда важнее, амулеты и талисманы, которые в состоянии сами творить золото, а также дать нашедшему нечеловеческую силу, мудрость и долголетие.
Конечно, может быть, это в этом замке так хорошо и спокойно, однако же, похоже, местный король все же держит власть крепко и правит по большей мере мудро. Что-то я не слышал насчет вторжения армии бурнандийцев к соседям или об их требованиях выплатить дань, а то и уступить какие-то земли.
Королевство, за которым не гремит слава яростных воителей, самое удобное для жизни и медленного всползания по тропке прогресса.
Бобику надоело меня уговаривать уйти наверх, тащился сзади такой жалобный, что я остановился и сказал строго:
— Я тебя люблю, лось ты мой, но не позволю помыкать мною!.. Так что иди в те покои сам, ляг и спи. Я приду. Понял?.. Иди-иди, не смотри такими глазами!
Он вздохнул и потащился прочь такой жалобный, что я едва не позвал обратно, но убедил себя в том, что как только он скроется за углом, тут же помчится вприпрыжку.
Задумавшись, я все спускался, открывал какие-то заплетенные толстой паутиной двери, пока не обнаружил, что в благородной задумчивости великого государственного деятеля спустился именно к дверям склепа. Возможно, как раз того самого, которым меня пугал управитель.
Дверь отворилась с таким зловещим скрипом, что у меня не просто мурашки побежали, а кровь застыла в жилах. На пол пали холодные синие тени от недоброй луны, заглядывающей в окна, хотя что-то не понял, какая луна, какое окно, я же в глубоком подвале…
Настоящий зал, пусть не громадный, но все-таки зал со всеми атрибутами колонн, ниш в стенах, каменными изваяниями святых, арочными дверьми, точнее — имитацией, там везде темный камень, в самом центре каменный постамент, с барельефами на двух обращенных ко мне стенках, и таким же каменным гробом наверху.
Каменные статуи с каменными же капюшонами, некоторые надвинуты так низко, что вижу только губы, а то и вовсе подбородки, а у некоторых я рассмотрел, чуть пригнувшись и заглядывая снизу, мертвые слепые глаза.
Я все же сделал шарик света, однако он тут же погас, холод все сильнее начал заползать под кожу. Низкие своды и толстые колонны, что должны удерживать не просто свод, а чуть ли не весь замок; пусто и мертво в просторном помещении, а к центру, где гроб, я некоторое время просто не решался приблизиться, пока не обругал себя трусом, и тогда нарочито уверенными шагами на подрагивающих ногах приблизился к постаменту.
Крышка гроба на уровне моей груди, дыхание застыло в моей груди, потому что крышка либо настолько прозрачная, либо ее вовсе нет…
Женщина выглядит молодо, хотя в то же время видно, что не молода, на вид ей чуть ли не восемнадцать, только уверенность черт, властность и сила в лице подсказывают, что намного старше…
Очень красивая, зловеще красивая, хищно и опасно, однако мертвее мертвой, это же очевидно, словно высечена из белого мрамора.
Я осторожно начал опускать руку к ее лицу и с великим облегчением ощутил, что та уперлась в прозрачную преграду. Ура, все-таки крышка есть…
Везде пыль и запустение, а здесь то ли чьи-то руки постоянно смахивают пыль, то сама крышка сбрасывает грязь.
Я поводил пальцами по невидимой поверхности, ничего более гладкого не встречал. Неудивительно, что частичкам пыли не за что зацепиться.
Я наклонился к самой крышке гроба, почти касаясь губами прозрачной до незримости поверхности, и сказал негромко:
— Эй… Ты слишком красивая, чтобы оказаться злой ведьмой. Мне кажется, красота и злодейство несовместимы. Но все-таки, я ведь человек осторожный… если вдруг придумаю, как помочь освободиться, признаешь меня господином?
Не знаю, зачем и сказал такое, то ли нарочито, чтобы отогнать сгущающийся мрак, то ли глупая бравада, даже наедине с собой и то петушимся, а тут все же чувствую себя в присутствии женщины, а в их присутствии всегда стараемся казаться сильными и всемогущими.
