Юрий Козловский - Код Золотой книги
Паша оказался хоть и бывшим, исключенным из партии, но убежденным коммунистом. Возмущенный антисоветчиной Радзивилла, он подбил Мишку на достойный настоящего советского человека шаг – пойти к командиру и разобраться с ним по-свойски. То есть набить ему морду, скрутить и сдать куда надо. Мишка долго отнекивался, не объясняя причины. Сошлись на том, что пойдут на дело только после плотного ужина.
Командира они нашли на первом этаже, но разобраться с ним у них не получилось. Зато он легко и быстро разобрался с ними – моментально скрутил обоих и отвел за шиворот, как нашкодивших щенков, на второй этаж, где зашвырнул каждого в свой номер. Почему-то ни у Паши, ни у Мишки до утра не появилось желания высунуть нос хотя бы в коридор.
Только Боря спокойно проспал всю ночь в ожидании следующего урока истории: предыдущей жизнью и воспитанием, несколько, мягко говоря, отличающимся от воспитания в обычных советских семьях, он был подготовлен без особенного потрясения воспринять информацию вроде той, что без всякой подготовки свалилась на нашу голову.
– Сразу предупреждаю, – продолжил Радзивилл. – Пока вы не пройдете весь курс обучения, вы не сможете ни уйти отсюда, ни рассказать кому-то, что здесь с вами происходит. Надеюсь, сегодняшняя ночь послужит вам уроком. А когда обучение закончится, вы сами не захотите куда-то бежать и кому-то рассказывать. Можете в этом не сомневаться!
Тут мне показалось, что он посмотрел на меня, и я опустил глаза. Хотя и не понимал, в чем виноват. Ведь я всего лишь пытался отстоять свои убеждения!
– Ладно, – смилостивился Петр Станиславович (в те дни у меня не поворачивался язык называть его командиром, и я предпочитал вообще никак не обращаться к нему). – Замнем этот вопрос. Кто старое помянет, тому… А сейчас продолжим наши занятия.
И – понеслось. От того, что он рассказывал, наши неподготовленные уши сворачивались в трубочку. А мозги, с юного возраста впитавшие лозунги из «Пионерской правды», те просто съезжали набекрень. Вот один из примеров – занятие на тему «Судьба семьи последнего императора России».
– Кто скажет, как закончилась жизнь Николая II? – спросил Радзивилл, хмуро глядя на нас.
– Его расстреляли! – чуть ли не хором ответили мы. Я был уверен, что минимум трое из нас подумали при этом: и поделом!
– А его дети? – не унимался Петр Станиславович.
Тут все растерянно примолкли, а я не упустил случая блеснуть знаниями:
– Их тоже расстреляли!
Когда-то я заинтересовался этим вопросом и, не найдя ответа в книгах, обратился за ним к отцу – как-никак кандидат исторических наук!
– Расстреляли всю царскую семью, – ответил он, почему-то запинаясь и пряча глаза.
– А дети? – удивился я.
– Они все были взрослые, и для советской власти было опасно оставлять их в живых, – ответил отец.
Какая опасность исходила от них, я не стал уточнять, потому что все было понятно и так. Ведь они были детьми царя-палача! Царя, устроившего Кровавое воскресенье и расстрелявшего рабочих на Ленских приисках!
Все это я выложил Радзивиллу, который внимательно смотрел на меня.
– Хорошо! – вроде как согласился он, выслушав меня до конца. – А сейчас вы узнаете, как все было на самом деле.
Он нажал кнопку, и на всех окнах опустились плотные черные шторы. В зале стало темно. Радзивилл включил стоящий на столе диапроектор, и на белой стене появилось большое черно-белое изображение группы людей. В центре сидел в кресле бородатый и усатый человек с мягким, приятным лицом, одетый в дореволюционную военную форму. Над ним, положив руку на спинку кресла, стояла красивая и статная моложавая женщина. Тут же стояли и сидели четыре миловидные девушки, одна из которых была совсем подростком, и мальчик в матроске. Женщина и девушки были одеты в старомодные, до пят, белые платья.
– Смотрите внимательно! – каким-то необычно серьезным тоном негромко сказал Петр Станиславович и встал сбоку от экрана с длинной указкой. – Это и есть та самая семья палача народов, царя – душителя свободы Николая Романова. Такой фотографии вы не найдете ни в одном советском учебнике истории, но это совсем не значит, что их не существует вообще. Есть и снимки, есть и письменные свидетельства. Вот государь император, – он стал водить по экрану указкой, – это его жена, императрица Александра Федоровна. А теперь перейдем к главному. Остальные на снимке – те самые взрослые дети, представляющие страшную опасность для молодой, неокрепшей советской власти. Это старшая дочь царя Ольга. В восемнадцатом, на момент гибели, ей было двадцать два года. Татьяна, двадцать лет. Мария, восемнадцать. Анастасия, шестнадцать. И, наконец, наследник престола Алексей. Ему ко дню казни исполнилось четырнадцать лет, и он болел неизлечимой болезнью – гемофилией. Кто не знает, объясню…
Кажется, не знал никто.
– Гемофилия, – продолжил Радзивилл, – это несворачиваемость крови. Малейшая царапина, вызвавшая кровотечение, могла привести к гибели от кровопотери. А любое внутреннее кровоизлияние – это верная смерть.
– Я ничего этого не знал… – растерянно сказал я.
– Не перебивай! – строго оборвал меня Петр Станиславович. – Все обсуждения будут потом. А сейчас вглядитесь в эти лица и запомните их.
Несколько минут он молчал, прохаживаясь вдоль стены, потом выключил проектор, поднял шторы и продолжил урок.
– Летом восемнадцатого года все они были расстреляны без суда и приговора, решением революционных властей, в подвале купеческого дома в городе Екатеринбурге, ныне Свердловске. Ты, Павел, жил там, но, конечно, не слышал про это? Конечно, туда ведь не водят экскурсий… Но не будем отвлекаться. Примечательно, что одним из главных инициаторов убийства был сам Яков Свердлов, в честь кого назвали город. А самым главным – добрый дедушка Ленин… Впрочем, я оговорился. Приговор был. Но вынесенный совсем другими людьми еще до рождения последнего российского императора… Но и это еще не все! – сделав непродолжительную паузу, сказал Радзивилл. – В течение короткого времени были уничтожены почти все родственники царя, чтобы и духа этой династии не осталось на русской земле. Мало того, вместе с императорской семьей были расстреляны врач, повар, камердинер и горничная. За что убили их? Может быть, просто уничтожали свидетелей, как обычные уголовники? Кстати, после убийства появилась легенда, что младшая дочь, Анастасия, уцелела и прожила долгую жизнь. К сожалению, это не так…
…Той ночью мне приснился сон. Страшный, яркий и такой реальный, будто я был непосредственным участником происходящих в нем событий. Я оказался в каком-то обширном темном помещении. Мрак едва рассеивался стоявшей в углу керосиновой лампой. Но, несмотря на темноту, я хорошо видел, как открылась низкая дверь, сколоченная из оструганных толстых досок, и в помещение вошли люди. Мужчина в длинной ночной рубахе до пят старался обнять сразу нескольких женщин и одного мальчика лет тринадцати-четырнадцати. Рук ему не хватало, но те, которых он пытался прижать к себе, сами жались к нему, ища спасения от чего-то страшного.
